Чтение 36–й страницы книги ~Тютюнин против ЦРУ~

Гарик привел черного жеребца и принес Серегино оружие.

Тютюнин, как в кино, легко запрыгнул в седло и безупречно надел шлем, сразу сориентировавшись, куда нужно смотреть.

Почувствовав крепкую хватку седока, скакун захрапел и попытался встать на дыбы, но Тютюнин резко осадил его и, обращаясь к Гарри, сказал:

- Не дразни больше батю, Гарик. Чти своего родителя. Дайте ему расправить крылья, иначе сгубят его грибы.

Затем Сергей развернулся в сторону Глоссарии и отсалютовал ей мечом.

- Прощай, принцесса!

- Прощай, рыцарь! - ответила Глоссария и отвернулась, чтобы никто не видел ее слез.

Сергей повернул коня и, дав ему шпоры, погнал рысью в сторону клонившегося к закату солнца.

- Подождите, рыцарь! Подождите! - заголосил курьер и, нелепо переваливаясь, побежал следом.

112

Только за рощей кипарисов Тютюнин придержал коня, и запыхавшийся курьер наконец догнал его.

- Не спешите... Не спешите так, ваша милость, вы меня совсем обессилили...

- Где твоя лошадь? - спросил Сергей, снимая шлем.

- Там, за холмом, - курьер махнул рукой. - Прошу вас, не спешите, ваша милость, иначе я совсем свалюсь.

- Хорошо, - согласился Тютюнин и пустил коня шагом.

Когда они поднялись на холм, в ноздри ударил странный запах. Сергей повернулся к курьеру.

- Чем это ты воняешь, товарищ?

- Керосином, ваша милость, - ответил курьер. - У нас в народе говорят, что драконы не любят этот запах, вот и я облился для безопасности.

- По-моему, от тебя еще чем-то несет.

- Ну... есть немного. Стоять напротив дракона и не запачкать штаны - это только рыцарю по силам, такому как вы, ваша милость. Я же человек простой. Но вы не извольте беспокоиться, я прихватил смену белья - знал, куда еду.

Они спустились к одинокому деревцу, к которому был привязан мул - почти точная копия Трубадура, только рыжего окраса.

- Как тебя зовут, парень? - спросил Сергей.

- Дюбри, ваша милость. А моего мула кличут Арпеджио. Такая вот музыкальная кличка. А знаете почему?

- Да уж знаю. Знаком с его братцем Трубадуром, - ответил Сергей. - Ты давай поскорей меняй штаны - нам поторапливаться нужно, спасать дружка моего.

- Забота о простом оруженосце делает вам честь, ваша милость! - растроганно проговорил Дюбри, торопливо снимая кальсоны. - Другой бы рыцарь и ухом не повел, а вы, ваша милость, совершеннейший из добрейших людей...

Наконец с переодеваниями было покончено, и Дюбри взобрался на Арпеджио. При этом мул издал несколько протяжных минорных звуков и, только насладившись собственной музыкой, отозвался на понукания седока.

Ехал Сергей довольно скоро, хотя его отбитый зад довольно сильно побаливал.

Дюбри всю дорогу скулил, моля об отдыхе, однако Тютюнин все ехал вперед, не останавливаясь, пока не стемнело совсем и уже нельзя было разобрать дороги.

Заночевать пришлось в неприспособленном месте. Хорошо, что у Дюбри были с собой кресало и каравай хлеба. Это позволило путникам не замерзнуть в прохладную ночь и утолить голод.

"А вдруг уже сегодня действие настойки пройдет и мы с Лехой вернемся домой? - уже засыпая под голоса ночных птиц, подумал Серега. - Тогда мне не придется его спасать".

113

На рассвете Тютюнина разбудил громкий, полный ужаса крик Дюбри.

- Крыса-а-а! Гигантская крыса-а-а! Спасите меня, ваша милость, спасите!

Серега вскочил на ноги и схватился за меч, собираясь сразиться с незнакомым зверем, однако, увидев, что так напугало попутчика, очень обрадовался.

- Дроссель! Зема! Как же я рад тебя видеть!

Пес внешне никак не отреагировал на приветствие Тютюнина, сосредоточенно разжевывая кожаную обувь Дюбри.

- Дроссель, ты не узнаешь меня?

Бультерьер с усилием проглотил разжеванные башмаки и несколько раз вильнул хвостом, показывая, что он вообще-то тоже рад.

Выглядел пес упитанным, его брюхо было туго набито, наверняка обувью местного производства.

- Кто это ужасное существо, ваша милость? Оно хотело съесть мои ноги!

- Не волнуйся. Он интересуется только обувью.

- Но что это за животное, ваша милость? Я в жизни не видел ничего более омерзительного! К тому же в наших лесах ничего подобного никогда не водилось. Уж вы мне поверьте, ваша милость, мой брат служит у марвиля лесничим.

- Это собака, Дюбри.

- Да какая же это собака, ваша милость?! Собака лает, а этот молча стаскивал с меня сапоги и молча жрал их...

- Нам пора ехать, - оборвал Серега стенания курьера.

- Да, конечно. - Ни на мгновение не спуская глаз с Дросселя, Дюбри достал запасные сапоги, держа их в руках, взобрался на сонного мула и только там, на безопасной высоте, надел их.

- А что, ваша милость, этот зверь пойдет с нами?

- Думаю, да. Однако Дроссель тварь самостоятельная и может убежать по своим делам - палки там жрать или землю копать, - пояснил Серега, поудобнее устраиваясь в седле. Его некормленный конь недовольно тряс головой и фыркал.

Наконец они тронулись в путь. Дроссель минуты три постоял, раздумывая, затем тоже побежал следом и скоро нагнал Сергея. Тютюнин пустил жеребца рысью, пес легко прибавил скорости.

Сергей опасался, что бультерьер быстро устанет, однако тот, скопив на башмаках немало сил, бежал без видимых усилий. Даже производимые мулом неожиданные хлопки не сбивали его с курса - Дроссель вел себя совершенно невозмутимо.

К обеду они прибыли в город. На въезде рыцаря Сирэя уже ожидали пятеро всадников в черных мундирах и шляпах с красными перьями.

Окружив Тютюнина и оттеснив Дюбри на его муле, они сопроводили рыцаря до дворца марвиля.

Дроссель следовал за Сергеем и остался рядом с его лошадью возле коновязи.

114

Как и в первый раз, аудиенция состоялась в большом зале. Шонкур сидел в любимом неудобном кресле и с презрением взирал на Тютюнина, брезгливо морщась при взгляде на его разорванную кольчугу.

Приближенные марвиля молчали в ожидании представления и ловили каждое слово господина.

- Ну, рыцарь, где же голова дракона? Должно быть, ты забыл ее в седельной сумке?

- Нет. Я не привез ее. Мне не удалось ее добыть.

- Вот как?! Тебе не удалось? Признаться, такого мне еще никто не говорил, поскольку неудача рыцаря в битве с драконом означала для него только одно - смерть. Почему же ты вернулся целым и невредимым, разве что кольчугу порвал?

- Дракон пощадил меня, - сказал Сергей. - Пощадил и взял в плен.

- Чем же ты заслужил его милость? Прежде он всегда убивал своих противников, добивая даже раненых.

- Он сказал - поцелуй мои сапоги и останешься жить. Я поцеловал...

Услышав это признание, марвиль Шонкур вскочил с места, а по рядам его подданных пронесся ропот.

- Это означает только одно, Сирэй из Тютюна, ты покрыл свое имя позором.

- Ну и ладно, - пожал плечами Сергей. - Зато я живой и повидался с вашей сестричкой, принцессой Глоссарией.

- Ты лжешь, изменник! - воскликнул Шонкур. - Ты лжешь, чтобы вернуть своего оруженосца! Но я скормлю его крокодилам, и ты увидишь это прежде, чем умрешь сам!

- Да ничего я не вру, - возразил Серега. - Я даже могу описать ее. На вид двадцать восемь лет, высокого роста, на голову выше меня. У нее голубые глаза и широкое лицо. В общем, она довольно симпатичная. И еще у нее четверо ребятишек.

- Молчи! - воскликнул Шонкур и бросился к Сергею, чтобы заткнуть ему рот, однако, заметив на его поясе меч, остановился. - Кант Дорнье! Обезоружьте этого проходимца!

Старшина дворцовой службы безопасности подошел к Сергею и протянул руку.

Тот молча отдал меч.

- А теперь уведите его в подвалы. Пусть ждет расправы перед ристалищем боевых свиней.

С Тютюнина стащили рваную кольчугу и забрали шлем, а затем вывели из дворца через другой выход и по узкой каменной лестнице сопроводили в сырые подвалы.

В здешних длинных коридорах было сумрачно, поскольку коптящие жировые светильники почти не давали света и лишь съедали дефицитный кислород.

По стенам стекали струйки воды, а по полу бегали огромные мокрицы.

- Что такое свинские ристалища? - поинтересовался Сергей у старшины Дорнье, прежде чем его заперли в одиночку.

- Любимое развлечение марвиля Шонкура, которое он сделал национальным праздником. На это ристалище съезжаются гости из самых дальних графств и герцогств. А ставки бывают очень высокие...

115

Праздник свинячьих единоборств начался на другой день часов в восемь утра. Доносившиеся через зарешеченное окно крики ликования вырвали Сергея из тяжелого сна.

Спать пришлось в неудобной позе на крохотной каменной полке, оттого все тело болело, а рубашка с одной стороны промокла насквозь от натекшей со стены влаги.

Хорошо хоть ему оставили кожаные штаны и сапоги со шпорами - в них можно было как-то перемогаться в этой сырости.

"А каково сейчас Лехе?" - подумал Тютюнин, вспомнив о друге. Он был уверен, что уж сегодня-то действие спирта закончится, но вот доживут ли они с Окуркиным до этого момента - такой уверенности у Сереги не было.

С улицы доносился шум разгоравшегося веселья. Звонко смеялись женщины, радостно голосили дорвавшиеся до выпивки мужчины.

Где-то жарили мясо, где-то пекли пироги, а о Сереге, у которого от голода начинало подводить желудок, никто не вспоминал.

"А чего кормить приговоренного? Они экономят на харчах..." - подумал Тютюнин и обреченно вздохнул. Час расплаты за их с Лехой легкомысленное отношение к жизни приближался, однако страха не было. Оставалась только неопределенная обида. Как же это? Почему?

Голодный и несчастный, Тютюнин задремал, сидя на каменной полке. Разбудил его тихий стук в окованную дверь.

- Ваша милость! Ваша милость! - шептал кто-то через узкий квадрат смотрового отверстия.

Сергей встал и, подойдя ближе, узнал курьера.

- Ваша милость, вот, возьмите, здесь хлеб и молоко. - Дюбри просунул руку с небольшим узелком, и Тютюнин подхватил его.

- Как ты сюда попал?

- Мой шурин работает здесь охранником, вот я и заскочил.

- Спасибо тебе, Дюбри. Ты здорово рискуешь.

- Для хорошего человека, ваша милость, можно и рискнуть. Прощайте, желаю вам легкой смерти...

С этими словами Дюбри ушел, оставив Тютюнина наедине с его невеселыми мыслями.

Тем не менее доставленная еда прибавила узнику сил, а еще через полтора часа за ним пришли люди старшины Дорнье.

Они вывели Сергея из подвалов и сопроводили на городскую площадь, где собралось много простого народу и важных гостей. На огороженных дощатыми щитами ристалищах уже шли отборочные бои. Свиньи громко визжали, хрюкали и сотрясали ограждения тяжелыми ударами. Болельщики делали ставки, горячились и торжественно провозглашали имена победителей.

Иногда судьям приходилось вскидывать желтые платки, и тогда на ринг запускали свинских лекарей, которые выносили раненого бойца.

- А вот и наш находчивый рыцарь, господа! - громко объявил марвиль Шонкур, обращая внимание всех гостей на Серегу. - Он целовал дракону сапоги, чтобы сохранить себе жизнь!

Толпа разразилась гневными выкриками, в Тютюнина полетели огрызки и объедки.

Большая кость от бараньей ноги попала Сереге в голову, он громко выругался.

- Сегодня мы бросим его в яму с крокодилами сразу по окончании нашего чемпионата, - пообещал марвиль. - Продлим, так сказать, удовольствие. А пока, господа, если вы не возражаете, рыцарь Сирэй из Тютюна будет у нас на правах приглашенного гостя, только под охраной!

После этих слов Шонкура все захохотали и стали выкрикивать разные оскорбления в адрес Сереги. Впрочем, он не обращал на них внимания, потому что увидел - к месту развлечений ведут Окуркина.

По лицу Лехи было видно, что ему били морду и уж конечно не давали молока с хлебом. К тому же руки оруженосца были связаны за спиной. Сереге стало очень жаль приятеля.

- А вот этот субъект, господа, совершенно бестолковый оруженосец славного рыцаря Сирэя! - под громовой хохот гостей пояснил марвиль. - Мы использовали этого болвана в качестве наживки, чтобы заманить в город его господина. Оруженосца зовут Флекс, и он умрет на глазах своего хозяина.

И снова толпа поддержала марвиля одобрительным ревом.

Когда Леху подвели ближе, Сергей подмигнул ему, и Окуркин подмигнул ему в ответ подбитым глазом.

Их поставили рядом, и веселье продолжилось. Закричали судьи, завизжали свиньи, монеты посыпались на стол букмекера.

- Депутат Турбо из Коннестраля против Цугундера из Пойта! Категория свиней средней тяжести! - объявил глашатай, и сейчас же толпа устремилась к центральному загону, где начинались финальные схватки лучших бойцов.

У марвиля Шонкура была целая команда тренированных свиней в разных весовых категориях, и многие из них уже сошли с дистанции. Однако Шонкур не горевал, поскольку у него в запасе оставался знаменитый Марк Дистроер, свинья с удивительными для тяжеловеса скоростными данными.

Любимцу марвиля предстояло сразиться с чемпионом Сармусского герцогства - Аллоизом Красивым, прозванным так за длинный шрам, оставленный на его боку незабываемым чемпионом Микадзо.

- Трапазон против Луирвиля!

- Красный Колпак против Гонзаго Великолепного! - то и дело раздавались крики глашатаев.

Победители разделялись на группы и встречались вновь, завершая выступление очередной категории.

- А ты знаешь, Серега, - заговорил Леха, - у меня дома книжка есть - про свиней. Если бы знал, что мы сюда попадем, я бы ее прочитал.

- И чем бы она тебе помогла, эта книжка? - спросил Тютюнин, уверенный, что Окуркин не в себе.

- Да ни чем, конечно. Но все-таки...

- Это что - я тут Дросселя встретил.

- Да? Ну и как он?

- Нормально. Жрет обувь - совсем не изменился.

Объявили о нескольких схватках с участием фаворитов - Марка Дистроера и Аллоиза Красивого. Энтузиазм местных жителей невольно передался Сергею и Лехе, и они, даже не видя боев, пытались как-то следить за их исходом.

Боевой кабан марвиля Шонкура прикончил своего соперника, а его конкурент Аллоиз - только покалечил.

Столь блестящее выступление обоих только подогревало страсти, и золото потоком сыпалось на стол тотализатора. Даже внимательные и безупречные в службе солдаты старшины Дорнье, охранявшие Серегу и Леху, и те так увлеклись турниром, что забыли про своих подопечных.

Наконец, когда настало время генерального сражения, марвиль вспомнил о пленниках и велел подвести их к центральному загону, чтобы те перед смертью стали свидетелями триумфа его любимца.

Окуркину по такому случаю даже развязали руки, и он принялся их массировать, обронив в сторону марвиля:

- Спасибо, дядя.

116

Когда Сергей и Леха впервые увидели бойцов, те показались им какими-то машинами, но никак не толстыми хрюшками.

Морды гладиаторов были защищены черными масками из толстой бычьей кожи, глаза прикрыты сплетенными из металлической проволоки очками. Торчавшие по сторонам клыки бойцов были оснащены стальными наконечниками, сверкавшими как настоящие кинжалы. И это еще не все - их туловища были укрыты панцирями из многослойной кожи, склепанной медными гвоздиками, а на ногах блестели стальные наколенники.

- Это ж просто космонавты какие-то... - произнес пораженный Окуркин.

Сделав по загону разминочный круг, противники разошлись по углам, где секунданты давали им последние наставления.

Гул разгоряченной толпы нарастал, и, когда по команде судьи претенденты на чемпионский титул рванулись навстречу друг другу, поднялся такой рев, что не стало слышно ни пронзительных визгов, ни тяжелых ударов.

Какое-то время шла равная борьба, но затем стало проявляться преимущество Марка Дистроера. Он теснил своего противника к стене загона, чтобы там, в тесноте поддеть его стальным клыком.

- Аллоиз, не сдавайся! - орали гости из Сармусского герцогства.

- Надави, Марк! Надави! - требовали местные.

Гвалт стоял такой, что Тютюнин прикрыл руками уши. В какой-то момент не выдержала одна из перегородок, и напиравшие зрители посыпались внутрь загона.

Схватку, однако, останавливать не стали, охрана повытаскивала нарушителей и пинками погнала их прочь.

Аллоиз бился из последних сил, и уже во многих местах из-под его пробитого защитного панциря сочилась кровь.

- Убьет он его! Убьет! - кричал Окуркин, полностью поглощенный драматизмом поединка.

- Да, а мы будем следующие! - зло заметил ему Тютюнин.

Наконец Марк Дистроер вонзил клык в бок противника и, поднатужившись, перебросил его через себя.

В углу Аллоиза Красивого выбросили полотенце, и судья объявил победителя.