мы не спеша разбили лагерь на ночь.
умственных усилий. Мы не торопясь продвигались к северу, и единственное,
что я делал более или менее постоянно, - озирался по сторонам: не прячутся
ли где-нибудь злокозненные туземцы? По мнению Дентона, вероятность
нападения на наш отряд была очень мала, и все же мы держались настороже.
когда вся планета расстелилась передо мной и подо мной. Да, я пережил это,
но пережить - еще не значит понять.
меня учили в детские и юношеские мили. Сам не знаю, что именно навело меня
на такие воспоминания; наверное, целая вереница впечатлений, и не в
последнюю очередь - шок, испытанный в те минуты, когда я стоял над голой
рамой, не так давно служившей фундаментом для яслей.
задумывался, какое же образование мне там дали. В свое время, как и
большинство сверстников, я воспринимал все, чему меня учили, как
совершеннейшую ерунду, которую можно было одолевать разве что из-под
палки. Но теперь, оглядываясь назад, я убеждался, что знания, навязанные
нам против нашей воли, на службе интересам Города обретали как бы новую
глубину.
тоску, - учителя называли эту тоску "география". На уроках нам частенько
талдычили про технику геодезических и картографических работ; в замкнутом
пространстве яслей знания оставались по существу чисто теоретическими. А
теперь, спустя мили и годы, эти тоскливые часы оказались вдруг
проведенными не без пользы. Немного сосредоточься, чуть покопайся в
сравнительно недавней, хоть и не слишком отзывчивой памяти - и все, что
мне втолковывал Дентон, усваивалось без труда.
имели практическое применение. Ученику любой гильдии еще до выхода из
яслей исподволь давали представление о работе, которая его ожидает, а в
придачу и сведения о конструкции Города и деятельности других гильдий. Я
был, конечно же, совершенно не подготовлен к каторжному физическому труду
у путейцев, зато без всякого напряжения, почти инстинктивно понял принципы
действия механизмов, которые тащат Город по рельсам. Точно так же нашло
свое объяснение и то, почему на уроках истории учителя назойливо
вдалбливали нам азы военной стратегии и тактики: у меня лично бесконечные
тренировки стражников не вызывали ничего, кроме отвращения, но им самим,
профессионально посвятившим себя защите Города, эти уроки пошли на пользу.
каких-то штрихов, которые исподволь готовили бы меня к восприятию
диковинной формы этого мира?
планетах всегда говорили как о телах шарообразных. Земля - Планета Земля,
а не Город Земля - описывалась как слегка сплющенный у полюсов сфероид,
нам даже показывали карты отдельных участков ее поверхности. На этом,
впрочем, особенно не задерживались, предоставляя нам расти в заблуждении,
что планета, на которой находится Город Земля, - такой же шар, как Планета
Земля. Ни один урок, ни одно слово учителей не противоречили такому
допущению; в сущности, природа мира, в котором мы жили, не обсуждалась
вообще.
обращающихся вокруг шарообразного Солнца. В свою очередь, вокруг Планеты
Земля вращается шарообразный спутник - Луна. Опять-таки, вся эта
информация казалась чисто теоретической. Ее практическая неприменимость
ничуть не всполошила меня и тогда, когда я попал за стены Города: уж очень
отчетливо и сразу выявилось, что мы существуем в ином, несходном мире. Ни
солнце, ни луна здесь не были шарообразными, не была шарообразной и
планета, на которой мы жили.
нам рассказывали исключительно о прошлом Планеты Земля. По преимуществу ее
история сводилась к военным походам, возвышению и падению отдельных
государств и правительств. Нас просветили, что время на Планете Земля
измерялось в годах и столетиях и что достоверно изученная ее история
охватывала период более двух тысяч лет. У меня сложилось прочное, хотя,
быть может, и не слишком обоснованное впечатление, что жизнь на Планете
Земля была не очень-то привлекательной: сплошные распри, войны,
территориальные притязания, экономические кризисы. Была разработана
концепция цивилизации: цивилизованные люди, как нам объяснили, стекались в
города. Отсюда следовало, что и мы, жители Города Земля, вполне
цивилизованны, хотя наша жизнь вовсе не напоминала бытие тех землян. Там
цивилизация была насквозь пропитана жадностью и эгоизмом: те, кто жил в
цивилизованном состоянии, беспощадно эксплуатировали тех, кто жил
по-другому. На Планете Земля не хватало элементарных жизненных благ, и
люди из цивилизованных стран монополизировали эти блага, поскольку были
экономически сильнее. Экономическое неравенство и лежало в основе
всевозможных распрей.
той, земной. Наш Город вышел на военную тропу в результате осложнения
отношений с туземцами, которое, в свою очередь, явилось следствием нашей
меновой торговли. Мы не оказывали на них прямого экономического давления,
но располагали избытком благ - тех же, которых недоставало на Планете
Земля: пищи, энергии, сырья. Нам не хватало рабочих рук, и мы
расплачивались за них благами, которые имелись у нас в избытке.
существу оставался тем же процессом эксплуатации.
истории Планеты Земля было особенно полезно тем, кто становился
гильдиерами-меновщиками, но к ответу на интересующие меня вопросы этот
вывод не приближал ни на шаг. История, преподанная нам в яслях, начиналась
и заканчивалась на Планете Земля, и в ней не обнаруживалось и намека на
то, каким образом Город очутился в нашем опрокинутом мире, и на то, кто
были его основатели и откуда они пришли.
лет сами запамятовали все, что знал раньше.
выстроить какую-то систему представлений, и, по всей вероятности, где-то в
недрах Города существовали либо набор готовых ответов, либо общепринятая
гипотеза, с которой я еще не сталкивался. Но я уже усвоил неписаные
законы, укоренившиеся в сознании каждого полноправного гильдиера. Чтобы
выжить в этом мире, следовало действовать, рассчитывая только на самих
себя: в коллективном плане - без устали перемещая Город на север, прочь от
зоны жутких линейных искажений, а в личном - приучаясь жить независимо от
других. Разведчик Дентон был именно таким независимым, самостоятельным
человеком, такими же в большинстве своем были и все другие, с кем мне
доводилось общаться. И я хотел быть как все и делать выводы без
посторонней помощи. Я мог бы поделиться своими раздумьями с Дентоном, но
предпочел промолчать.
прямым. Вместо того, чтобы ехать строго на север, мы ежедневно отклонялись
то к востоку, то к западу. Время от времени Дентон определял наше
местонахождение по отношению к оптимуму, и ни разу не случилось, чтобы мы
обогнали его больше чем на пятнадцать миль. В конце концов я
поинтересовался, что мешает нам забраться еще дальше.
севернее. Но Город в критической ситуации. И мы ищем не просто самый
легкий маршрут, но еще и такой, который позволял бы нам успешно
защищаться.
подробнее. Дентон разрешил мне работать с аппаратурой, когда и сколько я
захочу, и вскоре я наловчился управляться с ней не хуже, чем он. Я
выучился проводить геодезическую съемку местности, замерять высоту холмов,
определять положение любой точки относительно оптимума. А более всего мне
нравилось возиться с видеокамерой - моему наставнику приходилось даже
сдерживать мой энтузиазм, чтобы я не разрядил батареи.
обстановкой в Городе, да и Дентон, даром что молчун, оказался умным и
приятным компаньоном. Беспокоило одно: я уже потерял счет времени - во
всяком случае прошло не менее двадцати дней, а он вроде бы и не собирался
возвращаться домой.
неглубокой долине. Подъезжать к ней мы не рискнули - Дентон просто пометил
ее на карте, проставив рядом ориентировочное число жителей.
по-прежнему беспощадно, зато здесь чаще выпадали дожди, особенно по ночам,
и мы то и дело натыкались на ручейки и речки. Все, на что падал взор:
естественные препятствия, особенности местности - Дентон заносил на карту
без комментариев. В задачу разведчиков будущего не входило выбирать или
рекомендовать Городу дальнейший маршрут; наша деятельность исчерпывалась
тем, что мы готовили точный и объективный отчет о том, что таится впереди.
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Суворов Виктор
Мичурин Артем
Семенова Мария
Ибсен Генрик