закрылась, и закрытой она останется. Ведь людям все-таки присуща
гордость, и есть вещи, не предназначенные для любопытных глаз.
стояла напряженная, исполненная ожидания тишина. Священники и врачи за
много веков научились особому способу общения с людьми. Когда отец
Рамон вышел из спальни, его лицо было таким же, как всегда, но женщины
принялись громко и жалобно причитать. Мужчины начали переминаться с
ноги на ногу, как лошади в стойле, а потом медленно вышли на улицу, в
занимающийся рассвет. Но дверь спальни оставалась закрытой.
ГЛАВА XVII
О том, как горюющие друзья пошли наперекор условностям. О том, как были
сожжены Магические Узы. О том, как каждый друг удалился своим путем
отчаяние, жгучие муки или холодную философию. Похороны, с другой
стороны, - это момент социальный. Вообразите, что вы поехали на
похороны, не отполировав предварительно свой автомобиль. Вообразите,
что вы стоите у могилы не в лучшем своем черном костюме и не в лучших
своих черных ботинках, сверкающих как зеркало. Вообразите, что вы
послали на похороны цветы, не снабдив их карточкой, доказывающей, что
вы исполнили долг приличия. Похороны, как никакая другая социальная
функция, подчинены точному и строгому ритуалу, определяющему каждый шаг
человека. Вообразите, какое поднимется негодование, если священник
попробует изменить свою проповедь или хотя бы придать своему лицу иной
оттенок грусти. Подумайте, как были бы все шокированы, если бы в зале,
где происходит отпевание, были поставлены какие-нибудь другие стулья, а
не эти желтые складные пыточные аппараты с узкими и жесткими сиденьями.
Нет, пока человек умирает, его могут любить, ненавидеть, оплакивать, но
стоит ему умереть, и он превращается в главное украшение официального
общественного празднества, исполненного всяческих сложных
формальностей.
Хотя лица людей были омрачены благопристойной печалью, в их сердцах
царило радостное возбуждение. Правительство обещало военные похороны
всем своим бывшим солдатам, буде они того пожелают. Дэнни был первым
скончавшимся экс-солдатом Тортилья-Флэт, и Тортилья-Флэт приготовилась
критически наблюдать, как правительство выполняет свои обещания. О
смерти Дэнни уже сообщили в форт, и его тело было набальзамировано за
счет правительства. Свежеокрашенный орудийный лафет уже дожидался на
артиллерийском складе, а на нем лежал аккуратно сложенный новый флаг. В
приказе на пятницу уже говорилось:
эскадрон А одиннадцатого кавалерийского полка, оркестр одиннадцатого
кавалерийского полка и стрелковый взвод".
Тортилья-Флэт бросились в Монтерей глазеть на витрины универмага? Весь
день по улицам Монтерея бродили смуглые ребятишки, выпрашивая в садах
цветы для похорон Дэнни. А ночью те же самые дети посетили те же самые
сады, чтобы пополнить свои букеты.
дня нужно было почистить эти наряды, выстирать их, накрахмалить,
починить и выгладить. Всюду царила суматоха. Возбуждение не выходило за
рамки приличий, но все-таки было скорее радостным.
первого потрясения и похмелья рассеялся, и теперь они были в ужасе: из
всех жителей Тортилья-Флэт только они, больше всех любившие Дэнни,
больше всех от него получившие, - только они не могли пойти на похороны
Дэнни. Сквозь мутные потемки головной боли они и раньше осознавали эту
страшную трагедию, но теперь она стала конкретной реальностью, и надо
было искать выход. Их одежда и вообще никуда не годилась. Вечеринка же
состарила их штаны и рубахи на много лет.
Умри кто-нибудь другой, они могли бы занять приличные костюмы, но все
до одного обитатели Тортилья-Флэт собирались теперь на похороны, и,
разумеется, в лучшей своей одежде. Только Коки Риордан не мог пойти, но
Коки находился в карантине из-за оспы, а с ним в карантине была и его
одежда. Можно было бы выпросить или украсть денег на один хороший
костюм, но о том, чтобы раздобыть деньги на шесть костюмов, не
приходилось и мечтать.
на его похороны в лохмотьях? А вы пошли бы в лохмотьях, когда все
остальные блистают роскошью нарядов? И разве пойти на похороны Дэнни в
лохмотьях не значило бы проявить к нему даже больше неуважения, чем
вовсе на них не пойти?
свою судьбу. Сквозь открытую дверь они увидели, как мимо прошествовал
Гальвес. Гальвес купил новую одежду для похорон и надел ее за сутки
вперед. Друзья сидели, подперев головы кулаками, сломленные своим
несчастьем. Они уже обсудили все возможности.
сказал он.
будут лежать на стульях рядом с постелями своих хозяев. Пойти красть
костюм значило бы пойти на смерть.
четырнадцать платьев, и ни одного костюма.
кармана торчал кончик нового зеленого платка. Но его встретили так
враждебно, что он удалился, виновато пятясь.
сказал Пилон. - Но похороны завтра. Мы должны смотреть правде в глаза.
И на похороны мы пойти можем.
тротуару. Вокруг кладбищенской ограды растет высокая трава. Мы
спрячемся там и все увидим.
острый ум без устали взвешивал каждую возможность. Но посмотреть на
похороны - еще не самое главное. Куда важней самим показаться на
похоронах. Однако другого выхода не было.
позаботиться, чтобы у нас про запас всегда имелся хороший костюм.
Никогда нельзя знать заранее, что может случиться.
поражение. Всю ночь они бродили по городу. Какой палисадник в ту ночь
не лишился лучших своих цветов? Какое цветущее дерево осталось
нетронутым? Утром яма на кладбище, готовая принять тело Дэнни, совсем
исчезла под грудой лучших цветов из лучших садов Монтерея.
Правда, накануне Ватерлоо шел дождь; сорок футов снега отрезало путь
отряду Доннера. Но в пятницу погода была чудесная. Солнце светило так,
словно на этот день был назначен веселый пикник. Чайки летели через
улыбающийся залив к рыбоконсервным заводам. Удильщики заняли свои места
на скалах, ожидая отлива. Аптека "Паласа" опустила маркизы, чтобы
защитить красные грелки в витринах от химического воздействия солнечных
лучей. Мистер Мачадо, портной, повесил на окно своей мастерской записку
"Вернусь через десять минут" и ушел переодеваться к похоронам. Три
сейнера подошли к пристани с большим уловом сардин. Луи Дуарте покрасил
свою лодку и изменил ее название "Лолита" на "Три кузины". Джек Лейк,
полицейский, остановил отъехавший от отеля "Дель Монте" двухместный
автомобиль, но отпустил его с миром и купил себе сигару.
такой день? Как могла Мейми Джексон поливать тротуар перед своим домом?
Как мог Джордж У. Мерк писать свое четвертое и самое возмущенное письмо
водопроводной компании? Как мог Чарли Марш, по обыкновению, напиться
мертвецки пьяным? Это кощунство. Это попрание всего, что должно быть
свято.
без седока идет за гробом своего хозяина-офицера. Даже Большой Джо
Португалец не покусился на кровать Дэнни. Солнце радостно било в окно,
отбрасывая на пол изящные тени паутины.
крыльце, отдавая положенную дань памяти друга. Они преданно перечисляли
и восхваляли его добродетели. И преданно забывали его недостатки.
один поднять тюк сена.
храбрость, его благочестие.
противоположном тротуаре. Они краснели в душе, когда к церкви
потянулась вереница счастливчиков, великолепно одетых, отчаянно
благоухающих цветочной водой. До друзей доносились музыка и визгливые
отголоски заупокойных молитв. Со своего наблюдательного пункта они
видели, как прибыл кавалерийский эскадрон, и оркестр с барабанами и
обернутыми войлоком палочками, и стрелковый взвод, и орудийный лафет,