оказался в гуще сражения. Он шипел, ревел, вонзал клыки, царапая когтями,
заваливал крылья, одновременно балансируя на задних лапах.
тростниковыми копьями. Пики лопались, едва коснувшись его тела, а солдаты,
как тряпичные куклы, разлетались в разные стороны. Чувство необузданной,
дикой мощи проснулось в Джиме-Горбаше. Краем глаза он заметил, что Арагха
окружил свежий резервный отряд сэра Хьюго. Не теряя ни секунды на
размышления, он ринулся к воротам, чтобы разделаться с солдатами и спасти
от смерти Арагха. Волк просил Горбаша не рисковать. Но кто устоит перед
драконом? Никто! Он непобедим! После боя он напомнит об этом всем: волку,
разбойникам, рыцарю... Внезапно раздался победный, триумфальный клич
нападавших.
Арагха, тот не был ранен, и положение было отнюдь не таким уж аховым.
лесом. Главные двери зала медленно раскрылись. На пороге появилась
тяжеловесная фигура в отполированных до зеркального блеска доспехах,
верхом на коне; в руке, закованной в металлическую перчатку, всадник
держал копье.
размеренным шагом направил лошадь к воротам замка.
Воины перестали сражаться, некоторые, побросав оружие, пытались спастись
бегством, Арагх немедленно воспользовался переломом в ходе сражения:
бросился вдогонку за ними и заваливал солдат со спины. Но Джима не
интересовали трусливые наемники.
пылало пламя всемогущества. Он жаждал поединка с рыцарем. - Он не уйдет!
закованный в латы и во всеоружии. Он тяжело побежал к конюшням, где ржали,
стремясь освободиться от пут, перепуганные лошади.
четверти пути.
настигну тебя!
пришпорит лошадь - в панике пустит ее галопом, заслышав голос дракона. К
удивлению Джима, сэр Хьюго остановил коня, развернулся и поднял для атаки
копье. Он пришпорил лошадь и поскакал на Джима.
фактом, что поражение и смерть неизбежны, решил погибнуть в бою? В то же
время ему на память пришли вдруг слова, сказанные Смрголом в логове
драконов: "Многие ли из вас отважатся встретиться с джорджами в панцире, с
направленным на вас рогом?"
ослепляющая боль стерла зрение, мысли, память, все...
Мальчик мой...
и полная тьма перемежались друг с другом, неясные чужие звуки и скрежеты
то приближались, то затухали вдали... Чуть позже появились знакомые
голоса, но звучала и речь незнакомцев. Бескрайнее море боли то засасывало
его в темные воды забытья, то выталкивало на поверхность опаленной
реальности, всецело подчиняя сознание своей прихоти. Джим существовал в
мире боли. Боль вгрызалась в тело, в мозг, в нервные волокна, в кости...
длилось... вечность... бесконечность...
чуть стихли и сменились рябью. Отступление вселенской бесконечной судороги
вызвало блаженство. Остаточная боль была почти что старым закадычным
приятелем, и Джиму казалось, что, стоит ей утихнуть, он почувствует новую
боль, подобную скорби от утраты друга детства. Джим попытался
сосредоточиться на громадном пятне, находившемся совсем рядом.
бестелесного духа того зычного, громкого голоса, которым в момент первого
пробуждения в теле дракона наделил Джима этот странный мир.
будет жить! Волк, зови остальных! Передай, он будет жить! Пусть приходят
все!
он выживет? Ты забыл мои слова?
видел много своих соплеменников, павших от рогов джорджей... Горбаш, как
ты себя чувствуешь? Говорить можешь?
ворчливого Смргола. - Какой ветер вдул в твою беспутную башку идею
броситься на панцирного джорджа? Джорджа с рогом верхом на лошади?!
случилось! Любой, кроме дракона, умер бы на месте, едва коснувшись земли.
Любой дракон, кроме драконов нашей ветви, умер бы в течение часа. Ты
восемь дней качался над обрывом пропасти. Но раз уж ты заговорил, то
теперь будешь жить. Дракон, не убитый на месте, выживает. Такова уж наша
природа, малыш!
него это слово...
А еще через два дня будешь как новенький.
пререкайся!
затопили сознание Джима. Он не будет вести бессмысленный спор с Смрголом и
не позволит себе поддаться доводом старика. Превращение свершилось: он
никогда не станет таким, как прежде.
предрекал Смргол, Джим быстро поправлялся: в часы бодрствования он
беседовал с теми, кто навещал его. По рассказам гостей он постепенно
восстановил картину того, что произошло с ним у стен замка после схватки с
сэром Хьюго.
мощь, опасались конного рыцаря в доспехах, вооруженного копьем. Всадник и
конь, закованные в металл, тянули никак не меньше, чем на тонну. Эдакая
машина, несущаяся со скоростью десяти миль в час, сосредоточившая весь
свой вес на острие шестнадцатифутового копья, имела практически
стопроцентный шанс проткнуть дракона насквозь.
его конституция. Острие вонзилось в грудь, где мышечная масса левого крыла
была тонка, и, пройдя насквозь, вышло на восемь дюймов из левого плеча.
Дело усугублялось тем, что копье сломалось, оставив обломок в груди.
"склеил крылья". Даже Хьюго де Буа не удосужился удостовериться в этом,
посему забрался в седло - после столкновения он вылетел из седла - и был
таков, не дожидаясь, пока Брайен бросится в погоню.
дракон дышит. Соратники побоялись переносить Джима, который находился на
зыбучей грани смерти, поэтому построили над ним хижину из стволов и
ветвей, укрыли теплыми одеялами, развели огонь в сложенном из камней очаге
и послали волка за С.Каролинусом.
разыскал каким-то образом. Под недремлющим оком волшебника старый дракон
поднатужился и осторожно вытащил обломок копья из тела Джима.
все же остановилась, Каролинус заявил, что если Джим выжил до сих пор, то
помощи ему уже не потребуется, и начал поспешно собираться в дорогу.
сидели с Джимом, а иногда к ним присоединялись Даниель, Брайен или
кто-нибудь из людей. Все ждали. И вот настал день, когда Джим ответил
Смрголу.
выздоровления. Но каждый делал это по-своему. Смргол читал нотации, Арагх
недовольно ворчал, Даниель настаивала, что Джим поступил глупо, но в то же
время благородно, очертя голову ринувшись на сэра Хьюго, то есть на верную
смерть. Краткие вспышки ее недовольства сменялись нежностью. Она заботливо
меняла повязки, запретив остальным даже прикасаться к ним. Жиля
заинтересовала техника боя сэра Джеймса. И он неоднократно намекал, что