АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
называется недалеким будущим. Уже потом, вспоминая этот день, я думала, что,
несмотря на гибель сестры, вполне могла считать себя счастливой. Это звучит
цинично, но дальнейшие события ввергли меня в такой ад, что все предыдущее
показалось легким шлепком судьбы.
Похороны Клавдии состоялись в Питере. Нина Аркадьевна рыдала, но в
обморок не падала. Сильная женщина. Мне пришлось ее зауважать.
Вячеслав Анатольевич находился в прострации и, похоже, ничего не понимал.
Денис был неестественно бледен и рассеян. Он ходил за мной тенью и постоянно
спрашивал: "А? Что?" Я тоже плохо соображала. Это, некоторым образом, спасло
меня от нападок Нины Аркадьевны. Я слушала и не слышала их.
- Лучше бы умерла ты! - с ненавистью бросила она мне в лицо, когда мы
возвращались из колумбария. - Ты не уберегла Клавочку! Ты, притворщица и
аферистка! Почему умерла не ты?
Услышав эти слова, Денис обомлел. Я видела, что ему стыдно за мать, но
перечить ей он не решился. Он любил ее, любил покойную Клавдию, любил меня и
не знал, как примирить нас друг с другом и со страшной бедой.
- Прости, если можешь, - шепнул он, поддержав меня под руку.
- Ерунда, - устало бросила я, - все ерунда. Клавдию не вернуть, вот что
больно.
Я захотела домой и сразу же после поминок уехала первой "стрелой". Нина
Аркадьевна отправила со мной Дениса. Вопрос собственности стоял отдельно от
ее горя.
- Поживешь в Москве, - приказала она сыну. - Нельзя бросать без присмотра
квартиру.
- Страшно туда идти, - признался он мне уже на московском перроне. - Там
слишком много воспоминаний. Это тяжело.
Я вошла в его положение и содрогнулась. Действительно, пребывать среди
вещей Клавдии, в ее доме, источающем флюиды ее существования, - жестокая
пытка. Денис слишком чуткая натура, чтобы не чувствовать, как медленно
уходит из вещей жизнь его сестры, как неприлично касаться того, что она
хранила от чужих глаз. И можно ли вообще заходить туда, куда хозяйка никого
не пускала?
Можно, раз она умерла, но не такому человеку, как Денис.
- Пойдем ко мне, - предложила я. Он грустно покачал головой.
- Не могу. Обещал матери.
- Но Клавдия не одобрила бы твоего поступка. Ей было бы неприятно, что
кто-то был в ее квартире без нее.
- Сестры уже нет, а в загробную жизнь я не верю. Клавдии нет, но есть
мама, и она станет переживать. А горя ей сейчас хватает.
"Тем более, - подумала я, - одним больше, одним меньше - это сейчас не
имеет значения".
- Если хочешь, помоги мне, - попросил Денис.
- Конечно, хочу. Чем?
- Зайдем в квартиру вместе, а дальше как знаешь. Можешь уехать сразу,
можешь остаться со мной. Буду очень благодарен.
Я никогда не переставала поражаться способности Дениса просить о само
собой разумеющемся как о величайшем одолжении. Сколько раз я ругала его за
это.
- Ладно, когда ты так со мной разговариваешь, - убеждала я, - но есть же
и другие люди. Ты сам набиваешь цену всяким нахалам, а потом удивляешься,
что мир жесток и несправедлив.
- Я не удивляюсь, - поправил меня Денис. Правильно, он не удивляется. Он
ничего не замечает. Удивляемся мы, его близкие.
- Денис, - возмутилась я, - как ты можешь.
Вячеслав Анатольевич находился в прострации и, похоже, ничего не понимал.
Денис был неестественно бледен и рассеян. Он ходил за мной тенью и постоянно
спрашивал: "А? Что?" Я тоже плохо соображала. Это, некоторым образом, спасло
меня от нападок Нины Аркадьевны. Я слушала и не слышала их.
- Лучше бы умерла ты! - с ненавистью бросила она мне в лицо, когда мы
возвращались из колумбария. - Ты не уберегла Клавочку! Ты, притворщица и
аферистка! Почему умерла не ты?
Услышав эти слова, Денис обомлел. Я видела, что ему стыдно за мать, но
перечить ей он не решился. Он любил ее, любил покойную Клавдию, любил меня и
не знал, как примирить нас друг с другом и со страшной бедой.
- Прости, если можешь, - шепнул он, поддержав меня под руку.
- Ерунда, - устало бросила я, - все ерунда. Клавдию не вернуть, вот что
больно.
Я захотела домой и сразу же после поминок уехала первой "стрелой". Нина
Аркадьевна отправила со мной Дениса. Вопрос собственности стоял отдельно от
ее горя.
- Поживешь в Москве, - приказала она сыну. - Нельзя бросать без присмотра
квартиру.
- Страшно туда идти, - признался он мне уже на московском перроне. - Там
слишком много воспоминаний. Это тяжело.
Я вошла в его положение и содрогнулась. Действительно, пребывать среди
вещей Клавдии, в ее доме, источающем флюиды ее существования, - жестокая
пытка. Денис слишком чуткая натура, чтобы не чувствовать, как медленно
уходит из вещей жизнь его сестры, как неприлично касаться того, что она
хранила от чужих глаз. И можно ли вообще заходить туда, куда хозяйка никого
не пускала?
Можно, раз она умерла, но не такому человеку, как Денис.
- Пойдем ко мне, - предложила я. Он грустно покачал головой.
- Не могу. Обещал матери.
- Но Клавдия не одобрила бы твоего поступка.
Ей было бы неприятно, что кто-то был в ее квартире без нее.
- Сестры уже нет, а в загробную жизнь я не верю. Клавдии нет, но есть
мама, и она станет переживать. А горя ей сейчас хватает.
"Тем более, - подумала я, - одним больше, одним меньше - это сейчас не
имеет значения".
- Если хочешь, помоги мне, - попросил Денис.
- Конечно, хочу. Чем?
- Зайдем в квартиру вместе, а дальше как знаешь. Можешь уехать сразу,
можешь остаться со мной. Буду очень благодарен.
Я никогда не переставала поражаться способности Дениса просить о само
собой разумеющемся как о величайшем одолжении. Сколько раз я ругала его за
это.
- Ладно, когда ты так со мной разговариваешь, - убеждала я, - но есть же
и другие люди. Ты сам набиваешь цену всяким нахалам, а потом удивляешься,
что мир жесток и несправедлив.
- Я не удивляюсь, - поправил меня Денис. Правильно, он не удивляется. Он
ничего не замечает. Удивляемся мы, его близкие.
- Денис, - возмутилась я, - как ты можешь просить о том, что я должна
сделать по долгу сестры. Сейчас же еду и не оставлю тебя до тех пор, пока ты
не станешь молить о пощаде. А я мастерица надоедать.
- Не стану, - ответил Денис.
В его поведении была такая покорность судьбе, граничащая с
безысходностью, что мне почему-то стало стыдно.
- Знаю, ты не умеешь, - вздохнула я. Мы приехали в квартиру Клавдии и
первое время не могли ступить дальше кухни. Мы сидели за столом, пили кофе и
молчали. Я никогда не знала, о чем разговаривать с Денисом. Меня, в отличие
от окружающих, не сбивала с толку его вежливость. Я прекрасно знала, что,
кроме компьютера и начертательной геометрии, по-настоящему его не интересует
ничего.
- Ты, наверное, захочешь забрать что-нибудь отсюда? - нарушив молчание,
спросил он.
- Зачем?
- На память. Я задумалась.
- Нет, ничего не надо, - ответила я и в это время вспомнила о сиреневой
кофточке.
Алчной Нине Аркадьевне при моей жизни достанется кофточка, которую я на
себе тащила из Польши?! Не бывать этому!
- Заберу только кофточку, которую подарила Клавдии не так давно, -
добавила я. Денис кивнул и спросил:
- Знаешь, где она лежит?
- Знаю.
- Забери сейчас, потом будет поздно.
Браво! Впервые в жизни он (хоть и косвенно) осудил свою мать. Уму
непостижимо!
Я отправилась в спальню. Без всякого труда отыскав кофточку, я уже
собралась закрыть дверцу шкафа, но увидела торчащий из белья угол прозрачной
папки. Вспомнив о письмах, я вытащила папку и тут же исследовала ее
содержимое.
Это был трогательный набор старой девы, говорящий о том, что тщательно
скрывалось от постороннего глаза. Все, что проняло одетое в броню
безразличия ранимое сердце, все собрано здесь. Поздравительные открытки с
неискренними похвалами, телеграммы с дежурными поздравлениями, даже мои
записочки типа: "Клася, ждала пятнадцать минут, спешу, приду завтра. Люблю.
Целую. Соня".
Все, где хоть раз было слово "люблю", бережно хранилось. И среди этого -
письма. Они лежали как бы сами по себе, как бы отдельно. Перевязанные
розовой ленточкой, они выделены из числа прочих знаков внимания, а
следовательно, особо дороги.
Вернувшись на кухню, я спрятала кофточку в сумку и протянула Денису
папку.
- Что это? - спросил он.
- Жизнь твоей сестры. Он удивился.
- Почему жизнь?
- Потому что все главное - здесь, остальное не имеет значения.
Денис раскрыл папку, увидел открытки, телеграммы, письма и испугался. Как
все же нервны мужчины, как слабы. Хотя я их не осуждаю.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 [ 36 ] 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
|
|