оставили ее в покое. Она бы все равно издохла. И нечего было ее трогать.
Когда видишь змею с перебитым хребтом, не надо пытаться ее вылечить. Я
ведь тебя предупреждал, - повернулся он к аббату. - Говорил, чтобы ты
отошел подальше. Но ты со своей мудреной христианской этикой...
себе отпускать ехидные замечания по поводу моих христианских чувств, -
огрызнулся аббат. - Вот что я тебе скажу - что бы ты ни думал о моей
христианской этике, она куда лучше любой другой. И той, которой
придерживаешься ты, в том числе.
любой религии я совершеннейший безбожник, ведь я вообще ни во что не верю.
Я только не могу понять, почему так изменились твои взгляды. В первый же
день ты со своей огромной булавой набросился как бешеный на тот лесной
бугор и сровнял его с землей, даже не зная, что это такое. А теперь,
очертя голову и невзирая ни на какие предупреждения, кидаешься на помощь
заклятому врагу, и, больше того...
уже который день пристаешь к аббату. И без всякого повода, а просто чтобы
его позлить. Не понимаю, что за удовольствие это тебе доставляет, но, ради
бога, прекрати.
сказал аббат. - Говорит, что не признает никакой этики, но это вовсе не
так, хотя его этика временами выглядит довольно забавно. Хвастает, будто
он безбожник, но он никакой не безбожник, и, больше того...
мы будем делать дальше?
только слухи разнесутся по округе, здесь отбоя не будет от любопытных,
которые захотят поглазеть на поле боя. И от мародеров тоже, скорее всего.
Там много чего можно подобрать.
перевез нас через реку, мы все время спасаемся бегством. То кто-то за нами
гонится, то нам кажется, что кто-то за нами гонится.
Шишковатый прав. Надо двигаться вперед как можно быстрее. Как насчет
этого, Гай? Осилишь?
меня вымазали. До сих пор еще жжет.
время ты весь одеревенеешь. До тех пор нужно пройти как можно дальше.
сторону.
равномерный и непрерывный. Судя по всему, он зарядил до утра, а то и на
весь следующий день. Путники занялись поисками места, где можно было бы
укрыться на ночь, но не могли найти ни пещеры, ни заброшенной крестьянской
хижины, ни ветхого амбара или навеса, ни даже густого сосняка, который
хоть на самом деле и не защищает от дождя, все же может послужить хоть
каким-то укрытием.
дело подкашивались, он что-то бормотал на ходу и, казалось, временами
переставал понимать, что происходит. Иоланда шныряла впереди в поисках
хотя бы относительно сухого места, а Харкорт и Шишковатый вели под руки
шатавшегося аббата.
раскраснелся. Видно, что горит в лихорадке. Я был прав, у этой гарпии на
когтях и зубах был яд.
просушить одеяла, высохшие накануне ночью во время грозы. Теперь они еще
больше вымокли, и не во что было завернуть аббата, когда его начинал бить
озноб. Можно было, конечно, развести костер, потому что даже в самую
дождливую погоду всегда найдется немного сухого хвороста, но им нужен был
не просто костер. У них на руках был больной, который нуждался в уходе, а
обеспечить ему уход они не могли.
шло не так, как надо. Мы с аббатом гонимся за несбыточными мечтами. А
другие двое отправились помогать нам в этой бессмысленной погоне. Иоланда
- потому, что ее приемные родители с незапамятных времен служат Харкортам,
а Шишковатый - из любви к старику, который ему больше чем брат, и ко мне,
которого ребенком качал на коленях. Гай ищет кристалл Лазандры, в котором,
если верить легенде, заключена душа святого, но нет никаких доказательств
того, что такой кристалл существует на свете, что в нем заключена какая бы
то ни было душа, не говоря уж о душе святого. А я, Чарлз Харкорт, гонюсь
за воспоминанием о женщине, которая скорее всего вот уже семь лет как
мертва и лица которой я уже не помню".
сомнения его одолели. Наверное, их порождали дождь, моросивший не
переставая, промозглая сырость в воздухе, наступавшие сумерки. Но как он
ни пытался с помощью логических рассуждений отогнать тоску, сомнения не
уходили.
Прав я или нет? Правы мы все или нет? Не лучше ли было нам оставаться
дома? Нужно ли было нам, увлеченным эмоциями и надеждами, пускаться в эту
авантюру?"
рука его соскользнула. Шишковатый, все еще держа аббата под руку, тоже
упал на колени, не выдержав его веса. Лежа ничком, аббат продолжал
бормотать что-то невнятное. Попугай взлетел с его плеча и кружил над ними,
оглашая воздух отчаянными воплями.
дождя и согреть его. Иначе ему конец.
серебре мелькнуло что-то белое, и они увидели, что перед ними стоит
Иоланда, промокшая до нитки и еще более тоненькая, чем всегда: пропитанный
влагой плащ на ней не драпировался складками, а облепил ее стройную
фигурку.
Из трубы идет дым, а в окне виден свет.
ночь. Бери его за ноги, а я за плечи. Мы его понесем.
дело задевал за землю. Но они, согнувшись под его тяжестью, кряхтя и
задыхаясь, тащили его дальше и дальше. Время от времени они клали его на
землю, чтобы отдохнуть, но ненадолго, а потом снова поднимали, чтобы
пронести еще немного.
хижины. Опустив аббата на землю, они остановились, и Иоланда постучала в
грубо сколоченную дверь. Хижина была жалкая, кое-как сложенная из
неотесанных бревен и жердей, с одним-единственным окошечком. Когда-то оно
было застеклено, но несколько стекол разбилось, и проемы были забиты
кусками дубленой кожи. Сбоку торчала грубая глинобитная труба, из которой
поднимался дым.
дверь чуть приоткрылась, и в щели показалось чье-то лицо. Но щель была
такая узкая, что разглядеть, кто стоит за дверью, было невозможно.
мне в дверь?
нас болен.
старушка, вся седая и с таким сморщенным лицом, что сразу было видно: зубы
у нее давно выпали. Одета она была в какие-то лохмотья.
мне может постучаться девчонка. А кто-нибудь еще с тобой есть?
никогда не отказывает в крове тем, кто в нем нуждается. Особенно больным.
Заходите и садитесь поближе к огню, а в скором времени я вас чем-нибудь
покормлю, хотя за вкус не ручаюсь.
Нэн закрыла за ними дверь. Хижина была крохотная, но все же немного
больше, чем она казалась снаружи. В очаге пылал огонь, рядом лежал запас
дров. Пол был земляной, и в стенах зияли огромные щели, в которых свистел
ветер, но у огня было тепло и сухо. Перед очагом стоял единственный
плетеный стул, а у стены - убогая низкая кровать. В углу был большой,
прочный стол, на котором валялись миски, кружки и несколько ложек; там,
где стол упирался в стену, лежали стопкой несколько свитков пергамента.