Чтение 36–й страницы книги ~Ход белой королевы~

седьмому километру Алиса Бабурина и неуклонно шедшая вслед за ней Наташа
Скуратова обошли других конкурентов, оставили их позади себя, выправили
график, вошли в него, укладываясь пока что в великолепное время. Да, это была
головокружительная гонка! Восьмой километр проходил через труднейший участок
дистанции. Здесь требовались не только скорость и сила, но и искусное владение
техникой горнолыжного хода, умение стремительно брать подъем, миновать
препятствия, резко ломая лыжню. Здесь Наташа чувствовала себя хозяйкой. Там,
где Алиса сбавляла ход, она шла на полной скорости. На подъемах, которые
Бабуриной приходилось брать максимальным усилием, уральская гонщица вымахивала
своим неизменным широким шагом. Она уже почти поравнялась с соперницей. Но
последние полтора километра гонки проходили по равнине. Этот этап был весьма
благоприятным для чемпионки. Алиса Бабурина недаром славилась своим ходом по
ровной местности. На стадионе уже увидели показавшихся вдали гонщиц. Наташа
шла вплотную за Бабуриной. Алиса не уступала. Она отчаянно работала руками,
старалась вложить всю силу в каждый толчок палкой. Наташа неумолимо шла за ней
по пятам своей упрямой, легкой, широкой поступью. Я хорошо их видел обеих в
бинокль. Мне хотелось крикнуть навстречу:

"Ну, Наташенька, родная, покажите сейчас свой характер! Даром, что ли, вас
Степан гонял! Ну, милая!.."

Я не имел права обнародовать свои симпатии. Я обязан был оставаться
беспристрастным. Я рассказывал в микрофон, а голос мой, как неотступное эхо,
возвращался ко мне со всех сторон из репродукторов:

- Бабурина начинает свой обычный бурный заключительный спурт. Она делает
рывок, который не раз приносил ей победу. Но молодая зимогорская лыжница не
отстает. Феноменальная выносливость и отличная техника!

Я хорошо видел в бинокль, что Наташа идет уже буквально на плечах у
чемпионки. Я видел по движению ее губ, что она требует дать ей дорогу.

- Лыжню!..

Но Алиса не уступала. Опытная гонщица, она действовала сейчас очень хитро.
Она не позволяла настичь ее совсем, как говорится, сесть на лыжи. Тогда надо
было бы сворачивать, уступать, иначе это расценивалось бы как грубое нарушение
правил и спортивной этики. Нет, она сохраняла разрыв, заставляла Наташу, если
той угодно, обойти ее по целине и все время держала соперницу на некотором
расстоянии за собой. Сделав свой внезапный, как всегда, излюбленный рывок,
столько раз приносивший ей решающую победу, Алиса и на этот раз была уверена,
что не ожидавшая этого тактического броска соперница окажется сразу далеко
позади. А пока она будет пытаться сама повторить такой же резкий настигающий
бросок, чемпионка пересечет линию финиша.

Низкое зимнее солнце посылало уже по-вечернему косые лучи. Четкие тени
лыжниц, скользившие по равнине, были длинны и синеваты. И тень упрямой
зимогорской гонщицы неотступно неслась вслед за чемпионкой. Солнце светило в
спину лыжницам. Тень Наташи, опережая ее,почти уже доходила до креплений лыж
чемпионки, она подползала, упрямо настигая...

Когда Алиса сделала свой знаменитый рывок, Наташа на секунду растерялась.
Она не ожидала, что у соперницы, которая казалась уже вымотавшейся, окажется
еще столько сил. Надо отдать справедливость Бабуриной, шла она великолепно.
Идя вплотную вслед за ней, Наташа невольно любовалась бурным темпом и
самоотверженным рвением, которые проявляла чемпионка. Да, недаром предупреждал
ее во время тренировок Чудинов. Бабурина была опытной гонщицей и умела отдать
все свои силы, вложить всю себя, весь свой темперамент в одно - в скорость.

Пришлось теперь и Наташе выкладывать весь остаток сил. Я это видел хорошо
по выражению ее лица, не опуская бинокля. Мне известно было по многим
рассказам знакомых гонщиков состояние, в котором была сейчас Наташа. Только бы
скорее наступил желанный покой, только бы скорее пришло это "потом". Наташа
подгоняла, как ей казалось, время, понукала его, что есть силы выгребая
палками в потоке мгновений, бурно несшихся навстречу ей. Но это было ее
собственной скоростью, которую она сейчас уже плохо осознавала. Она уже видела
себя там, за желанной чертой финиша, за синей тенью от арки на снегу. Она была
там всем рвением, всей волей и неистовой жаждой раньше всех достичь финиша. Но
ее ноги с лыжами, именно ноги с лыжами, были еще тут, и надо было подтащить их
как можно скорее туда и пересечь ими черту, синюю тень на снегу...

На трибунах все встали. Башлычки визжали и подпрыгивали. Доносился
отчаянный крик Сергунка. Он яростно топал ногами и подскакивал на месте...

- Еще, еще... Тетя Наташа, скорее!

- Ой, Наташенька, девонька, голубушка, уважь напоследок! - причитала мать
уже во весь голос.

- Дочка-а! Не срами ты меня. Вытяни маленько. Поднапри, милая!..

Все стояли на трибунах. Громовые валы возгласов, просьб, понуканий и
заклятий катились по стадиону. Сергунок вскочил, стуча сжатыми кулачишками по
плечам сидевшего впереди болельщика, но тот словно и не чувствовал...

Я видел, что Алиса делает невероятные усилия, чтобы удержать хотя бы
небольшой просвет между собой и Наташей. Алиса умела ходить на пределе, и
сейчас все ее силы, и физические и душевные, были брошены на лыжню, в эти
десятки метров, завершающие бег.

И вот тут под оглушающий рев трибун Наташа непостижимым образом, сильно
согнувшись, сделала бросок. Она оттолкнулась и в мощном одновременном упоре
обеих палок, почти летя по воздуху, на самых последних метрах поравнялась с
чемпионкой, и они лыжа в лижу, плечом к плечу пронеслись одновременно над
чертой финиша.

Кажется, я обо всем этом сказал через микрофон. Я сам себя не слышал,
такой рев стоял вокруг. Обе чемпионки (да, да, они обе теперь были чемпионками
страны!) исчезли в толпе окруживших их фоторепортеров, кинооператоров,
спортсменов. Сзади суетился, подпрыгивая, чтобы как-нибудь через головы
стоявших впереди сфотографировать победительниц, Донат Ремизкин. Оркестр играл
туш.

- Внимание! - сказал я в микрофон, выпив целый стакан боржома и вытерев
платком взмокший лоб и шею под воротником (досталась и мне эта
гонка!).-Внимание! - сказал я.- Итак, финальная лично-командная гонка на
десять километров для сильнейших лыжниц окончилась победой двух основных
претенденток на первенство: Алисы Бабуриной - общество "Маяк", Москва, и
Натальи Скуратовой - "Маяк", Зимогорск. Они обе стали всесоюзными чемпионками,
показав великолепное до одной десятой доли секунды сошедшееся у обеих время.
Тридцать восемь минут две секунды - превосходный ре" зультат. Неоднократная
чемпионка страны Бабурина никогда еще не показывала такого времени. Ей
пришлось напрячь все силы, мобилизовать всю свою изощренную технику, чтобы
выдержать борьбу с молодой, но уже блестяще себя зарекомендовавшей уральской
лыжницей Скуратовой, которая прошла всю дистанцию на большой скорости, показав
незаурядную технику. На третьем месте оказалась Ирина Валаева, "Радуга", город
Киров, четвертый результат по времени показала Мария Богданова, тоже молодая,
но чрезвычайно выросшая лыжница зимо-горского "Маяка". Таким образом,
хрустальный зимний кубок спартакиады уже обеспечен теперь "Маяку".

Прежде чем победительниц окружила толпа почитателей и корреспондентов, я
все же успел заметить, как Алиса, одновременно с Наташей миновав линию финиша,
зашаталась, почти падая ничком... Она так устала, что ей невольно пришлось
повиснуть на плече Наташи, иначе она бы не удержалась на ногах. Она была в
полном изнеможении. Руки с палками висели ниже колен, у нее не было сил
разогнуться. А Наташа, пожирая ее взором, в котором сквозь пелену огромной
усталости все еще просвечивал огонь неукротимого спортивного упорства, сама
была не в силах оттолкнуть ее или отойти.

Они стояли с подламывающимися от усталости коленями, не имея возможности
оторваться друг от друга, как это бывает с боксерами, попавшими на ринге во
взаимный клинч. А вокруг цыкали затворы фотоаппаратов, безжалостно били в
глаза молниеносные вспышки рефлекторов, и я уже представлял себе, как завтра в
газете появятся снимки с короткими подтекстовками, объясняющими, что две
чемпионки обнимают друг друга, поздравляя с победой... Потом осторожно, но
настойчиво высвободившись из объятий Алисы, Наташа, как всегда прямая и словно
неспешная в движениях, прошла мимо аплодирующих трибун, широко и плавно
скользя своим просторным, невозмутимым шагом.

- Королева,- сказал кто-то в толпе, любуясь ею.

- Хозяйка,- поправили сзади.- Белой стези хозяйка.

Но где же, где был Чудинов? Тщетно просматривал я ряды трибун и группы
сидящих репортеров и спортсменов у финиша - нигде не было Степана. А ведь
сейчас наступил тот момент, о котором он, вероятно, давно уже мечтал.

Да, пусть Наташа не обошла Бабурину, но она великодушно помогла ей в
тяжелую минуту и пришла с ней вровень. Она не дала вырваться грозной
чемпионке, она поделила с ней славу, победу и звание первой лыжницы страны.
Вот они поднимаются вместе, только что бывшие непримиримыми соперницами на
лыжне, а сейчас две сестры по славе, две чемпионки - Алиса Бабурина и Наталья
Скуратова. Наталья Скуратова и Алиса Бабурина. Они поднимаются на вышку
почета, на которой выведена цифра "1". И гремит музыка, и реет над ними,
поднимаясь на мачте, голубое с алой башней, мечущей снопы золотых
молниеподобных лучей, знамя "Маяка". Уже несут хрустальный кубок, выигранный
теперь у "Радуги". И сам Ворохтин, возвышаясь над толпой, огромный, необычайно
величественный сегодня, вручает сверкающий почетный приз Короткову,
представителю "Маяка". Наступает последняя минута спартакиады. И радио
возвещает на весь стадион, торжественно притихший: "Чемпионкам Советского
Союза по лыжам Бабуриной и Скуратовой спустить флаг".

И снова вместе подходят они к высокой красной лакированной мачте и вместе
берутся за веревку. Наташа запрокинула голову и глядит на медленно скользящий
вниз алый флаг. А Алиса смотрит хмуро и сосредоточенно прямо перед собой,
перебирая руками снасть. И теперь, когда все кончилось и официальная церемония
позади, Алиса стремительно протягивает руку Наташе. Нет, не так торжественно
официально, как там, когда стояли на вышке почета, а порывисто и даже чуточку
неуклюже. Она хочет что-то сказать, но у нее бессильно расползаются губы, и,
отвернувшись, она внезапно отходит.

А Наташа в это время уже ищет глазами вокруг себя, смотрит на трибуну, на
дорожку. К ней подбегают ребята, лезут под руки, прижимаются. Со всех сторон
она окружена их башлычками. Подходят отец, мать, проталкивается сквозь толпу
Савелий. А она все оглядывается беспокойно и уже рассеянно подставляет щеку
матери...