read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


Первые очереди подрезали центр немецкой цепи. О, как там заметались! Я
впервые услышал, как заголосили враги. Мы потом не раз убеждались, что
такова одна из особенностей гитлеровской армии: в бою при заминке или
неудаче подстреленные немцы орут в голос, призывая помощь, - так почти
никогда не кричат наши солдаты.
Но вместе с тем перед нами была муштрованная, управляемая сила.
Прозвучала иноземная команда, и немецкая цепь, не тронутая с нашего края
пулеметом, разом легла.
Ну, теперь можно вздохнуть.
Через минуту ко мне подполз Толстунов.
- Как думаешь, комбат? Ура?
Я отрицательно повел головой. В рассказах для легкого чтения это очень
легко, очень просто: "ура" - и немец побежал. На войне это не так.
Но "ура" в тот вечер все-таки раздалось. Не один мой батальон
существовал на свете, и не я один управлял боем. "Ура" возникло там,
откуда не ждали его ни мы, ни немцы.

Из лесного клина, несколько сзади залегших немцев, появилась бегущая
разомкнутая шеренга.
В лучах догорающего солнца мы увидели красноармейцев - наши шапки, наши
шинели, наши штыки наперевес. Их было не очень много: сорок-пятьдесят. Я
догадался: это взвод лейтенанта Исламкулова, посланный из другого пункта в
район прорыва.
Теперь не нам, а немцам предстояло изведать, что такое удар во фланг и
в тыл. Но маневр загиба фланга, можете не сомневаться, был известен и им.
Край цепи поднялся; отстреливаясь, немцы стали отбегать, создавая дугу.
- Комбат! - возбужденно выговорил Толстунов.
Я кивнул ему: да! Затем крикнул:
- Передать по цепи: подготовиться к атаке!
И не узнал собственного голоса: он был приглушенным, хриплым. От бойца
к бойцу шли эти слова: "Подготовиться к атаке!", и у каждого, конечно,
замерло и нервно забилось сердце.
Со стороны леса бежала шеренга бойцов, что пришли к нам навстречу,
оттуда слабо доходило "ура-а-а!", а немцы торопливо перестраивались.
Напротив нас линия немцев поредела, но они успели подтянуть сюда два
легких пулемета, которые раньше, вероятно, следовали чуть в глубине за
наступающим строем. Один пулемет уже начал бить: участилось неприятное
посвистывание над головами.
А в нашей цепи стрельба стихла; бойцы лежали, стиснув винтовки, ожидая
мига, о котором всякому думалось со дня призыва в армию, который всякому
представляется самым страшным на войне, - ожидая команды в атаку.
Меня поразило это непроизвольное прекращение огня: не так надобно, не
так! Но уже нет времени исправить. Надо действовать скорее, скорее, пока
враг в замешательстве.
Я прокричал:
- Бурнашев!
Лейтенант Бурнашев - командир взвода, тот, кто недавно, на берегу,
густо покраснел, стыдясь минутной растерянности, - лежал в цепи в
полусотне метров от меня. Он быстро поднял и опустил руку в знак того, что
слышит.
- Бурнашев, веди!
Прошла секунда. Вы не раз, вероятно, читали и слышали о массовом
героизме в Красной Армии. Это истина, это святые слова. Но знайте,
массового героизма не бывает, если нет вожака, если нет того, кто идет
первым. Нелегко поднять людей в атаку, и никто не поднимется, если нет
первого, если не встанет один, не пойдет впереди, увлекая всех.
Бурнашев поднялся. На фоне закатного неба возник его напряженно
согнутый, устремленный вперед силуэт. Перед ним, на уровне плеч, чернела
заостренная полоска штыка - он схватил у кого-то винтовку. Раскрытый рот
шевелился. Оторвав себя от земли, исполняя приказ - не только мой, но
вместе с тем приказ Родины сыну, - Бурнашев прокричал во все поле:
- За Родину! Вперед!
До этого не однажды мне приходилось встречать в газетах описания атаки.
Почти всегда в корреспонденциях бойцы поднимались в атаку с таким
возгласом. Но в газетных строчках все это выглядело порой как-то слишком
легко, и мне думалось: когда подойдет наш черед, когда доведется кинуться
в штыки, все будет, наверное, не так, как в газете. И из горла вырвется
иное, что-нибудь яростное, лютое вроде "бе-ей!" или просто "а-а-а-а!..".
Но в этот великий и страшный момент Бурнашев, разрывая тысячи ниток,
которые под огнем пришивают человека к земле, двинулся, крича именно так:
- За Родину! Вперед!
И вдруг голос прервался; будто споткнувшись о натянутую под ногами
проволоку, Бурнашев с разбегу, с размаху упал. Показалось: он сейчас
вскочит, побежит дальше, и все, вынося перед собой штыки, побегут на врага
вместе с ними.
Но он лежал, раскинув руки, лежал не поднимаясь. Все смотрели на него,
на распластанного в снегу лейтенанта, подкошенного с первых шагов, все
чего-то ждали.
Вновь прошла напряженная секунда. Цепь не поднялась.
И опять кто-то вскочил, опять в пулеметной трескотне взмыли над полем
те же слова, тот же призыв.
Голос был неестественно высокий, не свой, но по нерусскому акценту, по
худенькой малорослой фигуре все узнали красноармейца Букеева.
Однако и он, едва ринувшись, рухнул. Пули попали, вероятно, в грудь или
в голову, но, казалось, ему, как и лейтенанту Бурнашеву, подсекло ноги,
срезало острой косой.
У меня напружинилось тело; пальцы сгребли и стиснули снег. Опять
истекла секунда. Цепь не поднялась.
Против нас уже действовали оба пулемета; в легких сумерках ясно
виднелось длинное пульсирующее пламя, вылетающее из стволов; оно смутно
озаряло пулеметчиков, которые, стоя на коленях, наполовину заслоненные
щитком, прикрывали перестроение немцев, не давали нам броситься в штыки,
держали нас настильным огнем.
Наши товарищи, сорок - пятьдесят красноармейцев, сумевшие выбрать
момент для удара в спину врага, приближались к немцам, которые с той
стороны уже создали фронт, уже и там открыли пальбу, а мы лежали,
по-прежнему пришитые к земле, лежали, обрекая на погибель горстку
братьев-смельчаков.
Каждый из нас, как и я, напружинился, каждый стремился рвануться,
вскочить, и никто не вскакивал.
Да что же это? Неужели мы так и пролежим, так и окажемся трусами,
предателями братьев? Неужели не найдется никого, кто в третий раз прянул
бы вперед, увлекая роту?
И я вдруг ощутил, что взгляды всех устремлены на меня, ощутил, что ко
мне, к старшему командиру, к комбату, словно к центральной точке боя, хотя
я лежал на краю, притянуто обостренное внимание: все, чудилось, ждали, что
скажет, как поступит комбат. И, отчетливо сознавая, что совершаю безумие,
я рванулся вперед, чтобы подать заразительный пример.
Но меня тотчас с силой схватил за плечи, вдавил в снег Толстунов. Он
выпалил русское ругательство.
- Не дури, не смей, комбат! Я...
Его приятно-грубоватое лицо в один миг переменилось: лицевые мышцы
напряглись, окаменели. Он оттолкнулся, чтобы резким движением встать, но
теперь я схватил его за руку.
Нет, я не хочу терять еще и Толстунова. Я уже опомнился, я снова стал
комбатом. Прежнее ощущение стало еще резче: все до единого, казалось,
уголком глаза смотрят на меня. Бойцы, конечно, заметили: комбат хотел
встать и не встал, старший политрук хотел встать и не встал. Чутье, всегда
свойственное командиру в бою, сказало: мой недовершенный рывок смутил душу
солдата. Если рванулся и не поднялся комбат, значит, нельзя подняться.
Командиру надобно знать, что в бою каждое его слово, движение,
выражение лица улавливается всеми, действует на всех; надобно знать, что
управление боем есть не только управление огнем или передвижениями солдат,
но и управление психикой.
Я уже опомнился. Конечно, не дело комбата водить роту врукопашную. Я
вспомнил все, чему мы обучались, вспомнил завет Панфилова: "Нельзя воевать
грудью пехоты... Береги солдата. Береги действием, огнем..."
Я рассказываю вам долго, подробно, но там, в поле, это было всего лишь
секунды. В эти секунды я, как и все мы, учился воевать, учился и у врага.
Я крикнул:
- Частый огонь по пулеметчикам! Ручные пулеметы, длинными очередями по
пулеметчикам! Прижмите их к земле!
Бойцы поняли. Теперь наши пули засвистали над головами стреляющих
немцев. Один наш ручной пулемет стоял неподалеку. Он тоже примолк после
того, как я скомандовал Бурнашеву: "Веди!" Теперь боец у пулемета
торопливо вставлял новый магазин. Туда быстро пополз Толстунов. Бойцы
лихорадочно стреляли. Вот заработал и этот пулемет.
Ага, немецкие пулеметчики легли, притаились, скрылись за щитками. Ага,
кого-то мы там подстрелили. Один пулемет запнулся, перестало выскакивать
длинное острое пламя. Или, может быть, там меняют ленту. Нет, под пулями
это не просто... Ну... Я ловил момент, чтобы скомандовать, но не успел.
Над цепью разнесся яростный крик Толстунова:
- Коммунары!
Не только к коммунистам - ко всем был обращен этот зов. Мы увидели:
Толстунов поднялся вместе с пулеметом и побежал, уперев приклад в грудь,
стреляя и крича на бегу. В третий раз над полем прозвучал яростный,
страстный призыв:
- За Родину! Ура-а-а!
Голос Толстунова пропал в реве других глоток. Бойцы вскакивали. С лютым



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 [ 36 ] 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.