халтурить. Шкаморда -- мать халтуры. Она уверяла, и это подтвердили ее
зем-ляки -- украинские актеры, что она происходит из громкой малороссийской
фамилии и что предок ее был Богдан Хмельницкий. Когда-то недурная
водевильная актриса, она сделалась первой летучей антрепренершей, стала по
ближайшим к Москве уездным городам и на больших фабриках устраивать
спектакли для рабочих, актерам платила разовые и возила их на свой счет в
Серпухов, Богородск, Коломну и на московские большие фабрики.. Она была
далекая предшественница А. А. Бренко-- про-светительницы рабочих с начала
90х годов. Хорошо за-рабатывала, хорошо платила актерам, но сама всегда
бы-ла без копейки. Добрая и отзывчивая, она отдавала иног-да последний рубль
нуждающейся актерской семье и не-редко голодала сама.
Серпухов и получал по десять рублей чистеньких, не имея никаких расходов: и
возила, и кор-мила. Для спектаклей со строгим выбором брала Шка-морда
актеров, которых знала на перечет. Страшно боя-лась скандала в последнее
время со стороны провинци-альных трагиков, после того, как Волгин-Кречетов
на-пился пьян в Коломне и после спектакля переломал все кулисы и декорации в
театре купцов Фроловых, и когда Фроловы подали в суд на Шкаморду, она уже
сцен из трагедии не ставила, а обходилась комедиями и водеви-лями. У нее
игрывали и читывали почти все знаменитости того времени, нередко нуждавшиеся
в красненькой, а вот, -- в кружок ее не пускали.
театре. Служа в кружке, я пере-знакомился со всеми лучшими силами московских
и про-винциальных сцен и вообще много приобрел интересных знакомств.
Я имел приглашение на летний се-зон в Минск и Смоленск, а тут подвернулся
старый зна-комый, богатый казак Боков, с которым я познакомился еще во время
циркового сезона, и предложил мне ехать к нему на Дон в его имение, под
Таганрогом. Оттуда мы поехали к Кабарду покупать для его коневодства
произ-водителей.
на Эльбрус, потом опять очутился на Волге и случайно на пароходе прочел в
газете, что в Саратове играет первоклассная труппа под управлени-ем старого
актера А. И. Погонина, с которым я служил в Тамбове у Григорьева. В Саратове
я пошел прямо на репетицию в сад Сервье на окраине, где был прекрасный
летний театр, и сразу был принят на вторые роли. Пер-вые персонажи были
тогда еще тоже молодежь: В. П. Далматов, В. Н. Давыдов, уже начинавшие
входить в славу, В. Н. Андреев-Бурлак, уже окончательно поступив-ший из
капитанов парохода в актеры, известность-- Аркадий Большаков, драматическая
А. А. Стрельская, затем Майерова, жена талантливого музыканта-дирижера А. С.
Кондрашова, Очкина, Александрова. Первым дра-матическим любовником и
опереточным певцом был мо-лодой красавец Инсарский, ему в драме дублировал
Ни-кольский, впоследствии артист Александрийского театра... Труппа была
большая и хорошая. Все жили в недорогих квартирах местных обывателей,
большинство столовалось в театральном буфете, где все вместе обедали после
репе-тиции и потом уже расходились по квартирам. Я жил не-подалеку от театра
с маленькими актерами Кариным и Симоновым. Первый был горький пьяница,
второй-- уха-жер писарского типа.
были пустыри оврагов, населенных ле-том галаховцами, перекочевавшими из
ночлежного дома Галахова на эту самую летнюю дачу. Здесь целый день кипела
игра в орлянку. Пьянство, скандалы, драки. Иг-рали и эти оборванцы, и
бурлаки, и грузчики, а по вос-кресеньям шли толпами разные служащие из
города и обитатели "Тараканьих выползков" этой бедняцкой окра-ины города. По
воскресеньям, если посмотреть с горки, всюду шевелятся круглые толпы
орлянщиков. То они на-клоняются одновременно все к земле-- ставят деньги к
круг или получают выигрыши, то смотрят в небо, задрав головы, следя за
полетом брошенного метчиком пятака, и стремительно бросаются в сторону, где
хлопнулся о зем-лю пятак. Если выпал орел, то метчик один наклоняется и
загребает все деньги, а остальные готовят новые ставки, кладут новые стопки
серебра или медяков, причем серебро кладется сверху, чтобы сразу было видно,
сколькоденег. Метчик оглядывает кучки, и если ему не по силам, просит часть
снять, а если хватает в кармане денег на расплату, заявляет:
чтобы блестел ярче, и запустит умелою рукою крутящийся с визгом в воздухе
пятак, чуть видно его, а публика опять головы кверху.
я ловко, и мне за эту метку особенно охотноставили: "без обману-- игра на
сча-стье".
работал, с пружиною внутри, как бы ни хлопнулся, а обязательно перевернется,
орлом квер-ху упадет. Об этом слух уже был, и редкий метчик ре-шится под
Лысой горой таким пятаком метать. А пользу-ются им у незнающих пришлых
мужиков, а если здесь заметят -- разорвут на части тут же, что и бывало.
медяков и серебра, а иногда, ко-нечно, и проигрывал. После спектакля -- тоже
развлече-ние. Ужинаем компанией и разные шутки шутим. Прежде с нами ужинал
Далматов, шутник не последний, а сми-рился, как начал ухаживать за
Стрельской; ужинал с ней вдвоем на отдельном столике или в палатке на кругу.
И вздумали мы как-то подшутить над ним. Сговорились за столом, сидя за
ужином, я, Давыдов, Большаков, Анд-реев-Бурлак да Инсарский. Большаков взял
мою таба-керку, пошел к себе в уборную в театр, нам сказал, что-бы мы
выходили, когда пойдет парочка домой и следо-вали издали за ней. Вечер был
туманный, по небу ходили тучки, а дождя не было. Встала парочка, пошла к
выхо-ду под руку, мы за ней. Стрельская на соседней улице нанимала
хорошенькую дачку в три комнаты, где жила со своей горничной. Единственная
дверь выходила прямо в сад на дорожку, усыпанную песком и окруженную
си-ренью.
старичишка с букетом цветов.
купить цветы. Парочка остановилась у самых ворот. Далматов дает деньги, оба
исчезают за загородкой. Мы стоим у забора. Стрельская чихает и смеется.
Что-то говорят, но слов не слышно. Наконец, зверски начинает чихать
Далматов, раз, два, три...
исчезаем. На другой день, как ни в чем не бывало, Далматов пришел на
репетицию, мы тоже ему вида не подали, хотя он подозрительно посматривал на
мою табакерку, на Большакова и на Давыдова. Мно-го после я рассказал ему о
проделке, да много-много лет спустя, незадолго до смерти В. Н. Давыдова,
сидя в убор-ной А. И. Южина в Малом театре, мы вспоминали прош-лое. Давыдов
напомнил:
Стрельской угостили?
в труппе служила выходной актри-сой Гаевская, красивая, изящная барышня, из
хорошей семьи, поступившая на сцену из любви к театру без жа-лованья, так
как родители были со средствами. Это бы-ло первое существо женского пола, на
которое я обратил внимание. В гимназии я был в той группе товарищей,
ко-торая презирала женский пол, называя всех под одну бирку "бабьем", а тех
учеников, которые назначали сви-дания гимназисткам и дежурили около женской
гимназии ради этих свиданий, мы презирали еще больше. Ни на какие балы с
танцами мы не ходили, а если приходилось иногда бывать, то демонстративно не
танцевали, да и танцевать-то из нас никто не умел. У меня же была осо-бая
ненависть к женщинам, благодаря красавицам тетушкам Разнатовским,
институткам, которые до выхода сво-его замуж терзали меня за мужицкие манеры
и приду-мывали для меня всякие наказания.
полку видели только грязных баб, сидевших на корчагах с лапшей и картошкой
около ка-зарменных ворот, да гуляющих девок по трактирам, на-мазанных и
хриплых, соприкосновения с которыми наша юнкерская компания прямо-таки
боялась, особенно на-слушавшись увещаний полкового доктора Глебова.
Вася Григорьев, влюбленный пла-тонически в инженю Лебедеву, вздыхал и угощал
нас вод-кой, чтобы только поговорить о предмете сердца.
внимание обратил только потому, что за ней начал ухаживать Симонов, а потом
комик Больша-ков позволял себе ее ухватывать за подбородок и хло-пать по
плечу в виде шутки. И вот как-то я увидел во время репетиции, что Симонов,
не заметив меня, подошел к Гаевской, стоявшей с ролью под лампой между
кулис, и попытался ее обнять. Она вскрикнула:
пощечину и стал драть за уши. На шум прибежали со сцены все репетировавшие,
в том числе и Большаков.
ребра переломаю!-- и ушел в буфет.
спектакля стал ее всегда провожать домой, подружился с ней, но никогда даже
не предло-жил ей руки, провожая.
это скоро все кончилось, я ушел на войну. Но до этого я познакомился с ее
семьей и бы-вал у них, бросил и орлянку и все мои прежние развле-чения.
седой старик с четырехугольным бронзовым лицом и седой бородой, росшей густо
только снизу подбородка. Одет он был в дорогой шелковый, ки-тайской материи
Контровский Владимир
Быков Василий
Каргалов Вадим
Контровский Владимир
Каргалов Вадим
Шилова Юлия