кто-то его ей представлял. Шарлотта смотрела на него чуть ли не с испугом,
а мистер Уэнтуорт подумал: вот оно начинается, сейчас Феликс пустится с
ним в рассуждения.
Феликс с какой-то нарочитой торжественностью сел, держа в руке шляпу. Он
снова повернулся к Шарлотте. - Шарлотта, душа моя, голубушка, -
пробормотал он, - вы не предали меня? Не перекинулись на другую сторону?
дрожало.
этого умны.
Уэнтуорт.
коленями стиснутые руки. - Мой дорогой дядя, - сказал он, - я жажду всей
душой жениться на вашей дочери Гертруде. - Шарлотта медленно опустилась на
стул, а мистер Уэнтуорт сидел и смотрел прямо перед собой застывшим от
изумления взглядом, и свет, который сквозил в его лице, могла бы испускать
глыба льда. Он все смотрел и смотрел и не произносил ни слова. Феликс,
по-прежнему стиснув руки, откинулся назад. - А! Вам это не по душе. Этого
я и боялся. - Он густо покраснел, и, заметив это, Шарлотта сказала себе,
что первый раз видит, как Феликс краснеет. Она и сама, глядя на него,
покраснела, подумав, что, должно быть, он ужасно влюблен.
Это только доказывает, что я вел себя крайне благоразумно. Да, так я и
знал, что вам это будет не по душе.
улыбаясь, Феликс.
я, безусловно, их нарушил. Единственное, что я могу сказать в свое
оправдание: грех это, пожалуй, простительный. Я просто совершенно потерял
голову; тут уж ничего не поделаешь. Хоть вы и отец Гертруды, не думаю,
дорогой дядя, что вы представляете себе, до какой степени она
обворожительна. У нее все задатки необычайно, я бы даже сказал,
неповторимо обворожительной женщины.
Уэнтуорт. - Мы всегда желали ей счастья.
так думает. Неужели вы этого не видите?
бесстрастный, невыразительный тон, каким это было сказано, открыл Феликсу
всю глубину его протеста. - Возможно, она, как вы говорите, становится
обворожительной женщиной, только и всего.
Шарлотта, устремив взгляд на отца.
муж, о каком вы для нее мечтали. У меня нет ни состояния, ни положения в
обществе. Я не могу предоставить ей достойное ее место в свете. Место в
свете, где она могла бы проявить свои таланты, - вот что ей нужно.
Уэнтуорт.
сознает! - воскликнул с сияющим лицом Феликс. - Но что-что, а для этого,
дорогой дядя, у нее будут все возможности. - Мистер Уэнтуорт и Шарлотта
смотрели на него с таким видом, будто перед ними петляла борзая. -
Конечно, со мной она зароет свои таланты в землю, они так и останутся под
спудом, - продолжал Феликс. - Увы, я и есть этот спуд. Знаю, что я вам
более или менее по сердцу, вы не раз давали мне это понять; но вы
считаете, что я легкомысленный, что у меня нет ни гроша за душой и что я
вел себя весьма неприглядно. Вы правы, правы, тысячу раз правы. Кем я
только не был - скрипачом, художником, актером... и все же: во-первых,
думаю, вы преувеличиваете, вы приписываете мне то, что на самом деле мне
не свойственно. Да, я богема, но в кругу богемы я всегда слыл
джентльменом; мне жаль, что здесь нет моих старых camarades [товарищей
(фр.)], они бы вам подтвердили. Я любил свободу, не спорю, но никогда не
употреблял ее во зло. В смертных грехах я неповинен; я не посягал ни на
имущество ближнего, ни на его жену (*24). Так что, видите, дорогой дядя,
как обстоит дело. - Не видеть мистер Уэнтуорт не мог, его холодные голубые
глаза смотрели очень пристально. - Ну и, кроме того, c'est fini! [с этим
покончено (фр.)] Все это позади. Je me range [я остепенился (фр.)]. Взялся
за ум. Как оказалось, я могу заработать на жизнь - и весьма сносную -
странствуя по свету и рисуя плохие портреты. Спору нет, профессия не
слишком завидная, но вполне почтенная. Этого вы ведь не станете отрицать.
О чем бишь я... так вот, я сказал: странствуя по свету. Этого я тоже не
стану отрицать; боюсь, таков уж мой удел - странствовать в поисках
приятных моделей. Под приятными я разумею тех, кто падок слегка на лесть и
готов расщедриться. Гертруда утверждает, что охотно будет сопровождать
меня в моих странствиях и занимать во время сеансов мои модели. Ей это
даже представляется заманчивым; и уж раз об этом зашла речь, то,
в-третьих, я Гертруде нравлюсь. Вы только вызовите ее на разговор, и она
сама вам это скажет.
ним не поспевало; от потоков его красноречия, как от раскачивающейся в
водах глубокого спокойного озера лодки, расходились круги молчания. Но и
тогда, когда сам Феликс тоже замолкал и сидел в ожидании ответа, устремляя
глаза то на отца, то на дочь, он все равно как бы продолжал говорить,
убеждать и своей сияющей нетерпением улыбкой, и взлетом бровей, и
выразительным ртом.
суровое безмолвие мистер Уэнтуорт.
характера - потому что характер у меня есть: не скала, конечно, а какой-то
осколочек, но на него вполне можно положиться.
Брэнде, - проговорила с бесконечной мягкостью в голосе Шарлотта.
внушительно. Он долго, глядя на свое колено, молчал. - Мне трудно это
объяснить. - Очевидно, ему очень хотелось быть справедливым. - Все дело,
как говорит мистер Брэнд, в нравственных основаниях, в том, хорошо ли это
для Гертруды.
Феликс и как бы для большей убедительности встал и подошел к мистеру
Уэнтуорту. Дядя его, который сидел, глядя все так же на свое колено, когда
Феликс поднялся с места, перевел взгляд на ручку находившейся напротив
него двери. - Что может быть лучше для девушки, чем выйти замуж за
человека, которого она любит! - воскликнул Феликс.
приотворилась; она так и оставалась приотворенной, пока Феликс не изрек до
конца сию отрадную истину. Однако, как только он договорил, дверь
распахнулась, на пороге стояла Гертруда. Она казалась очень взволнованной,
что-то сверкало во взоре ее милых, без блеска глаз. Она медленно, но с
решительным видом вошла в комнату и, мягко прикрыв за собой дверь, обвела
их всех взглядом. Феликс устремился к ней и предложил ей с нежной
учтивостью руку; Шарлотта потеснилась, предоставляя ей место на диване. Но
Гертруда заложила руки за спину и в сторону дивана даже не поглядела.
на отца, который, в свою очередь, смотрел на нее очень пристально. Во
взгляде его холодных голубых глаз светилось подобие просьбы, призыва
образумиться.
мне!
проговорил старый джентльмен.
что у вашего отца нет доверия.
подошла к ней, как бы желая ее обнять, но, устрашившись, так и не
рискнула.
трудный характер.