Чтение 36–й страницы книги ~Кристина~

Майкл удивленно поднял брови:

- Что это?

- Не знаю, - нахмурившись, проговорил Эрни. - Раньше с ней этого не
случалось.

Он повернул ключ, и двигатель сразу заработал.

- По-моему, ничего, - констатировал Майкл.

- На неделе придется проверить синхронность зажигания, - пробормотал
Эрни. Он нажал на педаль газа и внимательно прислушался.

В эту секунду Майкл подумал, что Эрни сейчас был совсем не похож на его
сына. Он выглядел старше и упрямее. У Майкла что-то екнуло в груди.

- Эй, вы будете покупать билет или будете всю ночь разговаривать о
зажигании? - спросил сторож. Он показался смутно знакомым Эрни, как человек,
изредка встречавшийся в коридорах школы, но больше ничем не связанный с ним.

- Ах, да. Извините. - Эрни протянул ему пятидолларовую бумажку, и сторож
дал ему временный билет.

- В конце стоянки, - сказал сторож. - Не забудь оплатить ее за пять дней
до начала следующего месяца, если хочешь, чтобы она осталась на том же
месте.

- Ладно.

Он зарулил в дальний конец стоянки, нашел свободное место и припарковал
Кристину. Выключив двигатель, он поморщился и засунул руку за спину.

- Тебя что-нибудь беспокоит? - спросил Майкл.

- Так, немного, - ответил Эрни. - У меня уже все прошло, но вчера снова
началось. Наверно, поднял что-нибудь тяжелое. Не забудь запереть свою дверь.

Они выбрались из автомобиля, и Майкл почувствовал, что ему стало легче -
как будто сын сразу стал ближе и понятнее ему. Он почему-то подумал, что в
машине ночь была ощутимее, чем снаружи.

- Посмотрим, сколько времени у меня будет уходить на автобус, - сказал
Эрни, и они направились к выходу со стоянки.

По пути в аэропорт Майкл составил свое мнение о Кристине. На него
произвела впечатление работа, которую проделал над ней Эрни, - но сама
машина ему очень не понравилась. Он мысленно посмеялся над своими чувствами
к неодушевленному предмету, но неприязнь от этого не прошла, а, наоборот,
увеличилась.

От источника этой неприязни невозможно было избавиться. Машина принесла
множество огорчений в семью, и он думал, что они были главной причиной его
чувства.., главной, но не единственной. Ему не понравилось, как Эрни
выглядел за рулем "плимута": в нем было что-то высокомерное и - в то же
время - обидчивое. Эта бессильная озлобленность, с которой он прошелся о
страховании.., его отвратительное, мерзкое слово "говнюки".., даже то, как
он поглаживал машину.

И запах. Он был не сразу заметен, но он присутствовал в ней. Нет, не
запах новой обивки, тот был достаточно приятен; это был какой-то скрытый,
неясный душок. Это был какой-то очень застарелый душок. "Но ведь
автомобиль-то старый, - подумал Майкл, - почему ты хочешь, чтобы от него
пахло новизной?" И все-таки он не мог избавиться от своего ощущения.
Несмотря на фантастическую работу, которую проделал Эрни. "фурии" был
двадцать один год. Этот горький, затхлый душок - он мог исходить от старого
покрытия на полу, от старой циновки; возможно, от старой набивки под новыми,
яркими покрытиями сидений. Просто запах старости.

Но этот смутный, тошнотворный запашок не переставал беспокоить его. Он
как будто накатывал медленными волнами, порой очень внятными. Казалось, у
него не было никакого определенного источника. Иногда он ощущался, как
трупный запах какого-нибудь маленького зверька: кошки, бурундука, а может,
белки, - который затем уходил под багажник или развеивался под потолком.

Майкл очень гордился успехами своего сына.., и очень радовался тому, что
выбрался из его машины.

22/ СЭНДИ

Сторожем на стоянке в тот вечер, как и в каждый вечер с шести до десяти
часов, работал молодой человек по имени Сэнди Галтон, единственный из
закадычных дружков Бадди Реппертона, не присутствовавший на площадке для
курения в день, когда Бадди исключили из школы. Эрни не узнал его, но Галтон
узнал Эрни.

***

Бадди Реппертон, исключенный из школы и не проявлявший интереса к
достаточно длительным процедурам восстановления в ней, пошел работать на
бензозаправочную станцию, принадлежавшую отцу Дона Ванденберга. Проработав
там несколько недель, он полностью освоил весь набор нехитрых уловок,
практикуемых не самыми добросовестными представителями его профессии, -
обсчитывал тех излишне торопливых клиентов станции, у которых не было
времени пересчитать сдачу с крупных купюр, устанавливал на их машины
изношенные детали вместо новых, что составляло основную часть его
нелегального бизнеса, и продавал наклейки дорожной инспекции школьникам из
окрестностей Питсбурга, не имевшим возможности получить их официальным
путем.

Станция была открыта двадцать четыре часа в сутки, и Бадди работал на ней
в ночную смену, с девяти вечера до пяти утра. Приблизительно в одиннадцать
часов обычно подъезжал потрепанный "мустанг" Сэнди Галтона, привозившего с
собой Шатуна Уэлча; Ричи Трелани появлялся на своем "файрберде"; и, конечно.
Дон Ванденберг почти всегда находился поблизости - когда не валял дурака в
школе. По уик-эндам к ним присоединялись еще пять-шесть парней, и все вместе
они до утра пили пиво, мешая его с виски и разговаривая о чем-нибудь.

В начале ноября во время одного из таких собраний Сэнди Галтон невзначай
упомянул о том, что Эрни Каннингейм поставил свою машину на долгосрочную
стоянку в аэропорту. Он сказал, что тот купил билет на тридцать дней.

Бадди, который обычно на станции вел себя, как сонная муха на оконном
стекле, резко вскочил со своего пластикового конторского кресла, отчего оно
опрокинулось, и со стуком поставил на стол недопитую бутылку виски.

- Что ты сказал? - спросил он. - Каннингейм? Прыщавая Рожа?

- Ну да, - удивленно и немного смущенно проговорил Сэнди. - Это он.

- Ты уверен? Тот парень, из-за которого меня вытурили из школы?

Сэнди с нарастающей тревогой смотрел на него.

- Да. А что?

- И он купил билет на тридцать дней? То есть он припарковался в
долгосрочном терминале?

- Да. Может, его родители не хотят, чтобы он дома ставил...

Сэнди запнулся. На лице Бадди появилась улыбка. Она была не из приятных,
эта улыбка, потому что из-за нее можно было видеть, насколько подгнили его
зубы.

Бадди перевел взгляд сначала на Шатуна Уэлча, а потом на Дона
Ванденберга. Они уставились на него заинтересованно и немного испуганно.

- Прыщавая Рожа, - протянул он тихим изумленным голосом. - Прыщавая Рожа
починил машину, и его трусливые мама и папа заставили поставить ее в
аэропорту.

Он засмеялся.

Шатун и Дон недоумевающе переглянулись.

Бадди наклонился к ним, опершись локтями на стол.

- Слушайте, - сказал он.

23/ ЭРНИ И ЛИ

В машине звучало радио WDIL, передававшее "Ухаживая за Сью" в исполнении
Диона, но они его не слушали.

Его рука скользила под ее блузкой, поглаживала мягкие груди с их
упругими, выпирающими сосками. Она дышала прерывисто и возбужденно. И
впервые ее рука проникла туда, куда ему хотелось, где она была нужна, в его
лоно, в области которого она работала без опыта, но со старанием,
достаточным для успеха.

Он поцеловал ее, она приоткрыла губы, подставив ему язык, и он насладился
поцелуем чистым, как аромат леса во время дождя. Он ощущал ее возбуждение,
жаркий призыв, исходивший от нее.

Он наклонился к ней, потянулся к ней и на какое-то мгновение
почувствовал, что она отвечает ему чистой, незамутненной страстью.

Затем она ушла.

Эрни сидел немного справа от руля, оглушенный и сбитый с толку, когда
зажглось внутреннее освещение Кристины. Оно горело недолго; щелкнула
закрывавшаяся пассажирская дверца, и свет снова погас.

Он посидел еще несколько секунд, не понимая, что случилось, и в первое
мгновение даже не совсем осознавая, где находился. У него бешено колотилось
сердце, мучительно болело горло. В напряженной плоти пульсировала кровь,
распространяя по жилам тугие волны адреналина.

Он сжал кулак и с силой ударил по колену. Затем подвинулся к дверце,
открыл и выбрался из машины.

Ли стояла на самом краю дороги и смотрела в темноту. Посередине этой
темноты, в ярком прямоугольнике света маячило изображение Сильвестра
Сталлоне, одетого в костюм молодого рабочего лидера тридцатых годов. У Эрни
снова появилось чувство пребывания в каком-то непредсказуемом сне, который в
любой момент мог превратиться в ночной кошмар.., возможно, это сейчас и
происходило.

Она стояла слишком близко к краю обрыва - он взял ее за локоть и
осторожно отвел назад.

Почва здесь состояла из крошащихся комков глины. Не было ни ограды, ни
парапета. Если бы земля осыпалась, то Ли упала бы вниз; ее бы нашли у
подножия Либерти-Хилл, по склону которой проходило шоссе.

Был поздний вечер четвертого ноября, и шел мелкий дождь со снегом,
начавшийся еще засветло. Эрни повлек ее обратно в машину, думая, что на ее