-- он чиркнул ладонью поперек груди.
кружка застыли в воздухе, словно под ними был несокрушимый камень
базальтовой скалы.
ее! -- Палец странника повелительно протянулся к деревянному сосудику. --
Сожги разрушающим алым огнем!
это! -- Блейд снова ткнул пальцем в поднос. -- А также погасить пламя! К
чему тревожиться, Ханк? Ты должен верить в себя!
висевшим в воздухе предметам. Миг -- и чашка затлела, потом над ней
появились крохотные язычки пламени. Ханк робко улыбнулся и вздохнул -- под
аккомпанемент таких же вздохов своих людей, столпившихся у кормовой
надстройки.
глиняной миски. Ханк осторожно опустил поднос на палубу и вытер пот со лба.
принялся растирать виски, словно пытаясь избавиться от зудевшей боли. --
Теперь ты должен исторгнуть синее пламя, Ханк. Синее карающее пламя,
которого так боятся карвары!
бесполезно!
боли, последние полтора десятка лет боль была его постоянной спутницей,
иногда проклинаемой, иногда благословляемой ношей. Синее карающее пламя...
Страшно ли оно тому, кто умирал и воскресал полсотни раз?
не хочу жечь твою руку, а во-вторых, ты сам взял с меня клятву, что эта
магия никогда не будет использована против человека.
убедиться -- до того, как отправлюсь в свой Бредонн, -- что ты овладел и
этим искусством. А главное, ты должен сам это знать. Знание дает
уверенность, а источник знания лишь один -- опыт. Ну же, Ханк, не упрямься!
затем повернул голову, скользнув взглядом по напряженным лицам людей.
Казалось, Ханк колеблется; но внезапно он сделал резкое движение рукой, и
предплечье Блейда охватили фиолетовые языки огня.
пролился поток сжиженного газа с температурой космического пространства. Или
еще холоднее! Стараясь не застонать, он думал о том, что жуткий холод и
огненный жар производят, вероятно, одно и то же воздействие на нервную
систему, через три секунды он не мог ухе сказать, пылает ли его рука в
пламени или превращается в ледышку.
адская боль все так же вгрызалась в плоть, и Блейд откинул голову назад,
чтобы не взмолиться о пощаде. Он видел застывшие лица вахтенных, на которых
читалось нескрываемое благоговение, и раз за разом напоминал себе, что
обязан терпеть, не произнося ни звука. Ни звука, ни стона!
сделать, верно?
глубоко втянул воздух, потер руку -- удивляясь, что она цела, -- и сказал:
будь поспокойнее... не бойся вида чужих мук...
на карваров, я буду спокоен, как горные вершины халлаского хребта!
вырастали остроконечные шлемы каменных исполинов, над которыми медленно плыл
солнечный диск.
кончался фальшборт и ничто не заслоняло золотистого мира лесов и степей,
раскинувшегося внизу, под двойными, бирюзовыми и прозрачными небесами
Таргала. Ему так и не удалось спуститься туда, на дно Римпады, пробежать по
желтой траве, пройтись под плотной завесой ветвей и листьев, поглядеть на
животных, раскрыть секреты этих джунглей, пламенеющих цветами вечной
осени... Так и не удалось... И вряд ли удастся -- срок его командировки
истекал.
алого когтя на грудной пластине, занимавший должность верховного
надсмотрщика над всеми подземными мастерскими и поверхностью Акка'Ранзора,
знал о многом. После экзекуции в Пузыре он не отказывался говорить, хотя
Когтя собственная его судьба ни в малейшей степени не волновала. Как
показалось Блейду, карвары в чем-то напоминали муравьев или пчел, хотя
каждый из них вполне осознавал себя личностью. Тем не менее, их
привязанность к жизни и страх перед смертью были развиты в гораздо меньшей
степени, чем у людей, -- что компенсировалось заботой о выживании расы.
Вероятно, потому угроза Блейда и возымела действие. Страшное и непонятное
магическое искусство, которым он собирался наделить таргальцев, грозило
карварам полным истреблением, и Тосс'от понимал это очень хорошо. Он остался
очень доволен, когда Блейд выразил желание покинуть Акка'Ранзор, и
предоставил мастеров и все материалы, необходимые для постройки судна. Он
даже не возражал, когда Ханк начал набирать экипаж.
счастливчиков оказалось непростой задачей. Блейд уже не собирался поднимать
всеобщий бунт и вырезать зеленокожих начисто, полагая, что таргальцы сами
разберутся с обитателями Нижнего Мира. Во всяком случае, они владели теперь
мощью, которую могли противопоставить силе и многочисленности своих врагов.
А кроме физической силы и завидной плодовитости, у тех не было ничего.
огромных городов, не было технических знаний, не было машин... Ничего не
было! Компьютеры, телепортаторы, трансляторы массы являлись для карваров
такими же химерическими идеями, как вечный двигатель или бессмертие для
человечества Земли.
численностью. Их разум, холодный, тяжеловесный и негибкий, был -- словно в
противовес всем этим отрицательным качествам -- наделен своеобразной
эмпатией. Нет, они не могли напрямую обмениваться мыслями, но превосходно
понимали друг друга с помощью жестов, телодвижений, оттенков голоса и
звуков, казавшихся человеческому уху совершенно одинаковыми, но на самом
деле обозначавших сотни различных понятий.
малоподвижными и бесполезными существами, не способными ни размножаться, ни
работать, ни воевать. Их уничтожали словно трутней -- за редким исключением.
Бывало так, что у немногих, очень немногих обитателей Римпады вдруг
просыпались странные таланты, почти бесполезные в обыденной жизни. Их
внечувственное восприятие возрастало, существенно превышая средний уровень;
появлялось новое качество, особая чувствительность, уже не эмпатического, а,
скорее, телекинетического характера.
судя по всему, весьма почитали, оказывались способными не на многое. Вместе
же они являлись коллективным разумом этой странной расы, ведущим ее к
каким-то загадочным и неясным целям, к некоему грядущему процветанию,
которое простые воины и даже предводители ранга Тосс'ота представляли весьма
смутно. Древние говорили, что надо делать, и карвары выполняли это;
выполняли с невероятным упорством и настойчивостью, пока смерть не
останавливала их. Они не ведали ни сомнений, ни страха -- во всяком случае,
до тех пор, пока не встречались с чем-то ужасным, вроде яростной огненной
стихии.
проявлением этой силы, с холодным пламенем, причинявшим жуткие муки,
делавшим любое существо беспомощным и беззащитным -- что грозило гибелью
всей расе и о чем, вероятно, полагалось доложить Древним. Может быть, это
выполнили, может быть, нет; Блейда подобные мысли не беспокоили -- как и
меры защиты, которые могли предпринять карварские мудрецы. Это являлось уже
проблемой Ханкамара Китталы, нынешнего владельца драгоценной таллахской
склянки.
ненависти к карварам, охватывавшей его уже не раз. Несомненно, он чувствовал
их эмпатический настрой, отвечая адекватной реакцией: ненависть порождала
ненависть, ярость -- ярость.
Тосс'ота Блейд ощущал страх и недоумение, исходившие от надсмотрщика. Он не
мог бы сказать, какое из этих чувств было сильней; оба они являлись для
Когтя -- да и для любого из карваров -- достаточно непривычными. Впрочем,
осталось и привычное -- ненависть. Она никуда не исчезла, она тоже
присутствовала, скрытая, запрятанная поглубже, размытая страхом...
лучам. Теперь не желто-золотая поверхность маячила перед его глазами, а
чистый и яркий голубой простор, сияющий купол таргальских небес, уходивших к
самому верхнему из миров, к блаженной Нустале. Там, в беспредельном
пространстве космоса, плыли бесчисленные Вселенные, разделенные барьерами
времени; каждая -- отдельная реальность, со своими галактиками, звездными
Максимов Альберт
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Афанасьев Роман
Сертаков Виталий