Толстый слой льда колыхался от морской зыби, и зловещий треск льдин
говорил о подводной борьбе. К счастью, бриг прочно сидел во льду, только
цепи его сильно гремели. Впрочем, в предупреждение несчастной случайности
Гаттерас приказал закрепить их.
яростно разметывал снежные сугробы. Трудно было определить, летел ли снег
с неба, или поднимался с ледяных полей. Все кругом слилось в бушующей
белесой мгле.
приготовлении тюленьего жира и сала, которые мгновенно превращались в
глыбы льда. Этот лед рубили топорами на куски, твердостью не уступавшие
мрамору; таким образом, собрали около двенадцати тонн сала и жира.
Надобности в таре не было, да и бочонки все равно лопнули бы под давлением
жидкости при резких изменениях температуры.
десять дней, и все с ужасом ждали минуты, когда запас топлива иссякнет.
кают-компании, и с этого дня Шандон, доктор и сам капитан должны были
находиться в кубрике вместе с экипажем. Гаттерасу пришлось таким образом
чаще быть с матросами, которые бросали на него хмурые, а порою и свирепые
взгляды. Он слышал их жалобы, упреки и даже угрозы, но не подвергал их
взысканию. Казалось, он был глух. Он не требовал места у огня и, молча,
скрестив руки на груди, сидел где-нибудь в углу.
упражнений: целые дни просиживали они, облокотясь на печь, или лежали,
закутавшись в одеяла, на своих койках. Здоровье их стало быстро сдавать;
они и не думали бороться с пагубным климатом, и неудивительно, что на
бриге вскоре появилась цинга.
кальциевые пилюли. Но эти испытанные средства оказывали лишь слабое
действие, болезнь развивалась, и вскоре у многих стали проявляться ее
страшные признаки.
чудовищно распухли и покрылись иссиня-черными пятнами; десны кровоточили,
из распухших губ вырывались нечленораздельные звуки; переродившаяся,
утратившая фибрин кровь уже не могла поддерживать жизнь в конечностях.
Гриппер, Брентон и Стронг. Матросы, которых еще не коснулась болезнь, не
могли не видеть страданий своих товарищей, потому что другого теплого
помещения, кроме кубрика, не было. Приходилось жить всем вместе, и вскоре
кубрик превратился в лазарет, так как из восемнадцати человек экипажа
тринадцать вскоре заболели цингой. Пэну, по-видимому, суждено было
избежать болезни; этим он был обязан своей на редкость крепкой натуре. У
Шандона проявились было первые признаки цинги, но тем дело и кончилось.
Благодаря прогулкам помощнику капитана удалось сохранить здоровье.
при виде страданий, которых он не мог облегчить. Он изо всех сил старался
ободрить упавших духом матросов. Слова утешения, философские рассуждения и
веселые шутки развлекали больных, скрашивая томительное однообразие зимних
дней; он читал им вслух; память у Клоубонни была удивительная, и у него
всегда был наготове запас занимательных рассказов: его охотно слушали и
здоровые, собираясь вокруг печи. Но стоны больных, их жалобы, крики
отчаяния порой прерывали его речь, и не докончив рассказа, он возвращался
к роли заботливого, преданного врача.
ему самую теплую одежду. По словам Клоубонни, он был очень доволен, что
одет подобно моржам или китам, которые благодаря толстому слою подкожного
жира легко переносят арктическую стужу.
Страдания экипажа, видимо, мало его трогали. Но, быть может, он только
умело скрывал свои чувства. Внимательный наблюдатель мог бы иной раз
подметить, что в его железной груди бьется горячее сердце.
не мог разгадать эту удивительную натуру, этот сверхъестественный
темперамент.
лишь гренландские собаки бродили по палубе, жалобно завывая.
было допустить, чтобы огонь погас: едва он ослабевал, стужа проникала в
помещение, стены покрывались инеем, испарения мгновенно сгущались и падали
снежинками на злополучных обитателей брига.
своему обыкновению, пошел взглянуть на термометр, находившийся на палубе,
и увидел, что ртуть в чашечке замерзла.
27. РОЖДЕСТВЕНСКИЕ МОРОЗЫ
всем своем ужасе; последняя горсть угля горела со зловещим треском; огонь
готов был погаснуть, температура в помещении заметно понизилась. Но
Джонсон пошел за новым топливом, которое добыли из тюленьих туш. Он бросил
куски жира в печь, прибавил пакли, пропитанной жиром, и довольно быстро
восстановил в кубрике прежнее тепло. Запах горелого сала был отвратителен,
но приходилось его терпеть. Джонсон сознавал, что новое топливо оставляет
желать лучшего и, конечно, не имело бы успеха в богатых домах Ливерпуля.
результаты.
тюленей! - ответил Джонсон. - Они скрылись, и притом надолго, и если
медведи не доставят нам топлива, то я не знаю, что с нами станется.
удастся добыть этого топлива... то уж я не знаю, как и быть...
может, придется прибегнуть к этому средству.
Бэлл не хотел прерывать. Он знал, что этих кусков жира, добытых с таким
трудом, хватит не больше чем на восемь дней, даже при самой строгой
экономии.
жира, были замечены невдалеке от "Форварда". Здоровые матросы пустились за
ними в погоню; но медведи бегают на редкость быстро и одарены чутьем,
благодаря которому избегают всех охотничьих уловок. Не было возможности к
ним приблизиться, и пули, пущенные самыми искусными стрелками, пропали
даром.
сорока восьми часов, если бы температура, царившая в ледяных просторах,
проникла в кубрик. Каждый с ужасом видел, что топливо подходит к концу.
матросы, стоявшие вокруг печи, угрюмо поглядывали Друг на друга. Один лишь
Гаттерас неподвижно сидел в своем углу; доктор, по своему обыкновению,
взволнованно шагал по кубрику; он положительно не знал, что предпринять.
другим это было хорошо известно. Шандон, холодный и решительный, Пэн, с
горящими яростью глазами, и два-три матроса, которые могли еще двигаться,
подошли к Гаттерасу.
Шандон, - то мы покорнейше просим вас уведомить нас об этом!
долг до конца.
человека на самосохранение. Повторяю, все топливо вышло, и если такое
положение вещей продлится два дня, то ни один из нас не останется в живых!
они есть!
экипаж, то такое судно жгут!