ухмыляется из темноты, скалит зубы, крупные, как надгробия? Ах да, фон
Штагель... Кудлатая рыжая борода придавала ему сходство с необузданным
викингом. А рядом в полутьме прокуренного бара - мрачный Крепс. За их
столиками все пили, смеялись, шумели; звуки доносились сразу со всех
сторон, звенели стаканы, кто-то пьяно чертыхался, хор голосов тянул
непристойную матросскую песню о дамочках, оставшихся на берегу.
Официант поставил перед ним розовую гору свинины на ложе из картофеля и
кислой капусты. Он жадно набросился на еду - завтра снова садиться на
казенные харчи: яйца всмятку, чуть теплый кофе, черствый хлеб и сосиски,
мгновенно плесневеющие в сыром воздухе.
радист Ханлин. - А один старшина - помнишь, был такой надутый засранец
Штиндлер? - вылез в борделе на балкон, выставил свое хозяйство и
стоял-красовался перед берлинской публикой! Бог ты мой! Ну, патруль долго
ждать не пришлось. И вот волокут его в машину, а у него из штанов хрен
торчком! А мы-то все его святым считали! На U-172 матросики его так и
прозвали: Святой Штиндлер. Боже, как же мы ошибались!
нет?
лодке его не было.
переговаривался с Биттнером, кочегаром.
котел...
кто хитрее, не кто сильнее.
нацистским флагом. Стул под ним пустовал - командир лодки отсутствовал и
как будто бы даже подчеркивал это свое отсутствие. Прочие офицеры
беседовали, ели, пили, но не забывали поглядывать на дверь, выходившую на
улицу.
немецкие солдаты называли англичан] едва не пустили ко дну лодку Эрнста, -
с полным ртом говорил Ханлин.
необстрелянный новобранец. - Где-то у берегов Исландии...
бомбами все вокруг лодки и довольно сильно подпортили рубку, но ребятам
удалось сделать срочное погружение...
сновали от стойки к столикам и обратно с большими подносами, уставленными
пивными кружками. Две были высший класс - юные, белокурые, крепкотелые;
про ту, что повыше, Руди порассказал ему немало интересного - а вот третья
подкачала. Кривозубая уродина, отворотясь не наглядишься, а поди ж ты,
самая общительная! Она охотно плюхалась на колени к клиентам, и ее голос
тонул в общем грубом хоре.
столах!
машинном отделении большая радость? Хрен! Я хочу сперва всласть надышаться
духами, а уж потом нюхать солярку с мочой. "Парадиз", а потом "Морской
клуб". Сегодня мы хорошенько повеселимся.
оттуда словно дохнуло холодом. Все звуки замерли, и стало слышно, как
пыхтит в бухте буксир и где-то вдалеке тоскливо воет ревун. По твердым
доскам пола решительно простучали башмаки: с улицы вошел Коррин, а с ним
еще двое. Они остановились - Коррин чуть впереди, - и командир
стремительно оглядел пивную, на миг заглянув в глаза каждому из своих
людей.
руку в нацистском приветствии.
жесткое, пронзительные, очень темные глаза смотрели повелительно и
властно. Высокий - заметно выше шести футов, поджарый, атлетического
сложения; на щеках - оставленные рапирой отметины, на верхней губе - едва
видный шрам, из-за которого казалось, будто уголок рта Коррина изогнут в
презрительной усмешке. Пилотка подводника, накинутый на плечи
темно-коричневый плащ в каплях дождя, черные перчатки. Шиллер съежился под
пристальным взглядом этого человека, чувствуя себя букашкой, которую
изучают через окуляр микроскопа.
Шиллер, объявил командир. - Итак, - он снова оглядел пивную, прищурив
темные глаза, такие холодные, что по спинам моряков пробежала ледяная
дрожь, - это и есть мой новый экипаж. Каждая новая команда все моложе,
Герт... впрочем, они стареют быстро. - Помощник коротко улыбнулся тонкими
губами, и командир вновь сосредоточил внимание на моряках.
стариками. Другие не вернутся вовсе. Кто-то станет героем. Но трусов среди
вас не будет, не сомневайтесь. - Он на миг уставился в толпу, и кто-то
нервно заерзал под его пристальным, изучающим взглядом. - Кое-кого из вас
я уже знаю, кое-кому выпало служить под моей командой впервые. Мои
требования очень просты: служить как должно моряку под германским флагом и
неукоснительно выполнять мои приказы.
это движение; он молча посмотрел на фон Штагеля, и тот поставил кружку на
стол.
сходивших с германских стапелей, - продолжал Коррин. - И на то время, что
я буду командовать этим судном, каждый из вас станет его составной частью.
Вы будете дышать вместе с лодкой, валиться с ней с борта на борт,
переворачиваться, ее вибрация проймет вас до самого нутра, и вы узнаете ее
как любовник - свою возлюбленную.
были длинные и чуткие, как у хирурга.
вызывают в штаб. Веселитесь, делайте что хотите с кем хотите, но помните:
мы выходим из бухты на рассвете, и всякий, кто не сумеет доложить о
прибытии, будет отвечать передо мной. Ясно? - Он взял со столика бутылку
красного вина, налил полбокала и высоко поднял этот кубок. На миг Шиллер
увидел сквозь стекло лицо командира: в море крови плавало что-то
уродливое, мало похожее на человека. - Тост, господа! - провозгласил
Коррин.
отставил его на стол; не глядя больше на свой экипаж, он присоединился к
тем двоим, с которыми пришел, и они покинули заведение. С улицы донеслись
их шаги.
медленно жизнь стала входить в нормальную колею.
в мозг Шиллера. Что это - потопленная U-198? А если так, почему она не
там, где ей следует быть, не в мрачной бездне океана? В ту страшную ночь
много лет назад уцелел только он, Шиллер, и теперь прошлое всплыло,
призвав его в этот забытый уголок.
до конца, он своими глазами видел, как падали глубинные бомбы, как
поверхность океана опять и опять выбрасывала бурлящие белопенные гейзеры.
Но что-то и по сей день связывало его с ними, даже по прошествии стольких
лет - он по-прежнему был одним из них, частью смертоносной U-198. Пусть он
состарился, ослабел, хуже видел и страдал мигренями, пусть жил совсем не
так, как когда-то мечтал жить, он по-прежнему оставался моряком
германского военного флота, членом экипажа подводной лодки U-198.
должен сказать последнее прощай своим товарищам.
вдавилась в дерево. Он вытащил из груды сваленных под стеной дока
деревяшек третью доску, и аккуратно прибил ее поперек закрытой двери.
Подергав самодельный заслон, Кип решил, что нужна четвертая, и стучал
молотком до тех пор, пока не счел, что дверь заколочена наглухо. Он
отступил на несколько шагов, утирая потный лоб.
Андреев Николай
Маккарти Кормак
Шилова Юлия
Акунин Борис
Сапковский Анджей
Рыбаков Вячеслав