Чтение 36–й страницы книги ~Владычица Хан-Гилена~

как обычно. С Анаки так было всегда. К тому времени, когда Мирейн со
своей свитой подойдет к городу, над его стенами уже будут развеваться
флаги в честь рождения королевской дочери.

Тепло от выпитого вина улетучилось, и Элиан внезапно задрожала от
холода.

***

Когда последние лучи Аварьяна коснулись башен города, над ним не
развевались никакие флаги: ни золотых цветов принца, ни зеленых -
принцессы. Ах вот как, подумала Элиан, значит, еще рано. Она сглупила,
так много думая об этом. Какое ей дело до того, сколько времени
потребуется Анаки? Она в этом не участвует. Она отделила себя от своего
рода.

Ни князь, ни княгиня не пришли ужинать в зал. Мирейн, все еще сияющий
от мыслей о своем городе, был склонен подождать, развернув на убранном
столе большие пергаментные свитки и наклонившись над ними с пером и
кисточкой в руках. Когда Элиан вышла, он был погружен в беседу с
маленьким человечком в голубом, архитектором ее отца.

- Когда он спит, - сказал Илариос, оказавшийся рядом с ней, - ему
снится его цель.

Она шла вместе с ним по коридору, освещенному лампами.

- Мирейн спит без сновидений. Его посещают только пророческие
видения. Даже когда он был ребенком, он никогда не произносил слово
"если". Он всегда говорил "когда".

- Этот парень великолепен в своей уверенности. - Высокородный принц
заложил руки за спину, внимательно глядя на Элиан. - Госпожа, у вас
неприятности? Ее брови сдвинулись. - С чего бы это? Илариос слегка пожал
плечами. Элиан повернулась с резкостью, свойственной ее темпераменту, и
ринулась в боковой проход. После мгновенного замешательства принц
последовал за ней. Она не смотрела в его сторону, но прекрасно видела
краем глаза его золотое одеяние.

- Почему вы всегда одеваетесь в золотое? Таков закон? - Я думаю, это
идет мне. - Идет, - согласилась она.

- Может быть, мне стоит попробовать другой цвет, для разнообразия?
Зеленый? Или алый? - Черный. Это будет потрясающе. Илариос полонился,
явно испытывая удовольствие. - Пусть будет черный. Цвет тайны. Вы
замечали это? Если мужчина предпочитает в одежде один цвет и один фасон,
ему стоит только сменить их, и его никто не узнает. - Вас узнают все.

- Да? Предлагаю пари, госпожа. Ставки назначаются вами.

Элиан остановилась. Он смеялся, довольный собой. - Что вы
предлагаете, мой господин? - Я, моя госпожа... я осмелюсь поставить
топаз из моей короны против... - Он замялся, сверкая глазами. - Против
поцелуя. Она скривила губы.

- В таком случае вы глупец. Если я выиграю, то получу драгоценность,
если проиграю, то ничего не потеряю.

- Тогда два поцелуя и прядь волос. - И этот нож, которым она будет
отрезана. - Согласен, моя госпожа. - Он поклонился галантно и в то же
время насмешливо. - Могу ли я проводить вас в вашу комнату? - Благодарю,
- сказала она, - не надо. Теперь он хорошо знал ее и не пытался давить.
Элиан посмотрела ему вслед, повернулась и пошла, куда несли ее ноги. Она
не знала, куда ей хочется идти.

Некоторые из дворцовых переходов кишели людьми; она пыталась попасть
туда, где народу было поменьше, и бродила по лабиринту, теперь, правда,
не страшась заблудиться. Ни один из детей Халенана не осмеливался делать
это, тем более здесь, в покоях, построенных Красными князьями.

Наконец Элиан остановилась. Дверь, находившаяся перед ней, отличалась
от других, она была украшена богатой резьбой, изображавшей птиц и
зверей. Стоило толкнуть ее, и она с легкостью поддалась.

Внутри было темно и пусто, как в любом помещении, которым никто не
пользуется. Элиан зажгла в ладони колдовской огонь и медленно двинулась
вперед. Ничего не изменилось. Кровать с зелеными драпировками, ковер,
похожий на цветочные луг, стол и большое серебряное зеркало, ее доспехи,
в этом неясном свете похожие на стражника. Поверх них висела шелковая
вуаль, которая была здесь с незапамятных времен и которую Элиан повесила
сюда, повинуясь капризу.

Установив огонек так, чтобы он парил над ее головой, она взяла вуаль.
Огрубевшие пальцы ощутили тонкость ткани. Элиан накинула вуаль, прикрыв
ею щеку. В зеркале отразилась странная картина: королевский оруженосец с
девичьим лицом. Элиан хрипло засмеялась.

Ее платья лежали в своих футлярах и пахли сладкими травами. Зеленое,
золотистое, голубое, белое. А вот алого не было. Красное платье и
красные волосы - неудачное сочетание.

Элиан достала темно-зеленое платье, роскошное, но вместе с тем
простое, сшитое из асанианского бархата и украшенное крошечными
сверкающими камнями. Князь Орсан приказал сшить его для нее, а княгиня и
ее дамы расшили его множеством драгоценностей, - это был подарок ко дню
рождения Элиан.

Платье все еще хорошо сидело на ней. Рост ее остался прежним, и уж
ясно, что она не пополнела, а вот лиф почему-то оказался теснее, чем в
те времена, когда она его носила. Теперь несоответствие между короткой
прической мальчика и телом цветущей девушки еще более усилилось. И ее
лицо с натянутым, недовольным выражением, конечно, больше подходило
девушке, нежели парню.

- Кажется, - сказала Элиан своему отражению, - твоя жизнь не слишком
ладится.

Она села. Юбка широкими складками спадала с ее коленей. Словно
птичка, которая чистит перышки даже в клетке, Элиан бессознательно
расправила юбку, глядя на алую ткань своей формы, валявшейся
беспорядочной кучей на полу. Здесь, именно здесь она все это начала. И
сюда в конце концов она вернулась. Чтобы посмеяться над тем, во что она
превратилась, чтобы порадоваться своей победе, чтобы скорчиться на полу.
Душа ее была слишком холодна, чтобы плакать, и слишком опустошена, чтобы
испытывать ярость.

Вот, значит, в чем заключается исполнение ее присяги. Закрытая дверь
и темная комната, и нет никого, кому было бы дело до нее. Не у кого
спросить, некому рассказать... Она вскочила на ноги. - Будь они все
прокляты!

***

Князя не было в его комнате, княгини - в ее беседке; кровать, которую
они делили, была пуста, их слуги встретили разгоряченную Элиан с
озабоченно-вежливыми лицами. Раз уж она унизилась так сильно, ей была
нестерпима любая помеха. - Где они все в конце концов? - взорвалась она.
Ей ответил камердинер отца. Он всегда держался с большим достоинством,
но когда Элиан была совсем маленькой девочкой и он играл с ней в прятки,
глаза его, устремленные на нее, были теплыми и до краев наполненными
сияющей радостью.

- Разумеется, моя госпожа знает, где они. Они у моего господина
Халенана.

Халенана, который находился подле своей жены в своем большом доме, в
скорлупе молчания. Ни один ребенок правителей Хан-Гилена не должен был
подвергнуться зловредному действию вражеского . колдовства, поэтому
каждого новорожденного прикрывал щит силы всего его рода. Элиан так
сильно была поглощена собственными переживаниями, что напрочь забыла об
этом.

Она застыла в нерешительности. Конечно, ее дела могут подождать. К
ней вернулись страх, и робость, и что-то похожее на ее прежнее
упрямство. Утро станет хорошим временем, благословенным временем,
намного лучше и радостнее, чем этот вечер. Сейчас она никому не нужна.
Ей остается только держаться в сторонке.

Каким-то образом на ней оказалась мантия, паж нес перед ней лампу, а
стражники давали ей дорогу и кланялись, завидев ее.

Дом Халенана, под лучами солнца казавшийся высоким и красивым, был
построен с подветренной стороны храма и окружен садами, посаженными по
берегам реки. В эту темную ночь он нависал, как скала Эндроса, ворота
были затворены и заперты, а все вокруг погрузилось в полнейшую тишину.

Стражник долго не шел на зов Элиан, еще дольше отпирал ворота. Но он
не посмел запретить ей войти, хотя внимательно смотрел на нее, и в его
взгляде она почувствовала подозрение.

Внутри этой защиты была другая. То, что задержало ее на пороге, имело
темный отблеск и принадлежало ее отцу. Элиан зажгла в ответ свой
красно-золотой огонек. Защита медленно отступила, но только на
мгновение; позади Элиан вновь встал прочный заслон против любого
предательства.

Даже в своем меховом плаще она замерзла. Но разве не так было всегда?
Она еще находилась снаружи, а ее сердце уже присоединило свою силу к
могуществу остальных. Элиан подобрала юбки и ускорила шаг. Еще дважды ее
останавливали, и дважды ей приходилось заявлять свое право на проход.
Наконец перед ней открылась дверь, которую охраняла женщина, - а за ней
находилась комната роженицы.

Отец Элиан сидел на подоконнике у закрытого ставнями окна, закрыв
глаза и тем не менее наблюдая за всем, что творится вокруг, при помощи
своего волшебного могущества. Ее мать, как всегда красивая и элегантная,
сидела рядом с ним, держа в руках какое-то рукоделие. Анаки лежала в
кровати, над ней склонилась яркая голова Хала, а повитуха суетилась
вокруг них. Это напоминало видение в воде: все было тихо, только
слышалось дыхание Анаки; разум тоже ничего больше не слышал.

Глаза князя открылись. Княгиня повернула голову. Халенан взглянул на