обеспечить даже подачу воздуха.
энергией прожектора и другое оборудование, однако суть, похоже, состояла в
том, что Орконан уже послал за горняками Молебна, и они должны прибыть
просто потому, что таково распоряжение их верховного лорда. Повсюду, где
велись работы, пахло каменистой пылью, сыростью и потом.
так не хватает. Воздух. Сколько его осталось там, за обвалившейся скалой,
и насколько его хватит? Эти ловушки так и рассчитаны, чтобы люди в них
задыхались. Дом Халарека умирает, и не от руки Харлана, а от давно ушедших
Древних. Черной волной накатилось на него отчаяние.
осветила камни со стороны Бревена и со стороны туннеля. И там, и там они
были гладкими и немного блестящими. Никаких трещин. Не потерян ни один
даже маленький камешек, и лежали они так плотно, что ни малейший лучик
света не пробивался с противоположной стороны. Сюда не попадет ни одна
струйка свежего воздуха. Тот воздух, который остался в этом крошечном
пространстве, был единственным воздухом, которым мы могли дышать. Как
долго? Минуты? Часы? Дни? Я не хотела, чтоб это тянулось дни. Лицом к
смерти, я не хотела, чтоб она приходила так медленно.
чем он спрашивал на самом деле. Или хочу ли я умереть в темноте? Я не
знала, чего я хочу. Воздух не просачивался сквозь камни. Нас ждало удушье,
как многих до нас. Хватая воздух ртом, с выкатившимися глазами, с
пальцами, ободранными до костей о камни - так умирали в этих ловушках;
Только они знали, как они ругались. Мне хотелось ругаться, ругаться и
ругаться, чтобы унять икоту, от которой дрожало тело и сводило желудок.
Воздух казался плотнее, тяжелее дышалось. Я закрыла глаза и попыталась
успокоиться.
медленно и спокойно.
мысли. Я открыла глаза, все еще пытаясь унять свою панику.
поднялся с пола. Он подошел к стене со стороны Бревена. Держа в одной руке
факел, другой он тщательно, камень за камнем, стал ощупывать стену с
высоты, до которой мог дотянуться, до самого дна. Я знала, что он хоть
что-то должен был делать. Я знала, что в этом нет никакого смысла. Древние
готовили ловушки, чтобы убивать.
жизни. Муж и дети. Мое собственное небольшое владение. Любовь и признание
друзей, семьи, сторонников, когда достигну старости. Что ж, мне не
придется состариться.
материнского совета и ласки. Эннис и Карн, конечно, дадут ей безопасность.
Несмотря на старые фамильные раздоры, я знаю, они будут хранить и
оберегать ее. Но никогда я ее не увижу, никогда не обниму, не услышу ее
плача или смеха, никогда не увижу ее взрослой...
шарканье ботинок Ника и стук факела о стену и затем тихую брань. Я
взглянула на него. Он стоял перед стеной туннеля, и левая рука его
уперлась в камень, будто пытаясь выдавить его со своего места. Его
неровное дыхание прерывало поток брани. Он повернулся и опустился на пол,
перестав ругаться.
погибли.
Это не было ночным кошмаром. Это было наяву. Надежды не было. Только
медленное удушье. Опять воздух показался плотнее. Может быть, старания
Ника потребовали лишнего кислорода. Может быть, это только мое
воображение. Может быть.
убил тебя.
людьми. Он сотворил бы еще больше - унижение и боль, утром в Совете... Я
не могла думать об этом и быть мужественной, какой, предполагалось, должна
быть женщина из Девятки. Ричард искалечил бы меня с удовольствием и
безжалостно. Я никогда бы не была прежней.
встретить. Мне нужна была помощь, чтоб прогнать эти кошмары. Мне нужно
было тепло и спокойствие, чтобы встретить смерть. Я подобралась к Нику,
положила голову ему на плечо и обняла его.
взглянула в его лицо, чтоб увидеть, о чем он думает. Его лицо отражало
боль. Его рука поглаживала мою шею сзади. Я уткнулась лицом в его шею и
впитывала покой его души. Его рука все еще гладила мою шею. Я ощутила
теплоту, охватывающую меня. Под моей щекой сильно билось его сердце. Он
касался моей шеи совсем нежно, как касаются личика младенца. Ник наклонил
свою голову ко мне. Вдруг его руки оставили меня, и он напрягся, будто
хотел отодвинуться от меня. Это было невыносимо. Мне необходима была его
теплота, его стойкость, его любовь, наконец.
тобой. Не оставляй меня умирать одну.
к нему. Его руки опустились мне на спину. Мне хотелось прижаться сильнее.
Он гладил медленно меня по спине.
поцеловал долгим, мягким поцелуем, и, казалось, сердце мое остановится. Он
взглянул на меня. Я никогда не видела у него таких глаз.
давно я люблю тебя. Но ты жена Энниса.
кто попадался в эти ловушки. Все, что Эннис сможет сделать для меня, когда
увидит, это похоронить меня. Неужели мы не вправе дать друг другу
успокоение перед уходом?
раз, только один раз в моей жизни я хочу быть вместе с мужчиной, которого
люблю. Вряд ли ангелы осудят нас за это на вечную агонию.
Ник. Мне нужно забыться. Если мое дыхание станет чаще, я подумаю, что это
от желания, а не от медленного удушья. Пожалуйста, Ник. Я ведь люблю тебя
с пятнадцати лет. Ты знаешь это.
секунду. - Ты хочешь, чтобы факел горел?
слова. Как бы мне ни хотелось видеть его лицо, его тело в минуты любви, я
не могла сказать "да". Только не здесь. Не со смертью по углам.
туннелей. Нет ловушек. Было только чувство, вкус, аромат любимого тела и
взрыв радости, которую мы творили вместе в этом мрачном и жутком месте.
дыхание. Последнее, что я запомнила прежде, чем беспамятство сомкнулось
надо мной, это ощущение тепла и влажной кожи Ника на моей щеке.
Карна. Может быть, я не умерла? Он не звучал бы беспокойно, если бы мы оба
умерли. Я медленно открыла глаза. Карн стоял на коленях рядом со мной.
Нахмуренный лоб, сосредоточенные глаза.
на мне. Я вспомнила. Ник и я, мы любили друг друга до последнего мига.
Ником, тот стонал. Я взглянула на Карна.
вопрос. - Не было больших сомнений, в том, что вы тут делали. Но об этом
потом. Ты можешь встать?
моего лица.
невероятно пыльная. Я встряхнула свою рубашку и надела ее. Сейчас я, хотя
бы, пристойна. Это отняло много сил. Я опустилась и уронила голову на
колени. Карн положил руку мне на плечо. Это было очень хорошо.