Анна точно окаменела. Она медленно пошла к двери. Алексей подумал, что
она насовсем уходит. У него вдруг перехватило дыхание. Он не хотел ее терять
Она нравилась ему теперь гораздо меньше, чем тогда, когда он женился, но он
уже привык жить с ней, жить с ней ему было легче.
- Заткнись! - прикрикнул он на мать. - Не ты покупала...
Анна остановилась на пороге, посмотрела на мужа, на свекровь.
- Вот вам бог, а вот порог, - негромко, но очень отчетливо и
удивительно спокойно сказала она. - Хотите жить по-своему, можете уходить.
Она вышла в кухню. Притихшие и нахохлившиеся, как воробьи, сидели у
печки дети.
- Ниночка, - вполголоса обратилась она к дочери. - Сбегай, умница, за
Василием Кузьмичом...
Ниночка вернулась вместе с Поспеловым. Он пришел встревоженный,
нарочито спокойный, должно быть, Ниночка сказала что-то о ссоре Но в доме
было тихо. Поспелов вопросительно посмотрел на Анну.
- Пройдемте в кухню, - пригласила она.
Свекровь сидела у стола, опустив голову. Алексей стоял у окна.
- Вот какое дело, Василий Кузьмич, - стараясь говорить как можно
бодрей, обратилась к нему Анна. - Мы тут обсудили между собой и решили
отдать Машку. Она еще добрая корова, послужит колхозу. Это наш, так сказать,
подарок колхозу. За все доброе. Пришлите кого-нибудь сейчас с фермы, пусть
заберут.
XXXVI
Сперва Анне показалось, что ее работа в райкоме мало чем отличается от
работы в отделе сельского хозяйства. Те же бумажки, те же заседания, то же
сидение в канцелярии Но постепенно она начала улавливать разницу.
Для Анны ее новая деятельность была как бы скачком от арифметики к
алгебре. До сих пор она оперировала простыми числами, и решение всех задач
определялось элементарными правилами арифметики, теперь ей приходилось
решать уравнения, иногда весьма сложные уравнения, приходилось извлекать
корни и находить многие неизвестные.
Когда Анна училась в школе, алгебра при первом знакомстве поразила ее
своей отвлеченностью, лишь постепенно она постигла конкретный характер ее
обобщений. Так было и с партийной работой. Было множество частных случаев,
они стекались в райком отовсюду, принималось множество частных и совершенно
конкретных решений, но каждое частное решение было в то же время и
обобщением, каждое решение, чего бы оно ни касалось, становилось
одновременно формулой, дававшей направление последующим решениям. Но если
математики имеют дело с числами и цифрами, партийные работники соприкасаются
с реальными событиями и живыми людьми.
На этот раз Анна нелегко обживалась в Суроже. С первых же дней на нее
легла громадная ответственность - она ее сразу ощутила, а знаний, опыта,
умения разбираться в обстановке было еще недостаточно Иногда она ловила себя
на том, что смотрит Тарабрину в рот, как делают это ученики, чающие от
учителя истины.
Двоякое впечатление производил на нее Тарабрин С одной стороны, опытный
работник, умеющий принимать решения и разбираться в людях. С другой стороны,
с каждым днем ей юсе заметнее в нем какое-то окостенение В районе он работал
давно, к нему все привыкли, и он ко всем привык и, главное, привык быть для
всех непререкаемым авторитетом. Он был умен, это было несомненно, но, к
сожалению, сам-то он думал, что его окружают разве что только не дураки.
Бюро райкома состояло из очень разных людей, был здесь и председатель
райисполкома Жуков, казавшийся Анне добродушным и весьма покладистым
человеком, и директор леспромхоза Ванюшин, как говорили, "самый богатый
человек в районе", державшийся несколько особняком - леспромхоз был в районе
наиболее рентабельным предприятием, подчиненным непосредственно области, и
редактор газеты Добровольский, молчаливый, не в пример большинству
журналистов, и, кажется, очень добрый человек, и третий секретарь Щетинин,
сочетавший в себе прилежание и суетливость...
Все они казались неплохими людьми, со всеми можно было работать, но
Анне претило, что все они слишком послушны Тарабрину. Во всяком случае,
никто не пытался спорить с Тарабриным, если даже держался, как замечала
иногда Анна, иного мнения.
Но хотя Анна осуждала в других эту черту, сама она тоже не решалась
спорить с Тарабриным, чувствовала себя еще ученицей, только присматривалась
к делам.
Как часто Анна чувствовала теперь, что ей не хватает ума, знаний.
Многое надо было понять, и она принялась искать, кто бы мог объяснить ей
происходящее. Она обратилась к Ленину. Это был родник, к которому она стала
приникать все чаще. Раньше она читала его по обязанности. В техникуме. Перед
вступлением в партию Теперь она обращалась к нему с интересом человека,
ищущего правильного решения, и с каждым днем интерес этот усиливался Должно
быть, для того чтобы понимать Ленина, нужно приобрести какой-то собственный
опыт. Опыт жизни. Теперь она жила, читая Ленина, и именно Ленин, Анна
отчетливо это понимала, во многом помогал разбираться ей в обстановке, и
работать, и жить.
Весной между Тарабриным и Анной произошло первое столкновение. Полгода
Анна ни в чем не осмеливалась ему перечить. Разумеется, он не говорил ничего
такого, что шло бы вразрез с ее убеждениями. Все было разумно, правильно.
Тарабрин, как и все, впрочем, работники райкома, стремился к успеху, не к
личному успеху, разумеется, а к успеху района.
Он собирался на пленум обкома. Укладывал в папку материалы.
- Нашли время, - ворчал он. - Сев на носу, а тут пленум. Надо по
колхозам ехать, а нас в Пронск. Очередная накачка. Разве может обком без
накачки...
Перед ним сидели Анна и Щетинин. Тарабрин собирался и давал последние
наставления.
- Анна Андреевна, медлить больше нельзя Все внимание севу. Возьмите под
свой личный контроль. Звоните мне в Пронск по телефону. Каждый вечер
передавайте сводочку. Меня не будет дня три-четыре. Было бы хорошо, если бы
я перед возвращением мог доложить Петру Кузьмичу наши показатели.
Контролируйте вспашку. Впрочем, вас не учить, вы агроном... - Он повернулся
к Щетинину: - А вы, Павел Григорьевич, помогайте Анне Андреевне. Она человек
новый. Это первый ее сев. Следите за сводками. Чтобы наглядная агитация не
отставала. Передовики. Пусть Добровольский в газете...
Обычные указания! Щетинин к ним привык, они только для Анны звучали
боевым призывом.
Тарабрин уехал. Щетинин пришел к Анне.
- Анна Андреевна, я в вашем распоряжении. - Он протянул ей бумажку. - Я
тут набросал список. Всех, кого следует послать по колхозам. Почти все члены
бюро, прокурор, из райисполкома. Обыкновенно Иван Степанович собирал всех
перед отъездом, давал, так сказать.
- Накачивал?
Щетинин улыбнулся:
- Да, накачивал. И все разъезжались. До победного конца.
- Хорошо, - сказала Анна. - Оставьте у меня список.
- Медлить нельзя, Анна Андреевна. Собрать вечером или утром и пусть
разъезжаются.
- Хорошо, Павел Григорьевич. Я хочу подумать Мы вернемся к этому через
час...
Гончарова отличалась странностями. Все ясно, все шло заведенным
порядком из года в год. Думать тут нечего Щетинин пожал бы плечами, но это
было неуважительно, Анна Андреевна замещала Тарабрина, она могла пожимать
плечами, а не Щетинин.
Анна осталась одна. Она позвонила. Она уже научилась вызывать звонком
Клашу.
- Вот что... - сказала она. - Не пускайте ко мне никого. Я хочу
подумать.
Это и Клашу удивило. Тарабрин запирался, чтобы писать доклад, готовить
решение, говорить по телефону с Костровым. Но запираться, чтобы думать...
Так он не говорил никогда.
Анна прошлась по комнате. Взад-вперед. За окном бушевал апрель
Постукивал в окно. Падающими льдинками. Каплями. Воробьями. Скоро можно
выставить зимние рамы...
Как она не любила, когда к ней в "Рассвет" приезжали всякие
уполномоченные. "Товарищ Гончарова, пора сеять..." А она не знала, что пора
сеять! "Анна Андреевна, пора косить..." А она не знала, что надо косить!
Прокурор шел в поле и металлической линеечкой для черчения украдкой, чтобы
не обидеть Анну, измерял глубину вспашки Точно она хотела кого-то обмануть и
запахать свое поле на два-три сантиметра мельче, чем полагается! Точно она
не была заинтересована в урожае! И вместо того, чтобы находиться в поле, она
преподавала прокурору элементарные правила агротехники.
Нет, она никого не пошлет в колхозы. Ни Жукова, ни Щетинина. И не
поедет сама. Зачем, например, приедет она сейчас к Поспелову? Да он
оскорбится. Не доверяет, приехала проверять Челушкин и Кучеров в лепешку
расшибутся, а докажут, что они и без Гончаровой умеют работать...
Но не все умеют работать. Хотят все, а умеют не все. По-настоящему,
по-умному, по-научному умеют не все. Суть в этом, и этому ни Щетинин, ни она
сама никогда и никого не научат. Ходить по пятам за бригадами - это еще не
значит учить.
Нет, она никого не будет гонять по району Для чего Щетинину ночевать
одетым в колхозе, помятым и невыспавшимся слоняться целый день по полям, а
вечером передавать по телефону в райком, сколько засеяно га? Поспелов
сделает это и без Щетинина.
Она опять вызвала Клашу.
- Клашенька, попросите Павла Григорьевича.
Он только и ждал приглашения.
Дальский Алекс
Ильин Андрей
Орлов Алекс
Конан-Дойль Артур
Контровский Владимир
Шилова Юлия