АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
— Ну-ка, цыц! Будет он еще отца стыдить!
— Да нет, все правильно, — сглотнул я слюну. — Только с золотишком в последнее время не очень. Доллары возьмете?
— Да какие могут быть деньги? Угощайтесь, — наградил сына грозным взглядом Михаил Григорьевич.
— Нужны нам эти зеленые фантики. Вы патронами расплатитесь. — Серега сидел к отцу спиной и поэтому не увидел, как тот потянулся за кнутом.
— Ты что меня перед людьми позоришь? — Михаил Григорьевич неслабо протянул сынка плетью поперек спины. На коже осталась алая полоса.
— Ай! Бать, ты чего? Сам же всегда говорил!
— Я те дам — говорил! — Второй удар перечеркнул спину от левого плеча к пояснице. — Я те поговорю еще!
— Больно же! Бать, ну ты чё?
— Михал Григорьич! Нормально все. — Предложи мне кто такой обмен в рейде — в морду получил бы моментально. А тут — все же меня везут. И еда из воздуха у этих людей не появляется. К тому же патроны я достал вроде подмоченные… — Держи. Двух хватит?
— Хватит, — повел плечами и зашипел от боли Серега. Солнце спряталось за небольшой тучкой, подул ветерок, и сразу же похолодало. — Бать, кинь рубашку.
— Вы уж не серчайте на нас, — передав рубаху, примирительно вздохнул Михаил Григорьевич. — Молодежь нонче пошла... Да и время сейчас такое… Не поверишь, у нас на село всего два десятка ружей. Больше нельзя. В тайгу по трое ходим: один с ружьем, двое с самострелами. Вот парни и подвинулись на этой почве.
— Ничего я не подвинулся, — огрызнулся Серега.
— Поговори еще у меня. Вырастил коммерсанта на свою голову.
— Как же вы зимой без оружия? — удивился я.
— Да у нас рота егерей расквартирована. — Возница протянул мне ломоть посыпанного солью хлеба. — Спутница ваша пусть тоже угощается.
— У нее в котомке свои харчи заначаны. Захочет — поест. — Я положил на хлеб ломтик сыра и откусил.
— Ну, тогда за знакомство. — Михаил Григорьевич достал бутыль с темно-зеленой жидкостью и налил в жестяные кружки пальца на два настойки. — На семи травах…
— А мне? — обернулся Сергей.
— У тебя рука… — хмыкнул еще не сменивший гнев на милость отец. — За дорогой смотри давай.
Настойка оказалась стоящей. Мягкой и бодрящей. Привкуса самогона не ощущалось вовсе. И еще от нее сразу же разыгрался аппетит. Хотя чему там разыгрываться? Сутки крошки во рту не было. Как бы мне хозяев так не объесть. Все, последний бутерброд.
С сожалением крякнув, Михаил Григорьевич после третьей стопки бутыль с настойкой убрал. Правильно, завязывать пора — и так в голове уже зашумело. Крепкая, зараза.
Телеги съехали на обочину и мимо нас, разбрызгивая грязь, промчался "Камаз" с закрытым брезентом прицепом. В кабине мелькнули хмурые лица одетых в полувоенную форму людей. Еще трое автоматчиков пылились в заставленном железными бочками кузове.
— Разъездились, — Серега пальцем счистил со щеки вылетевшую из-под колеса грязь.
Впереди показалась переправа через Лесную — речку, вытекавшую из южных болот. Добротную каменную плотину с обеих сторон прикрывали блокпосты — обложенные кирпичом бетонные строения. Закрывавшие проезд железные решетки поднимались при помощи гидроустановки: с шумом вытекающая из запруды вода вращала деревянные колеса.
О чем-то задумавшийся сборщик платы стоял в дверях караулки и делал пометки в замусоленном блокноте. Сидевший рядом на низенькой табуретке десятник охранников правил лезвие топора, а два его вооруженных "огненными ульями" подчиненных спрятались от солнца в тени навеса перед въездом на мост.
Недалеко от плотины по запруде скользили две лодки. В первой рыбаки проверяли сети, во второй их страховали, внимательно наблюдая за водной гладью, вооруженные арбалетами и баграми мужики.
— Опять раскошеливаться, — пробурчал я.
Переправа была платной. С пеших брали сущие пустяки, а для владельцев телег сумма выходила весьма ощутимая. Нежелавшие расставаться с деньгами могли попытать счастья на ближайшем броде километрах в пяти к югу. Недалеко, вроде, но мало кто жмотился. И рискованно, и крюк выходил все же приличный.
— Для нас проезд бесплатный, — успокоил меня Михаил Григорьевич.
— Это как так? — удивился я.
— Со старостой договорились. Мы ему скидки, он нам бесплатный проезд. И все довольны.
Так оно и оказалось. При приближении обоза решетка пошла вверх и телеги беспрепятственно въехали на доски моста. Закинувший удочку прямо с плотины караульный помахал нам рукой.
Круто они договариваться умеют. Ничего не скажешь, переговорщики от Бога. Я слышал, что пока Михайлов — начальник Патруля — не пообещал старосте Собольего сжечь на хрен его село, тот ни в какую не соглашался делать переправу для патрульных бесплатной. И еще не факт, что это именно угроза подействовала. Вполне возможно, что на старосту надавило Братство — последние годы Соболье было их вотчиной, — не желавшее обострять отношения с Патрулем. А вообще, насколько мне было известно, правом бесплатного проезда через плотину, за исключением патрульных, могли похвастаться только жители окрестных хуторов.
— А чем торгуете? — спросил я, когда переправа осталась позади.
— Соль, сахар, спички, — усмехнулся в бороду вновь забравший у сына поводья Михаил Григорьевич. — Ширпотреб всякий.
— А-а-а, — оставил при себе сомнения в правдивости ответа я. Не хотят говорить — их право. Коммерческая тайна и все такое. — Я смотрю, вы китайцев нанимаете?
— Нанимаем. Чего не нанять? Не пьют и на оплате хорошая экономия выходит.
— Не боитесь, что Триаду наведут?
— Нет, — уверенно заявил возница. — У нас с этим строго. Попробуй только полиходейничать — сразу хвать за ухо и на рудники. А Монетный рудник — это такая штука, откуда даже вперед ногами не выходят.
— Монетный?
— Золото там добывают, серебро, вроде, тоже, — пояснил Михаил Григорьевич. — Нет, у нас не забалуешь.
— Вот Березовый карьер начнут разрабатывать — вообще всю шушеру закроют. — Развалившийся на мешках Серега с интересом разглядывал мое ружье.
— Березовый? Он же на территории Форта, — припомнил я. — Как это его Город разрабатывать будет?
— Известно дело как. Кайлами да лопатами. Вы ж все равно там уголь не добываете, — парень пожал плечами. — А наш Уприрес давно на него глаза положил.
— Говорят, концессию оформлять собираются, — обернувшись, посмотрел на сына Михаил Григорьевич.
— Ну да, мы ж без концессии никуда, — рассмеялся парень и уже так, чтобы не расслышал отец, добавил себе под нос: — И на хрена нам тогда танки?
После плотного обеда меня разморило. Мягкие мешки под спиной сделали свое дело и, свернув снятую куртку — пистолет благоразумно убрал в карман, чтобы не мозолил людям глаза, — я положил ее себе под голову. По небу лениво ползли облака, одни догоняли другие, третьи и вовсе двигались им навстречу. Солнце все так же пригревало, от мешков шел легкий приятный запах и незаметно для самого себя я провалился в сон.
— Вставай, приехали. — Как мне показалось, почти сразу же толкнул меня в бок Серега.
Я продрал глаза и увидел, что обоз остановился около Караван-сарая — скопища деревянных домиков, в которых жарили, варили, тушили и мариновали все, что только могли пожелать остановившиеся отдохнуть путники. Разумеется, здесь удовлетворяли не только гастрономические потребности клиентов, но и многие другие, подчас весьма специфичные. В Караван-сарае, пока путники ели и отдыхали, могли подковать лошадь, починить телегу, выстирать-выгладить-заштопать одежду и предложить на выбор оружие из достаточно внушительного арсенала. Тут были свои кузница, баня, несколько меняльных лавок, штуки три торговавших припасами и самым разнообразным снаряжением магазина и несколько скупщиков, не особенно заботящихся о чистоте сделок с юридической точки зрения, зато весьма внимательно осматривающих товары на предмет чистоты иной: вещи с кровавыми пятнами принимались по куда более низким расценкам.
И если здесь не царила мама-анархия, то только потому, что внешнее подобие порядка было выгодно местным заправилам. А так — и воруют, и трупы на узеньких улочках по утрам нередко находят. Помню, несколько раз на облаву даже сводный отряд дружинников из Форта направляли.
Я соскочил на землю и огляделся, высматривая Илор. Ага, вон она, вылезла уже.
Где-то рядом жалобное тявканье сменилось визгом, и Серега, подбежав к пацанам, топившим в глубокой луже щенка, влепил самому старшему крепкую затрещину.
— Да он же больной! — заныл тот. — Мы, чтоб не мучился.
Серега зашел в лужу и, подхватив на руки барахтавшегося там черного щенка неопределенной собачьей национальности, принес его к телеге.
— Уроды, — закутав дрожащего собачонка в рубаху — один глаз у щенка опух и гноился, — пробормотал он.
— Они хоть что-то пытались сделать, — нисколько не оправдывая мальчишек, произнес я.
— Да я понимаю, сам таким был. — Сергей потрогал пальцем сочившуюся из глаза щенка слизь и позвал отца. — Бать кинь сумку с аптечкой.
— Ты чего еще удумал? — нахмурился Михаил Григорьевич, но сумку передал. — Куда он тебе?
— Вылечу — в тайгу ходить будем, — положив скулящего собачонка в телегу, развязал сумку Серега. — Мухтаром назову.
— И не думай даже! Атеев обидится.
— Мне-то что? Пусть обижается, — пожал плечами парень. — Мы еще сами посмотрим, а не обидеться ли, что какого-то там Атеева как нас зовут. Правда, Мухтар?
— Я те дам — Мухтар! Вернемся домой, мать из тебя быстро дурь выбьет! — как-то невсерьез разозлился Михаил Григорьевич. — Да! Раз сумку развязал, достань мне экомага. И сам съешь.
— Спасибо, что подвезли, — поблагодарил обозников я. — Не знаю, чтобы мы без вас и делали.
— Пустое, — запил пилюлю квасом Михаил Григорьевич. — Вы сейчас в Еловое? Мы вот воду закупим и тоже в путь.
— Счастливого пути, — попрощавшись с ними, я отошел к Илор.
Минут пять мы просто стояли и молчали, потом китайцы притащили бочонки с водой, обозники засуетились и телеги выехали на дорогу.
— Ты чувствуешь ключ? — первой нарушила молчание вампирша.
— Да. — Без всяких усилий с моей стороны внутри головы подрагивал кончик протянувшейся к ножу незримой нити. По мере нашего движения по дороге она уходила все дальше на север. — Думаю, нам надо куда-то к Границе с Туманным.
— Почему мы не поехали с обозом дальше?
— Обоз на развилке после хутора Соколовского уйдет на юг, а нам нужна северная дорога.
— Тогда пошли.
— Стой! — Хватать за рукав уже развернувшуюся Илор я не решился и пошел рядом с ней. — На ночь глядя, я никуда не пойду. Уже темнеет, а до Соколовского километров пять. И пустит кто на постой или нет — неизвестно. Здесь переночуем, а завтра с утра дальше двинем.
И, уже не дожидаясь возможных возражений, я направился в Караван-сарай. Не захочет со мной идти — ее проблемы. Я в лесу ночевать не собираюсь. Мне и одной ночи на болоте хватило. Чуть не поседел, блин.
Территорию Караван-сарая ограждал высокий дощатый забор, по верху которого шла колючая проволока. Кое-как наложенные на доски заклинания должны были отпугивать нечисть, а за людьми присматривала охрана. Нельзя сказать, что они очень ретиво исполняли свои обязанности, но мордобоя, поножовщины и открытого расхищения собственности — само собой, хозяйской собственности — не допускали. По периметру на вкопанных в землю через каждые десять-пятнадцать метров столбах посеребренными клепками были закреплены накопители Иванова — тщательно отшлифованные шары горного хрусталя. Это уже кое-что. Если не будет особо сильной магической бури, гости за свое здоровье могут не волноваться.
— Оп-па! — остановился я недалеко от распахнутых ворот. Скучавшие охранники на входивших в Караван-сарай людей внимания не обращали, но совсем рядом с проходом растянулась у будки среднеазиатская овчарка. Если она почует вампира… — Похоже, придется ночевать в лесу.
Илор молча прошла мимо меня и спокойно миновала занятую костью овчарку. Да уж, мог бы и сообразить, что вампира к нечисти отнести можно только весьма условно. Вот и на Нижнем хуторе собаки были… Что ж, сейчас это к лучшему, но на будущее надо запомнить. По мере удаления вампирши в голове начинало нарастать обжигающее холодом давление, и я поспешил вслед за ней.
— Эй, хозяин, — заглянув в первую попавшуюся харчевню, окликнул я протиравшего грязной тряпкой стаканы пожилого мужчину ярко выраженной кавказской внешности. — На постой пускаешь?
— Заходы, заходы, — отставил тот посуду на прилавок. — У нас самая лучшая в округэ кухна. Палчыки оближэшь!
— Комнаты, говорю, сдаешь? — повторил я. Нет, как-то я насчет комнат не туда завернул: под натянутым на деревянные рейки непрозрачным пластиковым пологом стояли пластмассовые столы и стулья, и только прилавок был сколочен из добротных досок.
— Брат мой сдает.
— Почем?
— Э-э-э, это с ным такие вопросы рэшать надо. Он подойдет скоро.
— Понятно. — Больше мне делать нечего, как брата его дожидаться.
— Подожды, подожды, — остановил меня трактирщик. — Чэрвонэц за ночь.
— Я похож на нэумного чэловека? — бессознательно копируя манеру разговора собеседника, оскорбился я. — Червонец за ночь в душном клоповнике? Не дорого?
— Какие клопы? У брата всо чисто. А кто у нэго останавливаэтся — тэм ужин бэсплатно. Накушаэшься до отвала!
— И что, тарелка горелой каши так цену повышает?
— Зачэм горэлой? Будэт у мэня хоть что пригорэлое — бэсплатно ночуй.
— Пять рублей, — предложил я свою цену. — И не в общей комнате, где все вповалку спят.
— Полуымпэриал, и брат ширму поставит.
— Ха! Да за такие деньги я нормальную комнату сниму, — я решил торговаться до упора. Деньги-то кровью и потом заработанные.
— Иды, снымай, — хозяин скрестил на груди руки. — Шесть с палавыной.
— Шесть и договорились. — Нормальная цена за ночь начиналась где-то в районе четырех-пяти рублей, но мало ли, вдруг за последнее время расценки поднялись. Сейчас же сезон, торгашей полным-полно. Да и платить я все же не золотом буду.
— Садысь за стол. Сэйчас брат прыдет.
— Нас двое, — предупредил я, посмотрев на заглянувшую в забегаловку Илор.
— Что ж ты сразу нэ сказал, что с тобой такая красавыца! — всплеснул руками хозяин. — Брат бы и на два рубла согласылся.
— Ну, еще не поздно, — пошутил я. Рентген у него, что ли, вместо глаз? У вампирши даже нос из-под капюшона не выглядывает.
— Э нэт. Уговор дороже дэнэг! — погрозил мне пальцем кавказец. — Бэри мэню, что кушать будэтэ, выбирай.
Я взял несколько исписанных корявым почерком листков — бумага оказалась заляпана жирными отпечатками пальцев, — и уселся за ближайший к прилавку стол. Ну и что тут можно на ужин заказать? Ого, ничего себе здесь расценочки! Не удивительно, что народу никого.
— Есть будешь? — спросил я у сверлившей меня взглядом вампирши.
— Нет.
— Хозяин! А можно заказать один ужин и один завтрак?
— Нэт, мы до полудна нэ работаэм.
— Тогда поджаренные охотничьи колбаски, овощной суп, макароны, хлеб и чай. Все вдвойне. — Что сегодня не съем, с собой заберу.
— Чай сэйчас прынэсут, суп разогрэют. Чэрэз дэсять минут всо будэт.
Под навес зашел очень похожий на хозяина мужчина в расстегнутой до середины груди джинсовой рубахе, белых штанах и сланцах. Золотая в палец толщиной цепь прекрасно гармонировала с золотыми же фиксами. И это при том, что все прогрессивное человечество давно уже понтуется серебряными прибамбасами. Верность традициям — не иначе. Фиксатый перегнулся через прилавок и зашептался с хозяином заведения, время от времени посматривая в нашу сторону.
— Слушай, я понимаю, что у тебя есть причины для ненависти ко мне, — поймав очередной жутко красноречивый взгляд вампирши, не выдержал я. — Но сейчас мы делаем общее дело. Если верить этому вашему третьему Хранителю, то вообще спасаем мир. Давай на время забудем про противоречия…
— Понимаешь?! — прошипела мне в лицо оскалившаяся Илор. — Век желтого проклятия над головой?! Ты это понимаешь? Или ты понимаешь, что такое век одиночества? Можешь ты представить, каково было мне? А когда все только начало налаживаться, появляешься ты и разрушаешь то, ради чего я жила весь этот проклятый век! Я это должна забыть?
Закончив разговор с братом, фиксатый подошел к нашему столу, и Илор замолчала. Вовремя он, ничего не скажешь. Я уже почти почувствовал вонзающиеся мне в горло клыки. Мдя-а… Как-то не очень хорошо у меня получилось наладить отношения. Сразу видно: кровососы — натуры с тонкой душевной организацией. Весьма это для меня чревато.
И о каком веке она говорила? Да и Хранитель вот тоже что-то о предыдущей попытке связать наши миры упоминал. Неужели это было целых сто лет назад? Но ведь тогда получается… Черт! И как я сразу не сообразил, что Север — это два спаянных в одно целое куска разных миров? Теперь понятно, откуда в Приграничье столько царских золотых и серебряных монет — медные тоже наверняка были, но их переплавили. А ведь сам слышал, что в северных развалинах не только мечи и доспехи, но и винтовки с револьверами находили. Думал, брехня. И скупщики несколько раз у меня после возвращения с Севера насчет старинных книг с "ятями" интересовались. Вот оно, значит, к чему…
Мне припомнились занесенные снегом развалины, жуткие животные, странные растения. Неужели и нас ждет такая судьба? Неужели и мы изменимся под воздействием магии чужого мира и вымерзнем, подарив тому миру несколько веков тепла? А сколько лет я сам уже подвергаюсь постоянному излучению? Сколько лет магия пропитывает меня, проникая в тело с едой, водой, воздухом? Как много чужеродной энергии осело в костях и плавает в крови? Насколько я изменился? Три года — срок немаленький. Как это скажется, если мне удастся вернуться в нормальный мир?
— Слышишь меня, нет?
— Что? — Только тут я понял, что фиксатый уже довольно давно мне что-то втирает.
— Пойдемте, комнату покажу.
— Сначала покушаем.
— Тогда попросите брата, он человека даст. Да, двенадцать рублей с вас.
— Придем — расплатимся. — Вытаскивать из кармана пачки денег на всеобщее обозрение показалось мне не очень удачной идеей. Наверное, я слишком подозрительный…
— Хорошо. Ужинайте и приходите.
— Договорились.
Ужин принесли, конечно, не через обещанные десять минут, но все же достаточно быстро. Старательно не глядя в сторону Илор, я принялся за еду. Не могу сказать, что под пристальным взглядом вампирши у меня кусок в горло не лез, и все же как-то оно не совсем здорово было.
Особой величиной порции похвастаться не могли, но я наелся. За двоих как-никак отужинал. Колбаски и хлеб на завтра оставил. Еще б их завернуть во что-нибудь. Допивая чай, я начал посматривать по сторонам.
Один из столов к этому времени заняли крепкие парни — судя по всему, охранники одного из торговых обозов. Три поиздержавшихся охотника взяли бутыль самогона и засели в дальнем углу. А недалеко от нас, сдвинув три стола, разместилась ватага явно битых жизнью людей. Разный возраст, разные национальности, разная физическая форма. Объединяли их обветренные лица, выгоревшая на солнце одежда и лихорадочный блеск в глазах. Старатели. Дедукция тут ни при чем — просто до меня то и дело доносились обрывки фраз о ценах на самородное золото и серебро и условиях их скупки в Форте.
— Пошли, — прошипела вампирша и поднялась со стула.
— Угу, — допивая чай, промычал я.
Действительно, валить пора. Единственной особью женского пола в закусочной по-прежнему оставалась Илор, и это могло привести к весьма нежелательным осложнениям. Я не столько за свою спутницу опасался, сколько боялся той бойни, которую она могла устроить. Да еще музыка веселенькая на улице заиграла...
— Разрешите пригласить даму на танец, — тут же подвалил к нам один из охранников.
— Не стоит оно того, — покачал головой я.
— Не дурак, понял, — широко улыбнулся парень и, пошатываясь, вышел на улицу.
Я вытребовал у хозяина полиэтиленовый пакет, сгрузил туда остатки ужина, и мы вслед за одним из официантов отправились на постоялый двор.
А на улице самое веселье только начиналось. В сопровождении мрачных здоровяков и нервных живчиков прохаживались девицы не самого тяжелого поведения, вовсю терзали струны уличные музыканты, а желавшие перекусить всегда могли прикупить пирожок, шаньгу или чебурек у сновавших в толпе лотошников. Зазывалы драли горло, привлекая народ к площадке для проведения кулачных боев, а букмекеры принимали у всех желающих ставки на исход поединка.
Но веселье действительно еще только начиналось: тех, кто работал, пока было не меньше отдыхавших. Таскали тяжеленные торбы с инструментами и наборами подков и гвоздей от одного постоялого двора к другому подмастерья кузнеца. Торопился до темна закончить обход пациентов лекарь. Стремительно носились подрабатывавшие курьерами мальчишки. Солидно вышагивали в сопровождении телохранителей купцы. Охранников Караван-сарая и карманников среди праздно шатавшейся публики тоже хватало. Как же без них на празднике жизни?
Идти пришлось недалеко. Официант провел нас к покосившемуся бараку и сдал с рук на руки фиксатому. Тот показал выделенный закуток, отгороженный от общего зала ширмой — хорошо хоть народу здесь собиралось ночевать совсем немного, — и многозначительно потер большим пальцем о средний и указательный.
— На улице подожду. — Заметив с каким скептицизмом я осматриваю барак, он решил не мозолить нам глаза.
Илор молча улеглась на один из расстеленных прямо на полу тюфяков и закрыла глаза. Во, нервы у человека! Точнее у нечеловека. Просто-таки нечеловеческие. Я когда над дверью подкову Проклятых приметил, порядком струхнул. Она ж на всех нелюдей реагировать должна! А Илор хоть бы хны. Просто вошла и даже глазом не моргнула. И артефакт не сработал…
Ладно, надо расплатиться за ночлег и самому баиньки. И пусть обстановочка здесь не ахти, но мне и не в таких гадюшниках ночевать доводилось. Сухо и тепло — вот что главное. Я достал из кармана пачку долларов, отсчитал сорок банкнот, потер их о грязный пол, помял в руках и, удовлетворившись полученным результатом, вышел из барака.
Фиксатый с недовольной миной принял деньги, пересчитал и только тогда уже возмутился:
— Что ты мне эти бумажки суешь? Куда я их дену? Золото давай!
— Какие проблемы? Любой купец из Форта возьмет! А хочешь — в представительстве Торгового Союза на золото обменяй. В Еловом, точно знаю, от них кто-то работает.
Цыкнув, фиксатый свернул банкноты, сунул в карман штанов и отправился по своим делам, указав перед этим на меня дежурившему у двери охраннику:
— У него до восьми утра оплачено.
Возвращаться в душный барак я не стал и отошел к стоявшей у сиреневого куста скамейке. Надо, пока время есть, дальнейшую политику партии выработать. А то плыву по течению, как кусок отходов жизнедеятельности. Неправильно это. Не с чего Илор менять гнев на милость, после того, как я отыщу этот чертов ключ. Не с чего. А значит, надо ко всему быть готовым.
Вот только, пока действует наложенное на меня Хранителем заклинание, я беспомощней слепого котенка. Скажут — сам себе горло перережу. Нет, Илор точно что-нибудь более изощренное придумает. И что делать?
Ну, во-первых, не паниковать. Хранитель сказал, что вампирша меня не тронет. И с чего мне ему не верить? Все же одно дело делаем — мир спасаем. Если он мне не насвистел, конечно. Что тоже исключить нельзя. Придумал красивенькую сказку и скормил мне, чтоб не рыпался. И не рыпнусь ведь. Или рыпнусь?
Ну, эту историю мне в любом случае не проверить, но почему Хранитель и иже с ним — это благородные спасители мира? Вся каша-то как раз из-за них заварилась. Это они свои проблемы за наш счет порешать захотели. Пусть выбора особого у них не было, и все же… Если и будут они что-то спасать, так это свои шкуры и свой мир. Давно заметил: какие бы принципы не декларировал человек, копни поглубже, и вылезет, что своя шкура ближе к телу.
Вот и выходит, что чем раньше мне удастся развеять чары Хранителя, тем лучше. И ведь я даже знаю, как это сделать. Учили. Одна проблема: колдовать у меня в последнее время выходит не лучше, чем перемножать в уме математические матрицы — проще говоря, никак.
Ну и чем я располагаю? Не до конца забытым с гимназических времен заклинанием, смутным представлением процесса его наложения и отсутствием энергии. Нет, правильней будет — отсутствием доступа к магической энергии. Сама-то внутренняя энергия никуда не делась. Эх, жаль — цепь мульти—чар на болоте потерял! Сейчас бы проблем не знал.
Но должен же быть какой-то выход!
А что, если перевести колдовские символы в руны? Зря лист с записями о рунной магии сжег, ничего не скажешь, зря. Но кто ж знал? Там же еще что-то про "чистую" энергию было.
Наплевать, источник магической энергии у нас один. И энергии этой во мне полно. Вопрос только, смогу ли я получить к ней доступ.
Я вытащил из чехла на поясе нож и задумчиво посмотрел на лезвие.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 [ 36 ] 37 38
|
|