верждение чего Муруков издали показал мужикам бумагу, припечатанную не
однажды серпом и молотом, не Чмелевского нрава был человек. Говоря, он
все время сбивался с сухого тона на какой-то искренний, открытый, и тог-
да кидал слова сотнями, как одуванчик семена на ветер, в слепой надежде,
что хоть одно процветет. Мужики видели, что порой продкомиссар вдруг ос-
танавливался на полуслове, точно вспоминал какой-то наказ, и начинал го-
ворить по-иному, - слова начинал отсчитывать резко и четко, как бусы на
нитке. Лицо его тогда из бледного становилась красным, и глаза, усталые
как бы после тысячи бессонных ночей, начинали виновато моргать. Если
Чмелев любил поиграть непонятным словом, как ребенок играет с незнакомой
игрушкой, этот теперь расставлял слова, как солдат перед боем.
и сын ваш. Люди злые, в трудовой правде неправые, хотят ядовитым зубом
взять нас, идут полчищами, несут смерть. Красная-де армия разута и раз-
дета, хлеба у мужика просит. "Дай хлеба, братишка! Отвоюем - отработаем,
один у нас с тобой кошель!.." Хлеб нужен. Не будет хлеба - мрак будет.
Мрак будет - мор будет. А там и предел всякой гибели: воссядет вновь на
мужиковскую спину всякая явная и неявная насекомая тля...
дельной свирели Фрол Попов, на ночь приганивая скотину. И уже соглаша-
лись Воры, крутя лбами, что и впрямь невыгода отдаваться наново Свинули-
ным в помыканье... Как вдруг, разойдясь и вспомнив наказ из уезда - речи
вести твердые и суровые, чтоб не почувствовал мужик какой-либо несвоев-
ременной потачки, ругнул наезжий гость проклятых дезертиров, ютившихся в
ближних к Ворам лесах и пригрозил мерами особой строгости всем, кто име-
ет сношения с ними.
не спинами, а Прохор Стафеев, старик белой и аршинной бороды, подошел к
наезжему вплотную и, руку положив на плечо ему, сказал спокойно и твер-
до:
сыновья наши! Как же нам с сыновьями слова не иметь? Ты приехал плести,
ну и плети, а грозить не грози. Нас и при царе тяпали, тинтиль-винтиль,
да мы не молчали...
лей Чмелев, с тоской поглядывая на Мурукова, все писавшего и писавшего
что-то. - Просите слова, кажному дам высказаться!..
роны.
Федор Чигунов, выходя наперед и опираясь на Муруковский стол. - И за
тетку мне платить?.. - вдруг он вырвал бумагу из-под руки писаря и, пор-
вав в клочки, бросил себе под ноги. - Довольно тебе писать, Кузьма!
Все-то ты пишешь, а про что - не знаем, - сказал Чигунов холодно. - А
может ты донесение на нас пишешь, что-де противится народ?..
Лызлов побежал зачем-то к исполкому. Васятка напрасно взывал к мужиковс-
кой сознательности, выискивая в гудящей толпе хоть пару сочувствующих
глаз. Таких не было, - мужики глядели в землю, некоторые расходились, но
у всех на устах была одна и та же мысль непримиримая и непокорная: мысль
о Зинкином луге. Чмелев ускоренным ходом заканчивал собрание и сконфу-
женно читал резолюцию о всемерной поддержке, о сознательном отношении к
моменту и о прочем. Те из мужиков, которые оставались, в нехорошей за-
думчивости, чесали бороды, затылки, пазухи и зады. Расходились кучками,
по-двое и по-трое, не дождавшись конца.
равлялся к исполкому в сопровожденьи Пети Грохотова, стараясь не оберты-
ваться ни на мужиков, ни на старуху, приставшую с чем-то сзади. Продко-
миссар был человеком неплохим, добрым и честным, но городской; дважды
был ранен на гражданских фронтах. И одну пулю, третью, носил где-то под
дыханьем, где мать ребенка носит. Эта третья и придавала ему порой твер-
дость, которой, вообще говоря, в натуре у него не было. Когда был назна-
чен продовольственным комиссаром, понял одно: отбиваться голыми руками
от ярых генеральских ватаг легче, чем путешествовать вот так, по дерев-
ням, с продовольственным отрядом. К исполкому идя, в который уже раз за-
давал он себе вопрос вслух, чтоб вслух и ответить: о чем они думают?..
работают... Скотинка безъязычная и та больше думает у них!
вот уж сколько здесь! В нашем деле не обойтись. Винт, коли его не смазы-
вать, в час при хорошей работе сработаться может. А сколько на тебя га-
ек, сказать, за неделю-то навернут! Тут уж на то пошло, кто кого переуп-
рямит...
старухе:
грамоты. Бабы-те засмеяли вконец. Тебя, сказывают, Егоровна, грамоте те-
перь будут обучать... - зашамкала старуха, отчаявшаяся в своем невидан-
ном горе, и смахнула слезу. - Зубов-те у меня, батюшка, уж нету... Куды
мне грамота? А я тебе... - и тут старухино лицо приняло плутоватый отте-
нок: - ...а я тебе, голубок, чулочки свяжу, тепленьки! Шерстка-то еще
осталась у мене...
бу!
лась старуха, деловито приставляя свое большое морщинистое ухо к самому
продкомиссарову рту.
комиссар, почему-то избегая жалобного старухина взгляда.
А то совсем меня, старую, зашпыняли! И ситчику, слышь, выдавать не бу-
дут?..
дел за Лызловским столом, положив голову на руки, и глядел на прямой,
желтый огонь коптилки. На столе перед ним лежал листок, а на листке был
нацарапан донос на Васятку Лызлова:
ли так. Васятка Лызлов гонит самогон в лесной избе, тайно от отца...
продает на царские деньги, несмотря что деньги ничто, кроме как бумага.
Я его спросил, зачем ты, Васятка... он объяснил... хочу ехать в город
учиться... а как у него денег нет, то и хочет... Как я сочувствую, то и
спрашиваю... разве это советская работа... самогон гнать..."
мелко исписанный чернильной тиной и лежавший рядом с этим, имел полную
подпись продкомиссара и гласил так:
ветствие. Предлагаю... на гражданский фронт, принимая во внимание незна-
чительные хотя бы мои заслуги перед... Сам происходя из крестьянского
сословия, но оторванный от него городом, затрудняюсь вести работу в
крестьянской среде..."
нул слово "затрудняюсь", надписав поверх его "не могу". Посидев еще ми-
нуты три он перечеркнул слова "не могу", но не сумел подыскать другого
слова в замещенье зачеркнутого. Тогда он собрал все остатки чернильной
тины на перо и жирно перечеркнул все заявление накрест, резко и необычно
властно для него самого.
рассветном свете бедная обстановка Воровского исполкома. На улице было
полное безветрие. Левая сторона неба набухла розовыми и желтыми купами,
словно всходила к недалекому празднику пряничная опара. Посреди пустой
улицы стоял бычок, с вечера отбившийся от стада. Он мычал, вытягивая шею
к заре. Помычав, прислушивался, как повторяет его отстоявшееся эхо.
собою, ни в один из последующих дней. Нашлись некоторые, принесли в ис-
полком по доброй воле по пуду за едока, - так в Сигнибедовском амбаре и
стояли только двадцать мешков, потому что уплатили только советские му-
жики, да еще те, кто надеялся откупиться пудом. Ссылались мужики на неу-
рожайность, на мокроту, на сухость, на все тридцать три мужиковских
бедства, до которых уездному начальству как бы и невдомек. Этого испол-
комщики и ждали, к этому и готовились. С утра вышел продовольственный
отряд в обход по селу.
ванная так за лицо неестественной широты. Давно уже состояла Пуфла с со-
седкой тетей Мотей в ссоре из-за куриных яиц, которые нанесла Пуфлина
Рябка в Мотином малиннике. Мотя яйца эти оттягала у соседки в свою
пользу, а Пуфла положила в сердце своем прищемить за это Мотю. Она и до-
несла Пете Грохотову, делавшему обход вместе с председателем и двумя
красноармейцами, что в таком-то месте у тети Моти хлеб припрятан. Мотю и
Корнев Павел
Акунин Борис
Ильин Андрей
Жюль Верн
Куликов Роман
Куликов Роман