read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



кулаками по голове и со слезами взывал в пространство:
-- Куда я денуся теперь, сирота несчастная? Где найду дом-пристань
свою?
-- А вот не бродяжничай, не бродяжничай! Эт-то что же ты за моду взял:
наскочишь, бабу обрюхатишь и как вихорь унесешься? -- корила Терентия
бабушка Катерина Петровна, которой до всего и до всех дело. -- Ты подумал бы
башкой своей удалой, -- бабушка согнутым перстом стучала по покаянной голове
Терентия, будто по тыкве, -- как твои детки тута? Пить-есть чего у них
имеется? Как жена твоя родная, жива или мертва? Загуляла или блюдет себя?..
Или тебе гори все огнем-полымем?
-- 0-о-ой! -- мотал головой доведенный до полного отчаяния Терентий. --
Убить меня мало, подлеца такого, тетка Катерина!
Кончилось все это тем, что Терентий и бочонок с омулем оказались у нас.
Через день сломленная жалостью бабушка за руку, словно школьницу, привела
тетку Авдотью, и в присутствии дедушки, Ксенофонта и бабушки Терентий ползал
на коленях перед женою, клялся на образа, что покончит с "прошлым", будет
как "андел" -- тише воды, ниже травы, вина в рот не возьмет и никуда больше
не уедет, потому как "осознал ошибку своей жизни".
Ничего Терентий не осознал. Недели через две он начал куролесить но
селу, пропил часы, сапоги и шляпу, бил тетку Авдотью, и она его била, и
однажды, будто печной угар, улетучился из дому и села Терентий, снова
подался бродяжничать, "длинные, фартовые" рубли искать. Тетка Авдотья опять
"налаживалась" и хорошо, что на этот раз Терентий не оставил ей девку на
память, да и внуков надо было кормить и растить. Девкам понравилось делать и
сплавлять внуков бесхарактерной матери.
После того, как снова и надолго исчезал Терентий, дом тетки Авдотьи
являл собой подобие осеннего, полуубранного огорода или реку после ледохода:
все перевернуто и опрокинуто, всюду валялись битые черепки, поленья, ломаные
скамейки и табуретки, горшки с замертво выпавшими из них цветками, рванье
всякое, распущенная подушка, по столу валялись и сохли ложки, чашки, с печи
ссыпалась связка луковиц, из переполненной лохани текла зловонная жижа.
Кошка куда-то сбежала, во дворе, возле разваленной поленницы, причитал всеми
забытый кобелишка по имени Мистер. Совершенно он сбит с толку превратностями
жизни. Совсем недавно его от пуза кормили всевозможными яствами -- мясом,
мозговыми костями, жирными щами, остатками пирогов. Терентий даже пельменей
выносил, один раз насильно засунул в рот конфетку. Испытывая отвращение,
Мистер через силу счавкал конфетку вместе с бумажкой. Терентий поцеловал его
в морду, назвал "вумницей" -- и вот на тебе, морят живую душу голодом, не
только не кормят, но и не поят, даже с цепочки не спускают, чтоб промыслить
чего-нибудь по селу. Более того, распинав всякое битое и драное имущество,
если подвернутся, и детей с внучатами распинав, тетка Авдотья, хоть летом,
хоть зимой, босая, косматая, выскочив на крыльцо, орет:
-- Сдохни! Околей! -- и хватается за что попало. Тут уж прячься живей,
влезай в какую-нибудь щель -- зашибет!
Давно заведенная квашня оплыла по краям, нашлепались на стол серые
ошметки. Тесто засыхало само по себе, и в нем, судорожно дергаясь, затихали
налипшие мухи и тараканы. Квашня эта, кислый ее запах не давали тетке
Авдотье покоя, хлебный дух тревожил ее и звал к печи. Спустившись с полатей,
нащупывая ногой обутки, проклиная жизнь и все на свете, тетка Авдотья с
трудом растопляла давно остывшую и оттого дымящую печь. Двигалась она словно
бы во сне, расходилась словно после болезни, начиная творить привычную бабью
работу, распинывая и рассовывая по углам стекла, ломь всякую, тряпье, но,
видя, что хлам и сор никуда не деваются, бралась за веник, потом и за
тряпку, скребла, мыла, все еще ругаясь, всхлипывая, высказываясь.
Утром в более или менее прибранном доме пахло хлебом, на столе остывали
плоские караваи из перекисшего горького теста.
-- Жрите! -- коротко бросала девкам и внукам, все еще опасливо
выглядывающим из-за косяков дверей, из углов, тетка Авдотья: -- Да собачонке
не забудьте дать.
День, другой, третий, иногда и неделю налаживалась и входила в берега
разлаженная, выбитая из колеи жизнь в доме тетки Авдотьи. Потихоньку,
помаленьку девки, их дети, затем и сама тетка Авдотья начинали выходить за
ворота, являлись селу и людям.
-- Сошла луна с ущербу, -- понарошке крестилась бабушка. -- ЧЕ не
заходишь-то?
Тетка Авдотья, пробурчав: "Мы бедны, вы богаты", -- отвернувшись,
проходила мимо. Одевалась она в эту пору во все драное, старое, заношенное,
чтоб треснутые пятки из обуток было видно, чтоб все понимали, какая она
несчастная, отверженная, всеми брошенная.
Но вот в прибранном, угоенном доме, во время рукоделия или при починке
изорванной одежды, теребления ли пера, а то и у прялки, тетка Авдотья
тоненько, без слов принималась чего-то в забывчивости напевать, потом и на
слова переходила. Ну, дети уж тут как тут, не отстанут от родимой матушки,
радостно подхватят, поведут -- заслушаешься. И дойдет у них дело до самой
жалостной, самой близкой их сердцу песни про коварную и изменчивую любовь.
Хотя и есть в песне предупреждение: "Не любите моряка, моряки омманут", --
все равно не устоять слабому девичьему сердцу под напором страстей, и дело
заканчивается известно чем: "Месяц светит за окном, дождь идет уныло, а в
руках она несет матросенка-сына".
И как разольются по селу, отзвенят отчаянные голоса тетки Авдотьиных
девок, долго еще смотрит в окно, в пространствие слепыми от слез глазами
сама тетка Авдотья. И чего она там видит, об чем думает и страдает?
Спохватится, встряхнется и с протяжным вздохом молвит тетка Авдотья, ловя
рукой иголку или веретено:
-- Ох, девки, девки! Блядишшы вы блядишшы, я пропаду, и вы пропадете.
Не встречал я людей на свете, кроме бабушки и тетки Авдотьи, которые бы
так люто "считались", как у нас называют бабью перебранку, и все же так
прочно дружили бы, жалели одна другую и подсобляли в трудные дни.
Вот к тетке-то Авдотье и подалась бабушка с намерением перебить у нее
все окна, битые не раз уже и не два разными другими людьми. А пока она
бегала, выясняла обстановку, дед вернулся с реки, забрался на свой курятник
и спокойно уснул.
Неизрасходованный заряд сжигал бабушку, и утром она выпалила его в
деда. Тот выслушал бабушку сдержанно, лишь поскорбел лицом, и борода его,
под Пугачева стриженная, раза два прошла вверх-вниз, чего бабушка, к
несчастью, не заметила и вовремя не застопорила. Не дослушав до конца
бабушку -- завелась она надолго, -- дед пошел во двор, вывел коня Ястреба,
вынул заворину из ворот, забросил ее в гущу крапивы, и, смекнувши, к чему
клонится дело, я ринулся в избу:
-- Баб, а баб! Дедушка уезжает!..
-- И понеси лешак! -- с прежним накалом в голосе крикнула бабушка.
Бунт деда дошел до такого накала, что он и не запер ворота, оставил их
распахнутыми и, более того, не поднял доску в подворотне, разнес ее телегою
в щепье.
-- И не запирай! И не запирай! -- кричала бабушка с крыльца. -- И я не
запру! И я не запру! Стыдобушки-тоСраму-то! Глядите, люди добрые, как у нас
ворота расхабарены! Дивуйтесь! Поло! Кругом поло! У тебя поло-то! У тебя!..
Так кричала бабушка, а сама поднималась на цыпочки, вытягивала шею,
надеясь, что дедушка погром учинил сгоряча и одумается еще, воротится. Но за
кладбищем телега загромыхала по камешнику Фокинской речки, с бряком, звяком
пронеслась в гору и исчезла в сосняке. Ястреб, перепуганный тем, что
смиренный и молчаливый хозяин, стоя во весь рост в телеге, рычал, хлестал
его вожжами, мчался в гору прытче племенного жеребца, по направлению к
заимке, где оставалась еще наша избушка, не занятая сплавщиками, потому как
стояла далеко от запани.
Кольча-младший заменил на сенокосе дедушку, чтобы высвободить его в
помощь бабушке. А помощник-то, вон он, был и нету!
-- Ха-рашшо-о-о! Харр-ра-шо-о-о! Очень даже славно! -- подбоченилась
бабушка, когда звук телеги умолк в лесу. -- Съедутся детки родимые, где тятя
-- спросят. Внуки, деточки малые -- где наш дедушка родимый? А я скажу имя:
милые мои деточки, ударила ему моча в голову, и умчался ваш Илья-пророк ко
всем лешакам, токо телега загремела! И поймите вы, мои родимые, скажу я имя,
какая моя жизнь была с таким человеком! Ведь он на лес глянет -- и лес
повянет! Сколько же мук приняла я, горемышна-а-а...
Попусту причитать и высказываться бабушке недосуг, она говорила,
бранилась и напевала, управляясь по хозяйству, но ворота не закрывала и мне
закрывать не велела. С уязвленностью и тайной болью она все повторяла: пусть
люди посмотрят, пусть полюбуются и рассудят, какова ее жизнь и какие она
страдания перенесла на своем веку.
До самой ночи порота были полыми, но когда стемнело, пришлось нам их
все же закрывать. Надежд на возвращение дедушки больше не оставалось. Пока
нашли мы в жалице заворину, пообстрекались оба с бабушкой. Она примачивала
мои волдырями взявшиеся руки и уже вяло, на последнем накале грозилась:
-- Посидишь вот голодом-то, посидишь!.. Ишь, сбрындил! Че и сказала-то!
Ну, не выпивал, дак не выпивал. Я тоже нервенная, тоже могу лишнее
брякнуть... Конишку-то, конишку забьет! В ем, в крехтуне, зла этого... Ой,
забьет...
Почти весь следующий день бабушка крепилась, сохраняя твердость, все
разговаривала так, будто дед -- вот он, рядом, но потом сдалась, наладила
заплечный мешок с харчами, снарядила меня на заимку.
-- Кольчу мне жалко, Кольчу, -- толковала мне бабушка. -- Сам-от хоть
седни, хоть завтре с голоду окочурься -- не охну. И не единой слезы не
уроню. Ни единой!.. -- Бабушка притопнула и кулаком в сторону заимки
погрозила. Но за воротами начала переминаться, поправлять на мне мешок и
конфузливо просить: -- Созови дедушку-то, созови. Бычка колоть надо. Делов
полон двор... Созови. Он ндравный, но тебя послушат... Созови, батюшко...
Легко сказать -- созови, а как созову? Затруднительно! Малейшая
оплошность могла обернуться еще большим отчуждением дедушки от дома.
Дед встретил меня на заимке хмуро, и перво-наперво надо было
ликвидировать его мрачное настроение. Как ни в чем не бывало включился я в



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 [ 36 ] 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.