хозяйства, до сих пор хранивший молчание. - Если нельзя перевозить
продовольствие, начнется голод! Если положение не улучшится, бизнес зайдет
в тупик!
будет объявлено колесо. Ни одно из них не повернется. Ни заводы, ни
велосипеды, ни роликовые коньки, ни...
умерить голос? И пусть все остальные говорят потише. Мы ничего не выиграем
от ссоры. Мы должны быть благоразумны. Я задал один вопрос, а теперь хочу
задать другой. Вы утверждаете, что сделали это. А теперь скажите нам, как.
сказал, чтобы это произошло, - и оно произошло. Я многое делаю так. Видите
ли, таким вы меня представляли, и вы сами вложили в меня эти способности.
Дьявол может учинить все что угодно - дурное, разумеется. Сомневаюсь,
чтобы я столь преуспел в добрых делах.
И не упрекайте в этом Дьявола - мы сами измыслили его таким.
ноги. Он потрясал над головой сжатыми кулаками.
отрицают...
некоторое время стоял, пытаясь совладать с дыханием и голосом, но
отказался от своего намерения и сел.
отрицают. Но что нам до науки? Следующим на очереди будет колесо, потом
электричество, затем, скорее всего, огонь, хотя так далеко я пока не
заглядывал. А когда все это свершится - назад, к феодальному замку, к
старым добрым средним векам, когда о нас думали много и честно...
уже кончили с угрозами.
вежливым. - Я вовсе не угрожаю. Я лишь поясняю, что может быть сделано и
что будет приведено в исполнение...
Вы спрашиваете, на что я жалуюсь? Хортон Смит, раненный под Геттисбергом;
голыми руками сражавшийся с Дон Кихотом; едва не пойманный в ужасной чаще
злобным чудовищем, - Хортон Смит выразил причины моего недовольства
достаточно ясно. - В знак своих честных намерений Дьявол с рева перешел на
обычный крик. - Некогда наша земля была заселена стойким народом -
некоторые из нас были откровенно добрыми, другие - столь же откровенно
злыми. Я не обманываю вас, друзья, - лично я принадлежал к числу самых
злых. Но у нас, по крайней мере, была цель, и стремление к ней
уравновешивало добро и зло, чертей и фей. Но к чему мы пришли теперь? Я
говорил вам об этом. Теперь среди нас Ли Абнер, Чарли Браун и Пого. Среди
нас Сиротка Энни и Дагвуд Бамстед, Двойняшки Бобси, Горацио Олджер, мистер
Магу, Тинкербелл, Микки-Маус, Хауди-Дуди... [Весь этот перечень составляют
персонажи комиксов и мультфильмов, причем нередко - того и другого сразу.]
стиля. Совершенно бессодержательные существа. Нет в них ни честного зла,
ни подлинного добра - от их добродетелей попросту тошнит. Признайтесь как
на духу - можно ли построить стоящую цивилизацию, имея дело с такими
обитателями?
могу, к чему нам весь этот балаган?
из этого рациональное зерно. С вашего разрешения, разумеется...
можно предпринять.
всех этих Ли Абнеров, Микки-Маусов и Хауди-Дуди. Можете вернуться к
честной фантазии. Можете думать о злых и добрых силах и существах, верить
в них...
вскочив, министр сельского хозяйства. - Он предлагает ввести контроль над
мыслями! Он станет диктовать нам шкалу ценностей, с которой мы должны
соизмерять развлечения, хочет задушить литературное творчество и театр. И
даже согласись мы на это - как осуществить подобную программу? Законов и
указов окажется недостаточно. Если начать какую-то секретную кампанию, а
она должна быть совершенно секретной, то я уверен, удержать такую затею в
тайне удастся не больше трех дней. Но пусть даже нам повезет - и в этом
случае потребуются миллиарды долларов и долгие годы всяческих ухищрений
Мэдисон Авеню; да и то вряд ли выйдет что-нибудь путное. У нас не темные
века, честностью помыслов которых, по-видимому, так восхищается этот
джентльмен. Мы не можем заставить наш народ или народы всего мира снова
поверить в дьяволов и чертей - да и в ангелов тоже. Предлагаю закончить на
этом обсуждение.
финансов. - Ни я, ни - подозреваю - большинство остальных здесь
присутствующих не смотрят на это так. Обсуждать эту смехотворную ситуацию
даже в сослагательном наклонении - значит, по-моему, наносить оскорбление
нормальной процедуре.
лучших американских традициях позволять не имеющему никакого реального,
фактического права на существование порождению абсурда преднамеренно
оскорблять государственный совет.
существование, говорите вы? Я вам покажу, дурачье! В следующий раз я
приду, когда прекратят вращаться колеса, исчезнет электричество - я
вернусь, и тогда, может быть, у нас появится фактическое право на честную
сделку. - С этими словами он схватил меня за руку. - Мы уходим, с вашего
позволения.
всяком случае, мир вновь исчез, сменившись тьмой и ревом ветра, а когда
мрак рассеялся, мы опять оказались на тротуаре перед оградой Белого Дома.
растолковал. Посбил спеси. Видели вы их физиономии, когда я назвал их
дурачьем?
изяществом борова.
произойдет тогда с вашим собственным?
что-то, происходившее на улице у меня за спиной. Толпа, окружавшая Дьявола
в момент моего появления, рассосалась, но в парке на той стороне улицы
скопилось немало народу, и все они возбужденно гудели.
приближавшегося к нам верхом на галопирующем мешке с костями, служившем
ему лошадью. Забрало его шлема было опущено, щит поднят, на солнце
сверкало замершее параллельно земле копье. За ним поспешал Санчо Панса, с
энтузиазмом нахлестывая осла, который, сгорбившись, скакал на прямых
ногах, чем-то напоминая вспугнутого кролика. Одной рукой Санчо размахивал
хлыстом, а другой крепко прижимал к боку наполненное какой-то жидкостью
ведро - оно опасно накренилось, когда осел попытался догнать несущегося
коня. А за ними гарцевал единорог - ослепительно-белый в ярком солнечном
свете; стройный серебряный рог походил на серебряное копье.
его спине восседала в дамском седле Кэти Адамс.
талию, пытаясь в то же время уцепиться ногами за железные прутья ограды. Я
действовал, не размышляя, без всякого плана - не уверен даже, что понимал
тогда, зачем поступаю именно так. Но, видимо, что-то подсознательно
подсказывало мне, что это - единственно возможный путь. Если я смогу
задержать здесь Дьявола хоть на секунду, то подоспеет Дон Кихот, и если
глаз его верен, то Дьявол окажется нанизанным на копье. А помимо желания
получше закрепиться на месте, что-то еще говорило мне о возможном влиянии
на него железа - наверное, потому я просунул ногу между прутьями решетки.
вокруг пояса. Шкура его воняла, и там, где я касался ее лицом, вся была
покрыта липким зловонным потом.
кулаками, но краешком глаза я уже заметил приближающееся копье. Топот
копыт все приближался, наконечник копья с мягким, хлюпающим звуком впился
в тело, и Дьявол упал. Я разжал руки и тоже упал на тротуар, а нога так и
осталась зажатой между прутьями ограды.
извивался и мяукал. Он размахивал руками, и из уголков рта сбегала пена.
Рыцарь дернул с такой силой, что сорвал с головы весь шлем. Вырвавшись из
рук, он со звоном покатился по тротуару.
Орловский Гай Юлий
Посняков Андрей
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Марко Джон
Орловский Гай Юлий