земной коре, которая постепенно расширяется и продвигается дальше на
север. Акабский залив, Арава, впадина Мертвого моря и долина Иордана - ее
самые молодые участки, еще не достигшие такой глубины, как южная часть
моря. Если израильтянам удастся сдерживать арабов еще миллиончик-другой
лет, они окажутся разделены морем, а потом и молодым океаном - ведь и
Атлантика когда-то начиналась с заурядной цепи разломов.
мыс Рас-Мухаммед, которым оканчивается Синай. Здешние рифы входят в
десятку самых богатых в мире и пользуются известностью среди подводников
всех стран, особенно один, называемый Акулья Обсерватория.
горячей от солнца водой, но на востоке побережье обрывистое, и там много
уютных бухточек, в которых каким-то чудом не оказалось туристов. Мы
разбили лагерь и подошли к воде.
тридцать.
Среди коралловых кустов лежали роскошные скаты - защитно-зеленые с яркими
сочно-голубыми пятнами. Одев маску, я шагнул с края рифа и повис над
темной бездной, наполненной тысячами разноцветных рыбок, словно лес
золотой осенью, когда порыв ветра сорвет с веток тучи листьев. Мрачные
барракуды неподвижно висели в толще воды челюстями к рифу, словно
взведенные самострелы. Навстречу им выглядывали зеленые мурены. Медленно
двигаясь вдоль изгибов коралловой стены, я встретил черноперую акулу, так
же сосредоточенно патрулировавшую риф. Я замер, растопырив руки и ноги,
чтобы казаться больше, и она прошла подо мной, с опаской поглядывая в мою
сторону.
воды. Кроме черноперых, нам встречались белоперые акулы, довольно
приличных размеров, но и они вели себя корректно. Только если кто-то
пытался подплыть ближе, они чуть выгибали спину и открывали пасть, как
напуганная кошка. Тут лучше остановиться, особенно если рыба заметно
длиннее вас.
интересных существ, что всех не перечислишь и на десятке страниц.
Светящиеся кальмары и меняющие цвет осьминоги, электрические скаты и
трехметровые окуни-мероу, видов двадцать рыб-бабочек и громадные косяки
синих морских ласточек... Акваланги дали нам возможность совершить по
короткой вылазке вглубь, пока не кончился воздух и не протекла вода в
фонарик. Но там, в царстве красных растений и животных (без подсветки они
кажутся черными, потому что туда проникают только сине-зеленые лучи), было
все же не так интересно, как наверху.
почтили нас посещением, но у нас было средство приманить кое-кого из
больших рыб. На второй вечер мы стали по кружке лить в море говяжью кровь
из канистры. Через два часа стемнело, а кровь кончилась, но к тому
времени, лежа в безопасности на краю рифа, мы могли увидеть вполне
достаточно. Вся толща воды, на сколько она просматривалась (а море здесь
удивительно прозрачное), была наполнена акулами - небольшими черноперыми,
массивными белоперыми, изящными голубыми, суровыми, как профессиональный
киллер, акулами-мако, резковатыми в движениях молотами.
несколько минут и проходила мимо, грозная, как линкор. Мы, конечно, не
отказали себе в удовольствии соскочить на несколько секунд с рифа, но
отплыть подальше никто не решился.
уехали в горы. Путаясь в колеях, отыскали путь в самую высокую часть
Синая, к двум горам, на которых зимой бывает снег - Джебель-Муса и
Джебель-Катарина. Первая из них известна тем, что на ее вершине бог дал
Моисею скрижали Завета, а под второй стоит старый и очень красивый
монастырь.
поясности, и склоны на высоте двух километров ничем не отличаются от тех,
что поднимаются над морем. Только по самым макушкам торчит низенькая
травка. Постояв на обеих вершинах и посмотрев на довольно мрачный пейзаж,
мы простились. Друзьям пора было возвращаться в Землю Обетованную, а мне -
в Египет, откуда мои предки смылись с таким трудом.
северо-запад.
я отчаянно соскучился, все равно было грустно. Увидимся ли мы еще
когда-нибудь с ребятами, не говоря уже о девушках, доставивших мне столько
чудесных минут? Я теперь если и смогу вернуться в Израиль, то только по
российскому паспорту, а ведь для этого нужно приглашение, виза...
разрушенных мечетей и старых орлиных трупов, и вскоре прямо среди барханов
показался огромный океанский пароход, величественно двигавшийся через
равнину. Это был Суэцкий канал.
же остановке договорился с парой немецких туристов, и они подвезли меня
через горы Нубии в Карнак. Нубийская пустыня - самая сухая в Африке, здесь
есть места, где дождя не было сто-двести лет. Но в глубоких вади
попадаются живые акации, а на песке - следы птиц и насекомых.
на попутной барже по Нилу в Каир.
населением вдвое большим, чем во всем Израиле. К тому же стояли Дни Сета,
когда из Сахары дует горячий пыльный хамсин и весь Египет словно накрыт
мутным серым одеялом. Я воспользовался советом Джин-Тоника, который много
раз бывал тут, и взял такси.
себя функции экскурсовода, охранника, справочного бюро и няньки. Мой не
был исключением. Но когда я изложил ему ситуацию с шекелями, это поставило
его в тупик. Мы безуспешно объехали несколько банков, а потом помчались на
главную тусовку каирских таксистов - к Центральному Музею.
коллегами. Жду тебя через три часа.
Абдаллах провел консилиум, на который собралось несколько десятков
человек. К моему возвращению они как раз готовили вердикт.
старейшины таксистов. - Но если ты в пять утра будешь на площади перед
отелем "Синдбад", то, может, тебе и повезет. Оттуда отходит автобус в
Тель-Авив.
разговаривать не станут.
автобусной остановке, даже доллара не сменял такому подозрительному типу,
но они были доверчивые, и до ухода автобуса я наменял пятьсот баксов - как
раз на билет Аэрофлота.
прокатился с ним на окраину города, в Гизу. Мы облазили пирамиды, сфинкса
и кусок пустыни, которая словно отгорожена пирамидами от улиц Большого
Каира.
чудовищную сумму, потом все же решился и, виновато глядя на меня,
пробормотал:
долларов.
хабиби! - И, отдав ему все оставшиеся доллары (двенадцать), улетел в
мокрую весеннюю Москву.
летал в Израиль по делам, и поменял там на доллары. Но к тому времени в
Индии муссонные дожди шли полным ходом, так что я проторчал в Москве целый
год. Конечно, в конце концов трудовые денежки все равно были потрачены не
зря, то есть на путешествия.
Сидоров-по-маме (по папе он был зубной врач), который считал себя крутым
мафиози, но на самом деле оказался дешевым фраером. Я даже унизился до
вульгарного мордобоя, однако с Ирочкой так ничего путного и не вышло. Мы
потрахались еще месяца три-четыре, повыясняли отношения (вот что я делать
ненавижу, как и большинство нормальных мужчин) и расстались. Я очень долго
переживал из-за нашего драматичного разрыва, но время, как известно, лечит
любые раны, и через неделю-другую я уже начал встречаться с моей будущей
женой.
да и сколько можно расставаться и возвращаться? Сидоров-по-маме, насколько
я знаю, тоже остался ни с чем, так что Ирочка, кажется, теперь одна - вот
это обидно. У меня остается какое-то чувство вины, если я знаю, что
девушка, с которой я встречался, так и не устроила свою личную жизнь.
Эйлата.
партии", и разборки доходят чуть ли не до баррикадных боев. Эти вышла
замуж за сына мэра, но мэр скоро дожен смениться, и ходят слухи, что его