такое существует буквально.
раньше. Он довел мой душевный конфликт до крайности, вынуждая меня или
разрешить его, или перестать притворяться нормальным. Я стою на берегу
застойного пруда, в нем нет никаких чудовищ и никакой стены вокруг; есть
только зарождающаяся ржа и непрерывный ливень. Нет никаких размножившихся
фигур, приближающихся ко мне, ни страшного острия с другой стороны пруда;
только женщина, которую я люблю, а должен ненавидеть, соблазнительная
миньонетка".
- чем бы ни были составляющие этого конфликта и что бы это решение ни
значило. Он пойман паутиной, сплетенной давным-давно, еще тогда, когда
последовал в лес за чуть слышной мелодией и стал ее рабом. За всю жизнь он
не мог ни завершить ее, ни избежать. Сам Хтон не решил этой проблемы.
Теперь приходится самому созерцать отвратительные альтернативы и принимать
на себя тяготы выбора.
неспособная принять обычную любовь. Его нормальное чувство было мечом,
направленным на миньонетку. Должен ли он сразить ее своей любовью?
острие: бесстыдная извращенность их связи? Насаженный на него, он стал бы
источником постоянной ненависти, миньоном - его самость и цельность были
бы похоронены в садизме. _О_н_а_ бы тогда расцвела; ее песня завершилась
бы. Но он...
слышал, как вблизи хлюпает гибкий язык. Можно избежать выбора, бросившись
в пучину этой воплощенной мерзости. Заразные нити слизи замарали бы его
кожу и отпечатали на ней следы зловонной ржи, которую подхватил его отец.
Это бы не было милосердно.
освобождавший его или, на худой конец, откладывающий выбор. Канал, слив из
пруда - какой-то засасывающий сток, ведущий в неведомое, побег,
облегчение. Сможет ли он его найти?
неведомое. Он мог вести к смерти или к еще более мерзкому выбору, чем те,
от которых он бежал. Раз сделав шаг, его уже нельзя отменить, как нельзя
обратить вспять водопад. Атон медлил.
почувствовала, что старик скончался, побежденный наконец подлинным
болотным чудовищем - ржой. Атон и сам ощутил потерю, снятие чувственных
перегородок в полутелепатии, обладание которой раньше не подозревал. Это
же чувство наводило на мрачную мысль, что он сам, хотя и непреднамеренно,
сыграл определенную роль в смерти отца. Выло ли решение, которое он
принял, всеохватывающим? Являлось ли оно ценой его побега?
отказываясь уточнять, чему равняется страшная цена. Он пройдет по границе
душевного здоровья - ради угасающей надежды, которую та предлагала.
Водоворот засосал Атона, его накрыла темная удушающая волна, уносившая
его, в конце концов, к...
его глыбой и безмерностью космоса. Беззащитный, поскольку скала эта была
безвидна, а ночь темна: притяжение не успокаивало его в своих объятиях,
атмосфера не ласкала плотно облегающий костюм. Только статическое действие
ботинок устанавливало слабый контакт с крохотной планеткой, связав их до
тех пор, пока он не оттолкнется сразу двумя ногами. Пока не подпрыгнет.
по-своему приятного столкновения с неживой природой. Позади находился шлюз
космотеля, ведущий к челноку, на котором он собирался улететь, а также в
плюшевые покои - к предложению, которое он не мог принять. Неважно, что
она сказала и кто она такая, - она запретна. Он должен бежать от нее. Но
сначала прогулка по астероиду, чтобы успокоиться.
Очевиден был контраст между возможностями человека, пересекавшего сейчас
глыбу, на которой он не мог жить: его измеримыми достижениями и безмерным
уединением.
напоминал о древних днях Дома-Земли, когда запуганные, прикованные к своей
планете предки думали, что их мир плоский. Они были бы правы, живи они
здесь.
ее стороны сверкали звезды, обещая волнение, приключения и уют в окружении
их великого множества, если только возникала возможность подступить к их
населению. Однако он уже _б_ы_в_а_л_ в дальних системах, страдал от их
эфемерных обещаний и обнаруживал, что сердце его по-прежнему одиноко.
поверхности; он стремился к краю равнины, от которого, как убеждал
прозрачный вакуум, его отделяло несколько километров. Равнина завершалась
обрывом, кромка крошечной планеты вырисовывалась на фоне звезд тонким
перевернутым силуэтом. Атон бросится в забытье, чтобы вечно падать сквозь
разверстые пространства своего бесплодного разума, в котором наконец-то
произошло некое подайте зачатия.
"Моя плоть, - подумал он с горьким юмором, - хочет, но мой дух слаб".
обогнул обломанный край, и башмаки его прилипли к почве так же крепко, как
его дух - к бесплодной жизни. Астероид был тонок; с этой стороны едва ли
тридцати метров в толщину. Зазубренный искромсанный слой обнажал свою рану
- здесь его вырвали из материнского тела и швырнули в забвение вечность
тому назад. С какой жуткой болью начал он свои скитания - один, совершенно
один!
вдавленный в камень. Останки живого существа, более прелестного в своей
смерти, чем в жизни. Ибо красота его не угаснет, сущность никогда не
умрет.
Будет ли окаменевший Атон путешествовать по космосу с таким же
безразличным блеском?
сторону астероида. Листок наверняка рос когда-то под солнцем. Если бы
удалось войти в былой рай этой окаменелости, увидеть трепещущую листву,
коснуться могучего дерева?.. Пустить вспять метроном материи, разрешить
все сомнения в нежном слиянии истоков жизни.
один толчок, за второй угол...
всякую тьму и всякие сомнения. Защитный механизм костюма мгновенно
скомпенсировал перепад температур. Атон осмотрелся и увидел атмосферу,
сверкающие в ней пары, а на земле - растения с крупными зелеными листьями.
изящны, долины между ними мягко закруглены в ожидании..."
вторая кожа. Что с ним? Здесь ведь нет атмосферы; значит, не может быть
деревьев, поэзии. Голый кусок скалы, кружащийся по орбите вокруг
пронумерованной звезды. Галлюцинация далеко не безопасна. Если он и впрямь
забудет, где находится, смерть грубо ему об этом напомнит.
источник жизни, в то время как я..."
планеты. Каким-то образом он машинально прошел по долине дальше,
убаюканный намеком на неистовый восторг, которому он не смел отдаться.
Что-то уговаривало его, соблазняло, тащило вперед на невообразимое
свидание.
твоей жестокости десять лет назад; я едва помню тебя; это не твое место; я
боюсь того, что ты символизируешь: это прикосновение крови к моей руке,
звук смеха в моих ушах. Ты скажешь, что это - не кровь... не кровь, но
блаженство, подаренное моим четырнадцати годам..."
каменного листка. Это была критическая точка. До сих пор он управлял
собой.
которые он уже миновал раньше, и отбрасываемые ими в лучах далекою солнца
мерцающие тени. Пока он наблюдал за ними, тени оплывали, затуманивались.
Холмы зеленели, источая блаженство.
среди нежных округлых утесов. Там притаилось укромное озеро, более
волнующее, более зовущее, чем мираж в пустыне. Наслаждение, которое оно
скрывало в своих глубинах, более не отталкивало Атона. Его кровь пела от
потребности насладиться этой жидкостью, полностью в нее погрузиться. Он
ушел от нее; он вернется к ней.
сопротивление; осталось лишь слабое приглушенное возражение, звеневшее