Чтение 36–й страницы книги ~Ричард Длинные руки

Он остался на месте, ответил дрожащим голосом:

- Осмелюсь возразить, но мой хозяин настаивает, чтобы приняли именно вы.

Я сказал недовольно:

- А что с ними такое особенное? Почему Макс так непривычно настойчив? На него не похоже.

Он развел руками:

- Вообще-то ехали не к вам…

- Так в чем дело?

Он договорил:

- Они ехали к барону Эстергазэ. По очень важному делу.

Я насторожился, сказал угрюмо:

- К Эстергазэ?… Хорошо, веди их сюда. Посмотрим, что у них общего с такой сволочью.

Альбер и Растер переглянулись, Альбрехт предложил настороженно:

- Я распоряжусь насчет дополнительной стражи!

Я отмахнулся:

- Да кто что-то задумает недоброе в нашем же замке? Тем более Макс сообщает, что прибыли рыцари.

- А вдруг не рыцари? - спросил Растер. Поймал мой взгляд, пояснил: - Доспехи можно напялить на каждого.

Альбрехт встал с ним рядом, чем-то очень вдруг похожий, добавил значительным голосом:

- Сэр Ричард, не пренебрегайте! Потеряете осторожность - погибнете. Добро бы только вы, не жалко, но и мы все с вами… понесем ущерб. Некоторый.

- Спасибо за поддержку, - сказал я. - И вообще за ласковые слова.

Он ехидно ухмыльнулся:

- Не нравится, когда перенимаю вашу манеру? Но главное, как вы сами говорите, чтобы подействовало.

- Подействовало, - согласился я. - Давайте охрану. Я вспомнил, каких орлов иногда встречал… Причем и на той стороне.

- На той? - спросил Растер жадно. - Значит, все-таки побывали в аду? И кого из наших видели?

Рыцари вошли плотной группой, я сразу ощутил боевую спайку прошедших вместе через огонь и воду, когда без слов понимают, кому с какой стороны держать оборону, и когда готовы драться, пусть даже у противника впятеро больше людей.

Одежда потрепана, латы со следами жестоких ударов, я различил вмятины от топоров и молотов, не говоря уже о длинных царапинах, оставленных мечами.

Остановились, один сделал два шага вперед и тоже остановился. Злое настороженное лицо с плотно сжатыми губами, мощные надбровные кости, узкий нос, поблескивающие в глубоких впадинах близко посаженные глаза. Мне он сразу не понравился, чем-то напомнил герцога Мордвента, который едва не зарубил меня в первый же день.

- Сэр Ричард? - спросил он с великим сомнением. - Я граф Дармштадт из герцогства Брабантского. До нас дошел слух, что вы в плену у барона Эстергазэ.

Я охнул:

- Далеко же вы забрались!

- Это вы далеко, - возразил он. - Сэр Ричард, мы посланы герцогом Годфригом Валленштейном.

Я не сводил с него изумленного взгляда.

- Из самого Брабанта?

- Да.

- Как же вы добрались?

- Как только очистился Перевал, - ответил он с хмурой гордостью, - мы прошли… С нами две трети требуемой суммы, сэр Ричард.

- Суммы?… Простите, о чем вы?

Он прямо посмотрел мне в глаза.

- Барон Эстергазе захватил вас в плен и запросил за вас большой выкуп. Вы этого не знали? Как же так…

Я пробормотал ошарашенно:

- Да, припоминаю, он как-то обронил, что послал требование о моем выкупе. Но я думал, что брешет… Да все так быстро случилось, что ни о каком выкупе речи быть уже не могло.

Он с непониманием смотрел, как я хлопнул рукой по лбу и прикусил язык. Все верно, это для меня последние месяцы были полны приключений на Юге, а здесь все заснуло под снегом. Эстергазэ захватил меня в плен поздно осенью, его посланцы едва успели преодолеть Перевал до того, как дороги скрыло снегом, зиму герцог собирал нужную сумму, а едва весной открылась дорога через Перевал, тут же послал этих людей.

Граф Дармштадт коротко наклонил голову.

- Сэр Ричард, мы торопились, как могли… Знали бы вы, сколько коней мы загнали, торопясь успеть поскорее! Герцог предупредил, что вы не из тех, кто потерпит жизнь в неволе.

Потрясенный, я всматривался в их лица и видел, как смотрят барон Альбрехт, Растер, Макс, Будакер, Митчелл. Лица посланцев измождены, одежда почти превратилась в тряпки, ни один сумасшедший не предположил бы, что эти люди везут огромную сумму денег.

- Вы его неверно поняли, - ответил я с чувством вины, эти люди ехали зря. - Я в самом деле не из тех… как теперь видите.

Вперед выступил худощавый рыцарь, короткие седые усы и такая же бородка обрамляют его рот, щеки запали, а скулы выпирают, как кости отощавшего мула.

- Сэр Ричард, - произнес он с поклоном, - я - сэр Зольмс, владетельный лорд небольшого феода на севере герцогства, которое благодаря вашей победе над противниками герцога Валленштейна перестало быть от них зависимым. Пользуясь случаем, приношу вам горячую благодарность от себя и моих вассалов, а также заверяю, что торопились со всех ног, загнали в дороге десяток лошадей. Но едва спустились с Перевала, узнали ошеломляющую весть! Вы уже не в плену…

- Я в еще большем плену, - ответил я любезно, - сэр Зольмс! В плену вашей преданности долгу и слову своего сюзерена. Я в плену у герцога, который собирал непомерную сумму… Пришлось влезть в долги, как я понимаю?

Дармштадт нехотя кивнул, а Зольмс сказал горячо:

- Сэр Ричард, а как иначе?

- Да, конечно, - ответил я с неловкостью и сильнейшим чувством вины, до этого момента никогда не чувствовал, что кому-то на свете нужен, кроме самого себя. Даже о родителях ни разу не вспомнил, как не вспоминал и раньше. - Хотя у самого проблемы. Король Кейдан наверняка не оставляет попыток сокрушить герцога?

Зольмс развел руками.

- Да, с весны он начал новую кампанию. Говорят, собирается объявить герцога мятежником и выставить против него королевскую армию.

Я воскликнул:

- И герцог, находясь в таком тяжелом состоянии, собрал огромную сумму, чтобы меня выкупить?

Граф Дармштадт ответил за Зольмса:

- Да, сэр Ричард. Чтобы добрать недостающую сумму, пришлось кое-что продать из весьма ценных вещей. Но герцог не мог поступить иначе.

- Почему?

Он посмотрел с удивлением.

- Но, сэр… Вы же наследник!

- Ах да, - пробормотал я. - Просто помню, с герцогом в безопасности другой сын. Помоложе.

- И что?

- Наследник, - сказал я еще тише и, наконец, ощутил неловкость. На меня смотрели с укором. Я виновато развел руками. - Я хотел сказать, что в таких сложных условиях герцог должен был предоставить меня своей судьбе… хотя бы временно. Хотя да, понимаю, врожденное благородство герцога руководит всеми его решениями и поступками.

Граф Дармштадт с достоинством выпрямился.

- Вы правы, сэр Ричард. Герцог руководствуется прежде всего рыцарскими устоями. На том стоит рыцарство.

Сэр Зольмс уточнил:

- Мы привезли две трети запрошенного выкупа. Недостающую часть герцог сейчас срочно собирает. Он намерен привезти ее лично.

- Как благородно, - пробормотал я. - В смысле, как трогательно.

- На том стоит рыцарство, - повторил граф Дармштадт.

На том и погибнет, подумал я с жалостью, но вслух сказал:

- Герцог - рыцарь старой закалки. Я тоже, собственно, старой, но с примесью новой. Потому мерзавца, посмевшего обидеть женщину и захватить меня в плен, самого вернул в ад. А его замок, земли, деньги и вещи отдал хозяину получше. Себе, понятно. Так что я прошу вас отвезти выкуп обратно. А еще от себя добавлю золота и украшений, которые мне сами попали в руки. Что делать, если деньги и вещи ко мне так и лезут, так и лезут, хотя я человек совсем не вещичный, а напротив - тонкой душевной организации?… Так что пока отдыхайте, набирайтесь сил. Я позабочусь, чтобы вам дали лучших коней и проводили до Перевала.

Лицо графа Дармштадта просветлело, а остальные рыцари подбодрились и смотрели на меня совсем другими глазами. Верные сюзерену, с которым связывают и свое благополучие, они уже смирились с потерей большой суммы, что нанесет ущерб герцогству, а тут такой подарок!

Все разом поклонились с радостным блеском в глазах, разве что Зольмс смотрел на меня чистыми преданными глазами, по молодости ни секунды не сомневаясь, что присланное золото я не оставлю себе, а тут же верну. Именно вот так: с добавлением даров от себя.

- Мы отбудем завтра же, - сообщил граф Дармштадт. - В крайнем случае, послезавтра.

Сэр Растер проревел оскорбленно:

- Как это? А погулять? А посидеть за столом? Вы нас обижаете!

Граф Дармштадт ответил с неловкостью:

- Все понимаю, доблестный сэр…

- Растер, - сказал Растер. - Сэр Растер!

- …сэр Растер. Но вы войдите в положение герцога, он хоть и крепок, как гранитная скала, но переживает за сына.

- Только не выказывает, - вставил сэр Зольмс.

Растер сказал решительно:

- Тогда прямо сейчас за стол! Никаких возражений! Сэр Ричард, я с вашего позволения увожу благородных гостей.

Я ответил с улыбкой облечения:

- Да-да, сэр Растер, они ваши. Только дайте им хотя бы помыться и переодеться.

Глава 5

Я проводил их долгим взглядом. Герцогу в голову не могло прийти оставить меня самому выкручиваться из своих авантюр. Бросил на помощь все, что сумел, тем самым и меня поставил в положение, когда не могу не ответить. Хотя, конечно, мог бы, я же привык, чтобы все мне, а я в ответ ничего, но здесь как-то незаметно перепривык.

Ну, не совсем уж записался в иисусики, но надо собрать что-то из драгоценностей для ответного дара. Наверняка это сможет стать сюжетом для баллады. При дворе герцога всегда ошиваются барды и трубадуры, сюжет как раз для них.

Барон Альбрехт взялся собрать ответные дары, я заподозрил его в скупости и напомнил, что золота и драгоценных камней у меня навалом, на что барон ответил с достоинством и даже некоторой обидой, что мое рыцарское достоинство он никак не принизит малым ответным даром.

Я еще сомневался, но в зал вбежал стражник и прокричал, что перед воротами замка стоят какие-то попы и требуют впустить.

Сердце мое екнуло, я сказал торопливо:

- Беги обратно, вели принять ласково!… Надеюсь, это те, кого жду.

- Бегу, ваша светлость, бегу…

Когда я торопливо вышел во двор, из-под арки выехали на солнечный свет на трех мулах люди в серых плащах с капюшонами, укрывающими лица.

Я остановился в нерешительности, но сердце снова екнуло, предчувствуя радость, я поспешил к переднему всаднику, узнав сухощавую фигуру отца Дитриха.

Мои рыцари смотрели в изумлении, как я птицей слетел с крыльца. Отец Дитрих не успел слезть, я подхватил его в объятия, потом, опомнившись, смиренно поцеловал руку, а он благословил меня. Изможденное в долгой дороге лицо сияло, а глаза лучились умом и добротой.

- Я рад, - произнес он, осеняя меня крестным знамением, - что наше путешествие не напрасно. Ты жив, ты цел и… как мы узнали в дороге, укрепил свою власть над большой провинцией.

- К вящей славе Господа, - ответил я смиренно, только потом вспомнив, что это всегда говорили иезуиты.

- К Его славе, - согласился отец Дитрих и перекрестился.

Из окон выглядывала челядь, рыцари во дворе заинтересованно окружили нас плотным кольцом. Спутники отца Дитриха слезли с мулов, сбросили капюшоны, бледные юноши с горящими глазами и строгими лицами, в каждом нетерпение переделать мир, чтобы Царство Божье и мир во всем мире наступили прямо сегодня к вечеру. В крайнем случае, завтра.

- Мои помощники, - сообщил отец Дитрих. - Брат Авель и брат Тулий. Очень ревностные в вере, грамотные и жаждущие отдать все силы служению Господу.

- Тоже из Зорра? - спросил я.

- Оттуда, - ответил отец Дитрих просто.

По двору прокатилась волна шелеста и почти суеверного шепота. О Зорре знают, что это некая овеянная славой легендарная крепость на Севере, где бьются силы Света и Тьмы, там уже не люди, а праведники с одной стороны, и самые лютые злодеи и колдуны - с другой.

- Приветствую, братья, - обратился я уважительно к молодым монахам, - вы из Зорра, а это говорит многое. Взгляните на лица тех, кто вас встречает! Отец Дитрих наверняка рассказал вам в дороге, что я отчасти ваш собрат, паладин и… тоже побывал в Зорре. Так что не стесняйтесь, не считайте меня так уж господином.

Оба перекрестились, один произнес звучным юношеским голосом:

- Мы не признаем другого господина, кроме Господа.

Отец Дитрих чуть усмехнулся, а я сказал уязвленно:

- Признаюсь, уели!… Эй, там, на крыльце! Отведите братьев в свободную комнату, принесите поесть, одежду выбейте от пыли. Отдохнут, поговорим о работе.

Тот, которого отец Дитрих назвал Авелем, возразил:

- Мы готовы приступить к работе сейчас.

- Но я сам должен решить, - ответил я с улыбкой, - какую работу вам предложить. Я не ждал вас… сегодня. Отец Дитрих, прошу в мои покои. Нам есть о чем поговорить.

Один из старших слуг подхватил под руки молодых монахов или священников, еще не знаю, кто они по профе, потащил к черному входу. Один оглянулся, ожегши меня огненным взглядом, у меня по спине прокатился трепет. Такого священного огня веры давно не видел ни в глазах, ни на лицах. Будут у меня с ними еще стычки и трудности, эти по молодости не воспримут тактические уступки, компромиссы. Они из того времени, когда гордое слово «бескомпромиссный» еще даже не стало похвалой, это само собой разумеется, а я из того, когда бескомпромиссность пережила гордый расцвет и ушла в тень, уступив осторожному и расчетливому компромиссу, который здесь расценивается не иначе как трусость и уступка противнику.

Отец Дитрих шел со мной медленно, преодолевая усталость, я видел, что дорога далась ему очень нелегко. Но сам едва сдерживался от ликования, чтобы не скакать рядом с ним веселым козликом.

В покоях я зычно велел подать еду, отец Дитрих сразу же отказался от жирного и мясного, но рыбу одобрил. Кофе я создавать не стал, церковь не одобряет чудес, даже если те от святости, но велел принести травяные настои, что укрепляют силы.

- Как ты, сын мой, - спросил отец Дитрих, я чувствовал сильнейшую тревогу в сдержанном голосе, - держишься ли?

- С трудом, - признался я.

- В чем твое искушение? - спросил он настойчиво. - С чем борешься сейчас? Ведь самые великие битвы человек ведет не в миру, а в душе своей…

- Уже знаю, - ответил я горько. - Прибыли вы, отец Дитрих, очень вовремя. Самое большое искушение у меня как раз сейчас. Сатана подсунул очень сладкие конфетки… отказаться нет сил. Хотя брешу, от некоторых все-таки сумел, сумел, горжусь собой, таким замечательным, хоть и понимаю, что это тоже грех.

Он вздохнул, но смолчал, я сам опередил и успел сказать раньше насчет греха гордыни.

- В чем твое искушение, сын мой?

- В силе, - ответил я.

Он вскинул брови:

- Ты считаешь себя сильнее других?

- Да, отец Дитрих, - ответил я. - И мне все время хочется применять эту силу. Но как раз теперь ее применять нельзя. Нет, я бы применял в охотку, у меня нет чистоплюйской жалости или политкорректности, но сила хороша для ломания, но не для… даже не знаю, как и сказать. Вон монаху сила только вредит, верно?

Он подумал, кивнул.

- Вообще-то, если заглядывать далеко, да.

- Вот и у меня такое же, - сказал я горько. - Я же это, как его, строитель! И только соберусь строить, как мне дают в руки совсем уж невозможный суперпупермеч, доспехи и возможности, теперь бы весь мир завоевывать… И снова я ломаю, ломаю…

Он перекрестил меня и сказал торопливо:

- Откажись, сын мой. Это ловушка.

- Знаю, - ответил я горько. - Но отказаться не могу. Жадный я!… А для нас, жадных, придумана формула, что сила сама по себе не хорошая и не плохая, а все зависит от того, в чьих руках… Вот каждый и хватается за эту отговорку. Мол, я же сама святая непорочность, мне и атомную бомбу доверить можно! Ну, бомба - эта такая нечестивая магия.

- Отговорку насчет силы придумал дьявол, - обронил он. - Сила и сама по себе… дурно. Плохо.

- Догадываюсь, - сказал я со вздохом. - Но уж больно хороша!… Словом, отец Дитрих, берите идеологическую работу в свои руки. Вы как железный комиссар при белых командирах, что идейно весьма шатки… Побыстрее входите в курс дела, намечайте план работ, обсудим. Надо сохранить Армландию. Вы понимаете, что я имею в виду под сохранением.

Он кивнул.

- Для того и приехал, сын мой, что еще в Зорре уловил в твоих словах, нарочито гротескных, скрытую тревогу и душевную боль. Боль и смятение. С твоего позволения мы чуть переведем дух и сегодня же возьмемся за работу. Пусть Армландия станет рубежом, на котором остановится победное шествие сил Сатаны.

Граф Дармштадт и остальные счастливые до безумия рыцари герцога Валленштейна отбыли, увозя с собой вдвое больше золота, чем привезли. Я попросил их держаться, не поддаваться Кейдану, у меня есть кое-какие мысли, как остановить этого самодура.

Все обещали, хотя мне показалось, что насчет моего обещания помочь сдержать Кейдана отнеслись с долей скептицизма. Но мы обнялись на прощанье уже как друзья, я все-таки наследник герцога Брабантского Валленштейна, в потенциале их сюзерен.

- Нет вернее способа ободрить врага, - сказал я, - как показать, что его боишься. Пусть Кейдан видит, что вы уверены в несокрушимости герцогства!… И еще… как-нибудь исхитритесь передать, что, если очень уж будет наседать на герцогство, сэр Ричард явится снова.

Граф Дармштадт с достоинством поклонился.

- До нас доходили слухи, что вы сумели как-то защитить своих сестер от притязаний короля на их судьбу…

- Вы не поверили? - поинтересовался я.

Он ответил осторожно:

- С королем спорить трудно. Однако король тогда покинул ваш замок достаточно быстро. Поговаривали, что в спешке… Так что мы постараемся передать ему ваше предостережение.

Остальные рыцари смотрели во все глаза, я чувствовал, как ловят каждое слово и каждую интонацию, стараясь угадывать недосказанное, ибо у монархов свои тайны и даже секреты.

Они отбыли, а на следующий день перед замком звонко пропел рожок, я рассмотрел со стены приближающийся отряд конных рыцарей и около сотни легких всадников.

Ворота по моему приказу теперь держат открытыми, никто не рискнет напасть на гроссграфа в его логове, и новоприбывшие въехали во двор, не останавливаясь для придирчивого досмотра.