предыдущей главе, продолжали прибывать подкрепления, и в помощь
медлительному Геджу в Бостоне появлялись все новые генералы. Наиболее робкие
среди колонистов пугались, когда слышали длинный список прославленных имен.
Тут был Хау, потомок благородного рода, давно известного своими воинскими
доблестями, - глава его уже когда-то пролил свою кровь на американской
земле; Клинтон, тоже младший отпрыск именитой семьи, более известный личным
мужеством и добротой, нежели суровыми качествами воина; изящный и утонченный
Бергойн, успевший стяжать себе славу на полях брани в Португалии и Германии,
славу, которую, впрочем, ему вскоре суждено было потерять в диких просторах
Америки. Кроме того, следует упомянуть Пиго, Гранта, Робертсона и наследника
герцога Нортумберлендского, каждый из которых командовал бригадой, не говоря
уж о множестве менее известных офицеров, проведших юность в армии и готовых
теперь применить свой опыт в войне с необученными землепашцами Новой Англии.
противника, жажда воинской славы привлекла в эту точку, куда были обращены
все взоры, цвет английской аристократической молодежи и среди последних
того, кто впоследствии присоединил самый пышный венок к лаврам своих предков
- наследника домов Гастингса и Мойра, бесстрашного, но еще не испытавшего
своих сил юношу Родона <Фрэнсис Родон, маркиз Гастингс (1754 - 1826) -
английский военный и политический деятель. Получил известность как
генерал-губернатор Индии (1813 - 1823).>. В таком избранном обществе - со
многими из этих молодых людей Линкольн был знаком еще в Англии - часы летели
незаметно, и у него не оставалось времени подумать о причинах, приведших его
самого в это место раздоров.
его кабинета в комнату, которую Полуорт с полным на то правом именовал
"приютом гурманов", оказался свидетелем следующей сцены. За столом с важным
видом судьи восседал Макфьюз, рядом с ним Полуорт, казалось взявший на себя
двойную роль судьи и писаря. Перед этим грозным трибуналом стоял Сет Седж -
ему, как видно, пришлось все-таки ответить за вменяемые ему преступления,
совершенные на поле боя. Молодому человеку не было известно, что его хозяин
не попал в число обмененных пленных, и, желая узнать, что означало лукавое
выражение, которое нет-нет да проскальзывало на мрачных лицах его друзей,
Лайонел положил перо и прислушался.
суровым голосом, способным в известной степени внушить тот страх и почтение,
которые говоривший силился вызвать, тараща отчаянно глаза. - Говори со
смелостью мужчины и чистосердечием христианина, если они у тебя имеются.
Почему бы мне не послать тебя сразу в Ирландию, чтобы ты получил заслуженные
три бревна, из которых одно для удобства прибьют поперек? Если у тебя есть
обоснованное возражение, выскажи его без отлагательств из любви к
собственному костлявому бренному телу.
отличавшее Сета даже в минуты крайней опасности, казалось, покинуло его.
Откашлявшись и посмотрев вокруг, чтобы удостовериться, на чьей стороне
присутствующие, он, однако, ответил с похвальным мужество":
голову порядочным людям юридическими тонкостями, как каким-нибудь стряпчим в
пышных париках! Тебе бы надо подумать о святом писании, безбожный
нечестивец, потому что рано или поздно тебе придется распроститься с жизнью,
и притом с непристойной поспешностью.
уводит друга от желанной цели, - или я изложу дело, да так, что это сделало
бы честь любому чрезвычайному советнику.
закону, - вдруг сказал Сет, чья отвага возросла, едва только дело коснулось
его политических убеждений. - И, на мой взгляд, если министры попытаются
сохранить их, начнутся большие беспорядки, а то и настоящая война, потому
что вся страна поднялась.
Макфьюз. - Ты называешь длившееся целый день сражение беспорядками? И
считаешь, что прятаться за оградой в бурьяне, класть ствол мушкета на голову
Джэбу Прею, а казенную часть на пенек с тем, чтобы удобнее было стрелять в
своего ближнего, похвальным способом ведения войны? Отвечай мне правду и
гнушайся лжи, как гнушался бы есть что-либо помимо трески в субботу, - кто
были те двое, что выстрелили мне прямо в лицо, спрятавшись в бурьяне, как я
только что указывал?
что усердие и возмущение опережают в вас благоразумие. Если мы будем так
неосторожно допрашивать арестованного, то можем помешать целям правосудия. А
кроме того, вы высказали только что хулу, с которой я никоим образом не могу
согласиться. Настоящей треской не следует пренебрегать, особенно если подать
ее в салфетке между двумя не столь нежными рыбами, чтобы сохранился дух. Я
уже давно подумывал о том, что следует учредить субботний клуб, чтобы
насладиться богатством залива и усовершенствовать способы приготовления
трески!
негодующе взглянув на собеседника, - что ваши эпикурейские склонности
доводят вас до каннибализма - иначе это не назовешь, - если вы способны
рассуждать о еде, когда дело идет о жизни и смерти вашего ближнего...
закипавшего в его судьях раздражения, - капитан хочет знать, кто были двое
неизвестных, выстреливших в него незадолго перед тем, как его ранило в
плечо?
способны кремень и порох.
были не в своем виде...
гренадер. - Послушайте, мистер Седж, я вас добром спрашиваю: кто были те
двое, что выстрелили в меня означенным образом? И помните, что человеку
может наскучить задавать вопросы и не получать ответа!
ужасом страшился прямой лжи, я полагаю.., а капитан твердо уверен, что это
случилось сразу же за Менотоми?
сказал Полуорт.
лошади майора Линкольна.
его в плен в ту самую минуту, когда он вторично в него целился, а посему
американец весьма мудро рассудил, что лучше обратить нужду в добродетель и
чистосердечно признать свою причастность к нанесению упомянутых ран. И все
же самое большое, что допустила его привычная осторожность, были слова:
главным образом мы с Джэбом.
Макфьюз. - Если кто и был главный в этом трусливом покушении из-за угла,
поранивший человека и искалечивший коня - пусть это и бессловесная тварь, а
кровь у нее благороднее, чем у тебя, - то это ты, образина нескладная! Но я
рад, что ты хоть признался. Теперь я спокойно посмотрю, как тебя повесят.
Если у тебя есть, что сказать в свое оправдание, поторапливайся, иначе я с
первым же кораблем отправлю тебя в Ирландию и в письме к вице-королю попрошу
устроить тебе торжественную казнь и приличные похороны.
но совершенно не понимал шуток.
возмущению, когда гренадер упомянул о своей ране, чья вера в священную
защиту закона сильно поколебалась, всерьез встревожился, подумав о
превратностях военного времени и деспотической природе военной власти. Малая
толика юмора, унаследованная им от предков-пуритан, не имела ничего общего с
грубоватым остроумием ирландца, а то, чего Сет был лишен, он, естественно,
не способен был понимать, поэтому в той мере, в какой его страх мог
способствовать планам наших заговорщиков, они вполне достигли своей цели.
небрежно заметил:
петли и одновременно услужить старому приятелю.
же на колени и благодари мистера Полуорта за его великодушие!
привычная осторожность при заключении всякого рода сделок побудила его
скрыть свою радость, и он проронил с холодной осмотрительностью, сделавшей
бы честь самому проницательному купцу с Кинг-стрит, что, "прежде чем дать
ответ, он желал бы узнать условия".
пропуск и свободу, если подпишете этот договор, по которому обяжетесь за
время осады, как и раньше, поставлять нам к столу перечисленные в списке
припасы по указанным здесь ценам, настолько высоким, что против них не стал
бы возражать даже самый скаредный ростовщик. Вот, возьмите документ и
разжуйте его с тем, чтобы нам было что переварить.
проявлял, чуть только речь заходила о его денежных интересах. Не было цены,
против которой он не возразил бы, и он так долго и упорно торговался, что в
конце концов настоял на своем. Кроме того, он потребовал, чтобы в договор
был включен пункт, освобождающий его от оплаты неустойки в случае, если
власти колоний запретят подобные поставки, а под конец заявил:
Лукин Евгений
Земляной Андрей
Конюшевский Владислав
Корнев Павел
Жюль Верн
Майер Стефани