- Жене позвонить хотел. Я не дал.
- Правильно. Сколько это продолжалось?
- Минут пять. Раньше с тобой такое бывало?
- Раньше по-другому.
- Значит, прогрессируешь, - сделал вывод Борис. - Пожил бы ты у меня. На
улице жарко и менты. Фотки твои уже на всех столбах. А здесь покой.
- Диссертацию настрочишь?
- Я частным порядком. Кое-что, конечно, записываю, но это так, для себя.
Не хочу показаться нескромным, но придет время, и мой дневник... Ох, вот
это будет фурор! Я, кажется, приближаюсь к открытию.
- Угу. - Костя сел за стол и проткнул вилкой стебелек маринованной
черемши. - Сала положи еще. Ну, и чего ты там открыл?
- А такую хреновину, что... давай-ка выпьем.
Константин подвинул стакан и поспешно накидал в тарелку из разных банок:
помидорку, два огурчика, грибков. Грибы были особенно хороши. Питался
Борис по-холостяцки, консервами, но изобильно. Вообще весь его быт -
дребезжащий "Форд", трехкомнатная квартира с обвалившейся лепниной на
потолке, аппаратура "хай энд" под толстым слоем пыли - характеризовали
Бориса как человека опасно увлеченного. Его еще можно было вернуть к
нормальной жизни, но Костя этого делать не собирался.
- Представляешь, сколько в Москве психов? - спросил Борис, запив водку
рассолом. - Раньше эту статистику секретили, а сейчас просто не до нее. Я
некоторые связи установил - с диспансерами, с кризисными центрами. И...
вот что: имеется определенная тенденция. Все чаще наблюдаются случаи...
ну, как у тебя.
- То есть?
- Немотивированная трансформация сознания.
- Хорошо... - выдохнул Константин. - И много ты таких слов знаешь?
- Не ерничай, а то больше не налью. Люди меняются, тебе ясно? Ни с того ни
с сего. Просыпаются поутру и давай тыкаться, как слепые. Психиатры для
себя отмазку придумали, под названием "ложная память". Ерунда. Главное
свойство ложной памяти - фрагментарность.
- Само собой, - поддакнул Костя, занося вилку над блюдечком с бужениной.
- Хватит жрать! Тут такая пропасть... Бывает, конечно, что некоторые
ситуации кажутся знакомыми, уже пережитыми. Или увидит человек кого-то на
улице - и вроде бы где-то уже встречались. Но это же мелочи. А чтобы целые
биографии в голове возникали... На шизофрению тоже не похоже. Там совсем
другое.
- Зачем ты мне это рассказываешь?
- У тебя мозги что, на Курском остались?! Вот куда сейчас твой учитель
девался? И кто обывателей мочил, ты или он?
- Да не обывателей!.. - вырвалось у Константина.
- А кого же?
Костя дожевал копченую колбасу и медленно вытащил из зубов жилку.
- Кого...
Он боялся купиться на эту задушевность в безумных глазах, боялся поверить
придурку напротив и выложить все как есть. Одновременно ему до слез
хотелось именно поверить и выложить, поделиться наконец хоть с кем-нибудь,
пусть с самым распоследним психопатом. Он был один в этом не совсем
правильном Городе. Город казался знакомым, но в мелочах не совпадал... с
чем? Более того, Костя чувствовал, что не только Москва, но и вся
вселенная отличается от той, эталонной, слепок с которой хранила его
запутавшаяся память.
Чтобы выиграть время на размышления, он набил рот и стал медленно
пережевывать. Борис покорно ждал. Не выхватил дежурную тетрадку, не
подставил диктофончик - тихо сидел, глядя на него, как ребенок на коробку
с ленточкой. Косте это понравилось.
- Однажды... - Он помолчал, следя за тем, не отразится ли на лице Бориса
насмешки или, того хуже, спортивного интереса. - Однажды утром я проснулся
и понял, что я не тот, кем меня считают. Я и сам в себе ошибался. Все
тридцать лет. То, что я видел вокруг... как сказать?.. нет, все нормально,
но - не мое. У меня было другое прошлое и совсем другое настоящее. Я уже
полгода воевал. Не в "горячей точке", а здесь, в Москве. Вы не
понимаете... У вас этого нет. Тишь да гладь. Кризисы, выборы, опять
кризисы, опять выборы. У нас по-другому. Свои и чужие...
- Вы начинали с обычного террора, - задумчиво проговорил Борис. - И стали
героями. Как ни странно.
- Теперь у нас армия.
- И настоящая гражданская война. Русская мясорубка, - закончил Борис.
- Что ты об этом знаешь?! - вскинулся Константин, но, оторвавшись от
табурета, так и замер. - Откуда?..
- Я же говорил: трансформация сознания. Последнее время - массовая. Эту
историю я уже...
- Еще одно слово, и я тебе язык отрежу. Я могу.
- Знаю, - спокойно сказал Борис. - Не бесись, я не то имел в виду.
Сумасшедшим я тебя не считаю. Был бы ты один - другое дело. Когда
появились первые свидетельства, я так и думал. А что еще прикажешь? Но вас
много, и ваши рассказы похожи.
- Много?!
- В статистическом смысле. В стране сотни человек с одинаковым бредом.
Бред - с научной точки зрения, - быстро поправился Борис. - С медицинской.
Лично я склонен воспринимать его всерьез. Такие подробные сны совпадать не
могут. Теория вероятностей - это не психиатрия, она бардака не допустит.
- Так ты об этом толковал? Ну, дальше!
- Месяц назад знакомый сделал мне аккредитацию на совещание психиатров.
Был там и Кочергин. Кое-что рассказывал, надо полагать - про своего
"больного Е.". Да, недооценил он его. Ложная память, и все тут. Мол,
травма, глубокое замещение личности, шизофрения, одним словом. А примерно
через неделю мне одна медсестра из психушки... из другой психушки
рассказывает аналогичную историю. Главное, воспоминания ее пациента
повторяли легенду, описанную Кочергиным. Потом третий случай, а сейчас мне
их известно уже пять - вместе с твоим. Если учесть то, как красиво наш Е.
ушел из больницы, и то, что ты все-таки не шизофреник...
- Благодарю, - кивнул Константин, протягивая руку к бутылке.
- Так вот. Получается, вы действительно откуда-то... черт его знает. Из
другого мира?
- Мы к вам пожа-аловали на праздник... - угрюмо пропел Костя, разливая
остатки водки.
- Кстати, куда ты проваливался? Когда у окна стоял.
- Возвращался... Да, наверно. Там была Морозова, заместитель генерального
прокурора. Понимаешь, я ведь ее казнил...
- Черный список? - спросил Борис.
- Да. Я ее сам, лично... И... вот!! - Костя отчаянно выругался и,
опрокинув в себя стакан, прижал к носу корку "Бородинского". - Я ее убил -
здесь. А здесь она никто. Швабра старая. А там она жива... Я удивлялся:
почему все эти гады из списка не те, кто они есть. Но я не мог
сопоставить. Я был либо тот, либо другой... Я и сейчас только один, нет у
меня никакого раздвоения! Но я же их... я их зря...
- Да, я так и думал. - Борис сочувственно опустил голову. - Вы переносите
свой жизненный опыт сюда. А поскольку наши вселенные отличаются, вас
воспринимают как душевнобольных.
- Вселенная одна, - пожал плечами Константин.
- Ну, не так выразился. Вселенная одна, а пространства разные. Или пласты.
Или слои. Не важно.
- А что тогда важно? - подавленно произнес Костя. - Что вообще?.. Как?..
Куда?.. Как это произошло? И зачем?
- Сколько народу ты на тот свет отправил?
- А?.. - встрепенулся Костя. - Не знаю, можно посчитать. Морозова
говорила, что на Нуркина совершили покушение, - вспомнил он.
- Удачно?
- Кажется, да.
- Ну и хорошо. Хотя здесь и там Нуркины разные. Даже если б ты его
ликвидировал - здесь, там ничего бы не изменилось.
- О том и речь. Зря старался. Все зря. При слове "старался" Борис вздернул
брови и долго посмотрел на Константина.
- Так сколько ты убил? Надо остальных... э-э... остальных ваших как-то
оповестить. Ведь среди них по крайней мере есть еще один боец.
- И мы его разыщем, - уверенно сказал Костя.
- И что дальше? Ты о себе думай, на тебе же гора трупов.
Константин покрутил в руке вилку и, тяжело вздохнув, самовольно залез в
холодильник. Водка у Бориса еще была. Размышлять, тосковать, возможно -
лезть в петлю Костя собирался завтра. Сегодня же он планировал напиться -
вдрызг, до полного изнеможения. До беспамятства. Как-никак, сегодня он
потерял смысл жизни. Это событие следовало отметить достойно.
* * *
- Может, это... в номера? - предложил водитель. - Я, если затоскую, всегда
по бабам отправляюсь. А что, помогает.
Петр стряхнул за окно пепел и вяло помотал головой. После свидания с
молдаванкой, когда он чуть не напоролся на людей Маэстро, продажные
женщины его не привлекали. Да и насчет тоски водитель не угадал. Никакой
тоски не было. Растерянность - это другое дело.
Петр никак не мог понять, почему его отпустили. Похоже, его контролировали
с самого начала, с того момента, как он переступил порог "Нибелунгов", а
возможно, и еще раньше. И все-таки позволили сесть рядом с Немаляевым. А
потом - уйти. Используют как живца? Ну, если он для них не рыба...
Он вообразил, чем сейчас занят Немаляев, и расхохотался. Ему
представилось, что авторитет - вице-премьер так же трет лоб и недоумевает,
по какой причине Петр не попытался его устранить. "Рано утром у фонтана