Чтение 36–й страницы книги ~Нижегородцы на чеченской войне~

вперед.

Омоновец с двумя зарубками на прикладе автомата рассказал, как они
дрались здесь целых три недели, показал, откуда по ним стреляли снайперы - с
холмов за частными домами.

- Сейчас здесь тихо, - зажмурился на весеннем солнце омоновец.

Мы стояли здесь 26-го февраля, и именно с этих холмов 2-го марта
бандиты открыли огонь по колонне подмосковного ОМОНа, входившей в Грозный с
запада. Погибло двадцать человек...

Дома напротив техникума стоят почти без стекол, но попаданий снарядов
не видно. Лишь в одном доме рухнул крайний подъезд.

- Это саперы перестарались, - рассказали омоновцы, - Хотели взорвать
только лестничную клетку на первом этаже, чтобы снайпер не мог забраться на
верхние этажи, но не рассчитали заряд.

В соседнем панельном многоэтажном доме живет всего одна семья. Чеченец
Имран с матерью, бывший предприниматель, и русская старушка, которую они
приютили. Первое время омоновцы их подкармливали, сейчас они получают помощь
от МЧС. Покричали этого Имрана, но он, наверное, как раз ушел за хлебом.
Вошли в одну из незапертых квартир на первом этаже. В комнате шаром покати,
мародеры вынесли все. На полу только три маленьких клубка пряжи, да старое
женское пальто.

Пошли на завод, посмотреть могилку убитого боевика. На стене краской
надпись: "Мы волки Ичкерии". В цехах зловещая тишина. Что-то скрипит.
Мародеры с завода вынесли, пожалуй, все, что можно, кроме стен.

Могилка на газоне, с палками в виде креста, на нем висит старая кепка,
рядом - старые кроссовки..

- Яйца у него собаки сожрали, - рассказал об убитом омоновец.

Чеченцы всегда выносят своих убитых. Этот был наемником из русских или
украинец. Но все же закопали и его, а то воняет.

- Стоять! Ко мне! - скомандовал омоновец, увидев в цеху троих мужчин.

- Мы проволоку ищем, - рассказал один из задержанных мародеров, и
протянул жеваный паспорт. Чеченец, прописка грозненская. Черный, страшный,
не дай бог приснится такой...

- А если бы вам вместо нас гантамировцы попались? - спросил омоновец,
возвращая задержанным паспорта.

- Не надо, - испугался чеченец.

- Вы что, своих боитесь больше, чем руских омоновцев?

- Гантамировцы сейчас обязательно бы избили, а могли бы и расстрелять,
- сказал чеченец, - Они перед русскими выслуживаются.

Когда возвращались с завода на базу отряда, по дороге промчалось два
джипа, набитых молодыми бородачами. Из окон машин торчат автоматы. Это и
были гантамировцы, союзники федеральных сил.

- Те же бандиты, только с новыми русскими документами, - сказала о
союзниках федералов пожилая чеченка, попавшаяся нам навстречу.

Индира + Аслан...

На одной из улочек Старопромысловского района работает рынок. Из машин
МЧС жителям раздают воду и белый, почти невесомый и безвкусный хлеб,
испеченный из американской муки. Чеченские дети отзывчивы на доброе слово,
охотно представляются и доверчиво рассказывают, где они были во время боев,
все бойко говорят по-русски.

- Меня зовут Салем, учусь в восьмом классе, - рассказал мальчуган, - Но
уроков не было семь месяцев. Да и наши учителя сами ничего не знают, лучше
бы я в России учился. У меня папа шофер, в нашей семье никто из мужчин не
воюет, - заверил он меня.

- А я Ислам Магомедов, учусь в пятом классе, - рассказал мальчик с
глазами-маслинами, - Нас вывозили в Сержень-Юрт, там учились в школе. Я
люблю биологию, хочу, когда вырасту, стать главным в гараже.

И вопрос, от которого сжалось сердце:

- Дядя, а война совсем-совсем кончилась? Нас больше не будут бомбить?

Рыженькая девчушка, почти прозрачная, Вера Дашкова, попросила рубль и
рассказала, что все это время она пряталась здесь с мамой в подвале. Еще
одна русская девочка лет восьми-девяти, ангельское создание по имени
Кристина. Мама рассказала, как она боялась, что девочку увидит кто-нибудь из
боевиков - "Растерзали бы ребенка...", вздохнула женщина.

Одна из женщин, узнав, что мы из Нижнего Новгорода, радостно
воскликнула:

- А у меня кума в Лысковском районе, Лебедева Татьяна! Меня звать Галя,
я полубашкирка-полурусская.

- Как же вы тут жили все это время?

- А куда нам было идти? Ехать некуда. Два года без пенсий... Разве бы я
здесь стояла с протянутой рукой, мне семьдесят шесть лет, - ответила
старушка.

- Я ингушка, - рассказала другая женщина, - Ваххабиты убили моего сына.
Забрали видео, привязали к дереву и застрелили. У меня сохранилась пуля из
его тела, знаю, кто его убил... Старший сын в Кемерово, в органах работает,
не успел меня забрать, третий сын в Ульяновске.

Черноглазая девочка лет десяти написала углем на стене "Индира +
Аслан", но, заметив, что я за ней наблюдаю, застеснялась и убежала.

В селе Энгель-Юрт, куда мы ездили на операцию по задержанию
подозреваемого в похищении людей, остановились возле школы. Как раз зазвучал
колокольчик на урок. В коридоре - стенд с надписью "Участники Великой
Отечественной войны" и 11 фотографий аксакалов в папахах и с наградами. Эти
ветераны и отговорили горячую молодежь от сопротивления русским войскам:
село с населением в шесть тысяч человек было сдано без боя и потому осталось
неразрушенным.

Постучав, захожу в класс. Приветливо поздоровался. Удивленные и
любопытные детские глазенки. Учительница сначала растерялась, но потом
что-то сказала по-чеченски, дети встали и дружно поздоровались по-русски.
Это был третий класс.

- У нас урок, - учительница почему-то сделала паузу и смутилась, -
родного языка.

Посмотрел детские тетрадки, ребятишки охотно листают страницы и
показывают пятерки и четверки по чеченскому языку. А вот дневник в этом
классе только у одного мальчика, не хватает и учебников, наглядных пособий
нет вообще, рассказала худенькая молодая учительница. Тем не менее, занятия
в школе в период военных действий в районе прекращались только на неделю, и
гриппом никто не болел. Здесь учится 625 детей, есть в селе и вторая школа.
- "У нас в каждой семье по четыре-пять детей", с гордостью сказала
учительница.

Не хочется верить, что эти милые ребятишки когда-нибудь возьмут в руки
автоматы и будут стрелять в своих русских ровесников...

...В Гудермесе после комендантского часа патрули привели в дежурную
часть милиции мальчишку. Муртаев Мурат, 15 лет. Задержан, при обыске у него
нашли пистолет с глушителем. Стоит, в грязных брюках, шмыгает носом. А ведь
мог бы в темноте выстрелами в спины перебить весь патруль.

...Симпатичный малыш лет пяти на улице Гудермеса у киоска, где торгуют
видекассетами со снятыми чеченцами сценами последних боев за Аргун, пытками
пленных русских солдат и казнями контрактников. На вопрос, как его звать,
малыш вдруг вскинул ручонку: "Шамиль Басаев! Аллах акбар!" Из дома вышел его
отец, молодой бородач в тельняшке, глянул зверем и увел ребенка за руку.

Офицер военной контразведки рассказал, что в отряде Арби Бараева, на
счету которого 162 убийства, немало подростков, которых приучили сначала к
наркотикам, а потом убивать.

А в Энгель-юрте тогда, после посещения школы, мы с оперативной группой
во главе с подполковником Хисматулиным пришли в дом некоего Шухруддина. Были
сведения, что он похищал в России людей. Его младший брат и отец, солидный
мужчина в папахе, не знают, где сейчас Шухруддин.

Это был тяжелый разговор...

- Скажи своему брату, что если он сам не придет ко мне в отдел через
три дня, мы придем сюда в село, и будет нас уже не десять человек, и
разговаривать будем по-другому, - жестко сказал Хисматулин.

А у дома как-то незаметно собралось десятка два бородачей с
неприветливыми лицами. Надо было проверить еще один дом, но решили не
испытывать судьбу, сели в машину и уехали.

"Без паспорта в туалет не сходить!"

После обеда неугомонный начальник криминальной милиции Гудермесского
РОВД Виктор Хисматулин опять куда-то засобирался. Поехали в поселок
Новогрозненское. Есть информация, что сюда должна поступить крупная партия
наркотиков. Кстати, за три месяца работы нижегородцев в Гудермесе здесь было
изъято почти 32 килограмма марихуаны, 42 грамма героина, 80 граммов опия,
уничтожено 800 кв. метров наркосодержащих культур.

По дороге подполковник Хисматулин, исколесивший за три месяца весь
Гудермесский район, рассказал, что у чеченских сел своя криминальная
специфика. Новогрозненское специализируется на продаже наркотиков и оружия,
селение Комсомольское - на торговле белыми рабами. Например, некий Коля
Любов, бывший русский, похитил из Буйнакска более двадцати человек. И во
всех селах без исключения вырабатывают из ворованной нефти бензин.

На шоссе, где начинается Новогрозненское, длинный ряд торговцев таким
самогонным бензином. Десятилитровая банка стоит всего 35 рублей. Водители
покупают такой бензин только от большой нужды, потому что от него очень
быстро портятся моторы. Это не беспокоит: испортил мотор, столкнул машину в
пропасть, пригнал себе из России новую. Бензин этот следует изымать, что
криминальная милиция и делает: более 105 тонн за три месяца. Но сколько ни
изымай этот бензин, чеченцы все равно им торгуют. Для многих из них гнать
такой бензин на самодельном аппарате так же естественно, как держать корову.

На горизонте за Комсомольским третий день горит один такой заводик.
Приехали, заложили две тротиловых шашки, отбежали - взрыв и черный дым до
небес. Чеченцы, стоявшие на окраине села, провожают наш "УАЗик"
неодобрительными взглядами: "кормильца" лишились. За три месяца в