девчушка, очень естественно отирающая ладони коричневой излохмаченной тряпкой,
приложила правую руку к груди и низко поклонилась:
ответного приветствия. И тут же перешел прямо к самому важному: - Дошел до меня
слух, можешь ты войны и набеги предугадывать?
рубежах земли русской, у большого озера в той стороне, где садится ввечеру
Ярило ясное. Чую, не остановится ворог у стольного града, пойдет дальше, смерть
и муки неся.
луку седла. - Еще слышал я, что в селении, называемом чухонцами Кельмимаа навь
живет всамделишная.
закованному в броню гостю:
достал медный нательный крестик и, сжимая его в правой руке, а левой закрывая
рану на горле, размашисто осенил молоденькую симпатичную девчушку: - Во имя
Отца, и Сына, и Святого Духа, сгинь, нежить безбожная, исчезни отродье
диавольское, пропади, порождение Сатаны!
нескольких пальцах над землей закачалась страшная образина: длинные, до пят,
перепутанные волосы, провалившиеся глазницы, из которых поблескивали
угольно-черные точки, желтая пергаментная кожа, тонкие, хрупкие с виду ручки и
ножки, местами покрытые зеленоватым пушистым налетом, тело едва прикрыто
истлевшими тряпками.
выдохнуть опричник, сам не понимающий, как оказался в седле.
Теперь мимика у нее отсутствовала, губы не шевелились, и вообще она напоминала
мертвое тело, зачем-то вырытое из старой могилы и повешенное перед домом, а
голос звучал откуда-то со стороны.
пятками остановить тихонько пятящегося коня. - Сила в тебе диавольская, и добра
людям нести ты не можешь!
упреждаю вас о войне.
землях.
твоих словах нет!
тревожную весть услышать?
стремглав помчался вниз по склону, уводя за собой свою пару. За избой Никита
трясущимися руками надевал лыжи. Он тоже толкнулся со склона, покатился вниз,
чудом проскочив на Неву между множества стоящих деревьев, и помчался вниз по
течению, в сторону будущего города Санкт-Петербурга.
шарики улетели в сторону крепости, дружно врезались в изгрызенную предыдущими
попаданиями стену - и целый пласт кладки неожиданно обвалился внутрь, открыв
черный пролом не менее пяти футов в ширину и столько же в высоту. В первый миг
никто ничего не понял, но уже через мгновенье бомбардиры разразились радостными
воплями.
разбираясь, в чем дело - а потом, радостно вопя и выхватывая на ходу мечи,
ринулись в атаку. Следом за первыми несколькими десятками к Гдову ринулись,
неся в руках кто мушкетоны, кто тяжелые палаши, все задержавшиеся у огня
немецкие пехотинцы. Со стен послышалась стрельба - но несколько дежуривших на
стене стрельцов не могли нанести ощутимого урона рвущейся вперед человеческой
массе. Пушкари в башнях тоже проспали атаку, и первые воины ливонской армии без
труда ворвались в открывшийся перед ними проход.
сводчатыми потолками, пропитавшимися запахом кислятины, явно никогда не топили.
Здесь стояло несколько объемных бочек. Сбив крышки с двух из них, солдаты
вместо желанного золота обнаружили длинные нити квашенной капусты.
дверь, но та не поддалась. - У кого мушкетоны?
Тут русские, наконец опомнились, и из бойниц обеих защищающих стену башен с
оглушительным грохотом вырвались облака белого дыма. В неуправляемую толпу
врезалась крупная каменная картечь. Ровно скатанные речные голыши не могли
пробить толстых кирас - но руки и ноги переламывали нещадно, проминали
блестящие железные каски, перешибали шеи. Ландскнехты ринулись врассыпную - а
со стен их начали азартно расстреливать набежавшие пищальщики.
стояло полторы сотни орденских кнехтов, не столько воюя, сколько грозно
демонстрируя свое присутствие. Собранные с разных фогтий, они тем не менее уже
достаточно хорошо знали друг друга, поскольку их дружные господа ходили в
походы чаще всего все вместе - или все вместе мужественно увиливали от
исполнения долга воинов христовых. Большинство совсем недавно пришли из
успешного набега на пограничные с Литвой земли - вернулись сюда, на северные
балтийские берега, предоставив отбиваться от мстителей комтуриям братьев
Альбрехта фон Ниртана и рыцаря Волгнета. Так что в очередной раз выдернутые из
своих хуторов молодые и старые земледельцы уже неплохо разбирались в тактике и
стратегии войны.
от озера беспорядочную стрельбу, они тут же прекратили работу, старательно
прислушиваясь - а кое-кто даже потянулся к своим каскам и оставленным на снегу
поясам.
пикинер из Тудулина. - Немцы город берут!
там, за стенами, дожидались новых хозяев золото, девки, меха, теплые квартиры.
Добыча! И самый жирный ее кусок достанется именно тому, кто первым сумеет
ворваться внутрь.
готовым лестницам, хватая их по пять-шесть человек, и ринулись на незащищенную
рвом куртину.
между ними оруженосец брата Регенбоха, но на него никто не обращал внимания.
мчались к стенам, защитники не сделали по ним ни единого выстрела. Два десятка
лестниц, поднимаемые сильными руками, с тихим стуком ударились о зубцы, и по
ним торопливо полезли наверх закованные в кирасы воины.
первым и, едва вступив на стену, поспешно обнажил палаш. Сбоку спрыгнул еще
кто-то из своих, а с другой стороны замер, сжимая в руках длиннющую пищаль,
молодой стрелец в красной шапке и длинном алом кафтане с нашитыми на груди
желтыми поперечными шнурами. Похоже, он просто глазам своим не верил, не
понимая, откуда здесь мог взяться враг.
растерявшегося русского. Тот успел вскинуть над собой пищаль, но ливонец,
описав лезвием полукруг, второй удар обрушил неумехе на грудь. Палаш не смог
прорубить толстый слой набитого под сукно и многократно простеганного пополам с
ватой конского волоса, но русский воин, закатив глаза, все равно отвалился
назад.
снесли, словно порыв ветра тонкие тростинки, выставленные вдоль стен лестницы
вместе с людьми, переломав почти всё - и деревянную приспособу, и лезших по ней
человечков. А неподалеку от пикинера спрыгнул с башни на стену куда более
зрелый стрелец, с пугающей небрежностью сжимающий в руках недлинный бердыш.
поперек туловища, заученным движением принял удар на левую руку, защищенную
приклепанной к древку ушицей, чуть отклонился в сторону, пропуская палаш мимо,
и одновременно направляя во врага другой, окованный железом конец древка.
равновесие и с ужасом наблюдая, как стрелец, продолжая хорошо отработанный
прием, снова изменил направление движения своего страшного оружия, и теперь
огромное лезвие в форме полумесяца рушится прямо на него.
промелькнуло в стороне, тупо и совсем небольно стукнув по ноге у основания