сено для Кавказа. Телеусов обещал быстро закончить работу с клеткой и найти
транспорт.
предупредив, что через семь дней прибудет особый груз для Петербурга.
остановился, и тут увидел на другой стороне улицы группу лиц казенного
лесничего и двух братьев Чебурновых. Они горячо о чем-то разговаривали. Вот
кого я меньше всего хотел видеть!
Чебурновым не слишком добрые слова. Ванятка опустил голову, а Семен прижал
руки к груди, словно оправдывался. Улагай с сердцем рубанул воздух рукой и
отвернулся. Тогда заговорил Семен, о чем-то упрашивал лесничего. Есаул не
сразу, но кивнул. Согласился. Не простившись с братьями, он вошел в дом,
около которого стоял, а Чебурновы поклонились ему вслед и зашагали по улице,
к счастью, не в мою сторону.
сердце шевельнулось чувство полузабытой опасности. А, без того дел хватает!
Теперь как можно скорее в Псебай, куда Телеусов должен был доставить
зубренка. И - в поездку!
дороге к Псебаю, пощипывая на ходу травку и получая привычное молоко и
соленый хлеб. За ним две пары волов тянули подводу с клеткой и приличный
возок горного сена. Прибыв на место, зубренок получил двухдневный отдых,
после чего оказался в клетке, а клетка - на рессорной тачанке. Рано утром
обоз из трех подвод пошел на север.
вечер на каком-нибудь заранее облюбованном лужке, Кавказ спускался из клетки
и, пошатываясь, делал несколько неуверенных шагов, после чего ложился.
Отдохнув, он принимался за траву, потом за молоко и хлеб. Это почти
стоверстное путешествие проходило для него не очень обременительно. Так мы
заявились в Армавирскую.
позвонил при нас станичному атаману, и тот прибыл лично, чтобы взглянуть на
зубренка и удостовериться в полном его порядке. Видимо, он получил
предписание оказывать содействие.
выпустили его из клетки, отгородив зверю половину вагона. Ел он хорошо,
правда больше лежал, а мы, отодвинув дверь, сидели, свесив ноги, и
любовались пробегающими мимо станциями и степями.
даже к курьерскому. На восьмой день клетку выгружали в Гатчине. Дюжие казаки
из дворцовой охраны на руках перенесли необычную ношу к тележке, а затем мы
все оказались в лесу, окруженном высокой жердевой оградой, где, как
сказывали, бродило на полувольном содержании полтора десятка беловежских
зубров.
Какая-то прозрачная роща, чисто парковый лес, совсем не похожий на родной
кавказский. Да и погода стояла другая: солнце не показывалось, подувал
холодный ветер. Может, потому наш питомец заскучал, сгорбился и все искал
местечка, где потеплей. Мы устроили ему уютный сарайчик. И стали ждать.
величественный и строгий. Совсем другой, чем когда мы знакомились в театре.
Меня он, естественно, не узнал, выслушал рапорт, переспросил фамилию и минут
пять задумчиво смотрел на заспанного Кавказа.
приезжал. Правда, прибыли ученые-зоологи, и среди них моложавый и веселый
Филатов, грустно-флегматичный Сатунин и молчаливый Северцов. Они проявили
живейший интерес к зубренку, к положению в Охоте. Я рассказал все, что знал.
это не так.
ответа.
Хозяин нужен! - И, обратившись уже ко мне, продолжал: - Хозяин будет,
Зарецкий. Могу сообщить вам, что Императорская Академия наук уже заслушала
письмо Шапошникова из Майкопа и сообщение академика Насонова о зубрах на
Кавказе. Принято решение обратиться к правительственным учреждениям с
предложением организовать специально охраняемый заповедник.
императорской фамилии.
он там выживет. Опытные зуброводы, настоящий лес. И, возможно, даст
потомство. А это значит, что у нас будет еще один очаг кавказского подвида.
рядом с Данутой и не видеться!
не совсем уютно среди множества молодых девушек.
рассматривая зеленый сквер за окном.
отразились мое и ее лица. Она тихо вскрикнула и закрыла глаза. И тотчас с
надеждой повернулась.
слезами. - Как ты меня испугал, Андрюша! Разве можно? Не написал, не
предупредил... Идем, ну идем, пожалуйста, видишь, на нас смотрят...
осложнений миновали строгую привратницу, которой, надо думать, было известно
о замужестве Дануты, и ворвались в ее комнату. Она ждала меня с тем же
нетерпением, как я ее.
разглядывала Кавказа, и он доверчиво подставлял ей курчавый лоб, чтобы
почесала черные рожки. В полной темноте мы пошли через дворцовый парк к
жилой пристройке, где мне отвели на время комнату.
поедут на практические занятия в имение Стебута под Тулой. Это образцовое
хозяйство являлось своего рода Меккой для русских агрономов. Там она будет
работать до конца полевого сезона, после чего им предоставят двухмесячные
каникулы. Значит, мы снова будем вместе.
дверь. Я открыл. На пороге стоял запыхавшийся племянник Телеусова.
кличут!
стороне стояли кучкой военные и курили. Я узнал сильно постаревшего
Шильдера, принца Ольденбургского и Андриевского. Были здесь и незнакомые
господа.
пожал мне руку, представил другим.
на одутловатом, нездоровом лице которого, кажется, только и жили хитрые и
умные глаза.
же прибудет самый высокий гость, на показ которому мы привезли зубренка.
Шильдер опередил меня.
предпринято не очень своевременно. Наш государь император приехать в Гатчину
не сможет. Он собирается в Европу. А великий князь все еще болен. Мы здесь
как раз решали, что делать с зубренком. И пришли к убеждению, что его лучше
переправить в Беловежскую пущу. Она тоже принадлежит императорской фамилии.
Остается вызвать оттуда егерей для перевозки зубренка.
пожалуй, мы так и поступим. Что скажете, полковник?
должным вниманием.
господа?
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Суворов Виктор
Курылев Олег
Прозоров Александр
Посняков Андрей