от времени отталкиваясь от земли. Во всем теле я чувствовал
необыкновенную легкость, о чем и сказал Смерчеву.
Смерчев.
уровень земного тяготения.
А для чего же они это сделали?
приятно жить.
мне некоторые небоскребы Нью-Йорка, но были гораздо светлее
и как бы воздушнее. Все они были соединены между собою
прозрачными галереями, в которых тоже росли пальмы и
глицинии.
румяные парни и девушки с одухотворенными лицами.
загорелыми и стройными ногами. Они все ели мороженое
"пломбир" и бросали на меня влюбленные взгляды, все желали
меня, и я желал тоже поговорить с ними о чем-то возвышенном.
качались на качелях и летали по воздуху на каких-то
оранжевых лодках.
написано
зените, не сдвигалось, не слепило и не пекло.
меня с добрейшей улыбкой.
искусственный.
просто, - сказал Смерчев. - Это совсем просто. Весь город
покрыт колпаком из горного хрусталя.
этого у нас не бывает. У нас всегда день и всегда лето.
шторы. Впрочем, - уточнил он, у нас люди обычно не спят.
спят, потому что им жаль времени. Жизнь настолько хороша,
что они ею ежеминутно и ежесекундно Наслаждаются.
которых я знал по прежней своей жизни и даже при мне еще
умерших. Они дружелюбно махали мне руками, и я им тоже
помахивал, встрече с ними нисколько не удивляясь. Я
понимал, что нахожусь в раю, пусть сотворенном не Богом, а
людьми. Я понимал, что если эти люди сумели построить
искусственное солнце и ослабить земное тяготение, то ничего
удивительного нет в том, что они научились воскрешать
мертвых. Между прочим, аллея эта была одновременно похожа
на какой-то гигантский супермаркет, а по бокам ее стояли
бесконечной длины прилавки, а на них разложены и лоснились
всяких сортов колбасы, сыры, белужьи бока, разрезанная на
тонкие ломтики семга, икра красная, икра черная, икра
паюсная и баклажанная.
недиковинные, всякие апельсины, мандарины, артишоки,
авокадо, бананы и ананасы.
шипучие напитки и всевозможные сорта пива в бутылках, в
банках, в бочонках - словом, всяких товаров, как у нас в
штокдорфском супермаркете, ну, может, немножко поменьше.
бывает (иной раз по субботам и очередь скапливается человек
до шести), а тут никто ничего не берет, все идут мимо и на
прилавки даже не смотрят. Только девушки хватают по дороге
пломбир или финики и со смехом летят себе дальше.
Смерчева, всем увиденным весьма потрясенный. - Денег ни у
кого, что ли, нет?
улыбаясь.
при социализме не было, да и при капитализме было не густо.
только почему-то беззвучно. И, смеясь, вежливо мне
объяснил, что у людей денег нет, потому что они не нужны.
Здесь каждый берет, чего сколько хочет, и совершенно
бесплатно, но никто ничего не берет, потому что люди все
свои потребности уже давным- давно и полностью
удовлетворили, и от всех этих яств их просто воротит. Они
ничего другого есть не хотят, кроме пломбира и фиников.
поинтересовался я недоверчиво.
потом все больше входя во вкус, стал набирать продукты: две
литровых бутылки шведской водки "Абсолют", палку краковской
колбасы, длинную булку, несколько штук форелей, пачку
очищенных креветок, связку бананов и какие-то банки с
паштетом, икрой, сгущенкой, зеленым горошком, спаржей и еще
с чем-то. Что-то я пихал в карманы, что-то за пазуху, уже
на руках держал я выше головы, и что-то уже валилось, а мне
все было мало и мало.
устроить банку сгущенного молока, когда вдруг увидел Руди,
который плыл по воздуху на своем "ягуаре" и одной рукой
махал мне, а другой обнимал фройляйн Глобке.
отчего вся эта Вавилонская башня, которую я держал на руках,
рухнула, все эти банки- склянки посыпались, правда, без
всякого грохота. Я испугался и стал это все подбирать,
боясь, что меня немедленно арестуют или станут стыдить.
"Гражданин, - скажут, - как же это вам не стыдно так
варварски обращаться с народным добром".
насмешливый голос. Это негигиенично.
Букашева в белом костюме и без бороды. А рядом с ним,
прижимаясь к нему, стояла Жанета во всем прозрачном. Он
рассказывал ей анекдот про Вовку-морковку, а она громко и
развратно смеялась.
лавочке целовался с моей женой.
только немножко неприятно. Я слегка подпрыгнул и, паря в
воздухе, приблизился к ним.
муже целоваться с другим! Ты же знаешь, что он от этого
даже и удовольствия никакого не получает.
Раньше, когда я жил при социализме, я ни от чего не получал
удовольствия, кроме твоих романов. А теперь я получаю
удовольствие от всего, кроме твоих романов.
читает моих романов, а ты с ним целуешься.
отсталый собственник. У нас здесь нет собственности ни у
кого ни на что. У нас все жены принадлежат всем, и ваша
жена тоже принадлежит всему нашему обществу. Пойдем, киска,
в баню, - сказал он и, взяв мою жену на руки, поплыл с ней
куда-то в сторону.
Земляной Андрей
Шилова Юлия
Акунин Борис
Никитин Юрий
Каменистый Артем
Конан-Дойль Артур