репутацию обычного товара.
должен отметить, эта слава сохранилась за мной по сегодняшний день. Если вы
позволите себе намекнуть, что мои сделки той поры с формальной, юридической
точки зрения были не совсем нормальными, то придется возразить вам, что я
никогда не стыдился этого - напротив, испытывал чувство гордости, поскольку
с полным правом могу считать эту деятельность моим личным вкладом в
поражение нацизма.
верил ни бесноватому, ни его генералам, и, если хотите знать мое искреннее
мнение на этот счет, я вам скажу, что страной должны управлять не политики и
генералы, а деловые люди, те, в чьих руках богатство страны, а раз у них
богатство, то они не станут им рисковать. Все остальные либо авантюристы,
либо паразиты презренные. Нацисты с генеральным штабом и фюрером во главе
тоже обычные авантюристы, они виновники катастроф, так что я не испытываю
никаких угрызений, напротив, горжусь, что даже в те годы массовой истерии я
не потерял голову, не стал плясать под дудку нацистов, а занимался своим
делом.
наступит успокоение, но на это, к сожалению, рассчитывать не приходится, раз
каждый сует нос куда не следует, как, впрочем, и вы сами.
погонах, у других больше, - и везли всевозможные похищенные вещи,
рассчитывая на мою помощь, поскольку у меня были широкие связи и я слыл
человеком вполне порядочным. Иногда среди привозимого попадались и
уникальные изделия, стоившие баснословных денег. Не имея возможности
покупать эти вещи, я направлял их к Горанофу, что и было компенсацией за
оказываемые мне услуги. Не стану утверждать, что я знал решительно все о его
покупках, скорее наоборот, мне было известно об этом совсем немного, потому
что Гораноф очень быстро налаживал прямые связи с теми - ну, назовем их
поставщиками Но даже немногое, что я знал, достаточно убеждало меня в том,
что его привлекает лишь самое дорогое и не занимающее много места, поскольку
он, так же как я и другие разумные люди, уже предугадывал, чем закончится
весь этот буйный триумф рейха.
третьего, точно не помню, заявляется ко мне сам Гораноф и доверительно
сообщает, что дела, по крайней мере на Балканах, идут к своему завершению, и
каждому, у кого есть голова на плечах, пора собирать шмотки и бежать на
Запад, как можно дальше, и, если я способен подыскать для этого надежную
военную машину, он со своей стороны берется раз добыть у одного из моих
начальников документы, необходимые для свободного передвижения, но,
поскольку ему самому для такого случая необходим служебный паспорт, а
заполучить его не так-то просто, придется в качестве компенсации за услугу
(Говорил же я вам, что без компенсации ни на шаг!) взять с собой в машину
третьего пассажира - одного типа из министерства внутренних дел, который и в
военном министерстве чувствует себя как рыба в воде, словом, человек
надежный во всех отношениях, от него в любом случае будет польза.
более что угроза катастрофы была предельно очевидна, а свободное
передвижение обеспечивалось официальными документами, к тому же Гораноф
пообещал вознаградить меня за мою услугу, а он, как вам известно, слов на
ветер не бросал. Мы выбрали маршрут Вена - Инсбрук - Брегенц и уже на месте,
на берегу озера, должны были решить, отправимся ли мы в старую Германию или
поищем способ проникнуть в Швейцарию. Я велел снарядить вполне исправный
"опель", снабдил багажник всем необходимым, и, заручившись документами, уже
шестого сентября, ранним утром, мы на всех парах двинулись в путь - я,
Гораноф и Ганеф.
брали с собой ничего, кроме ручного багажа, поскольку провиант и горючее
заняли очень много места, и Ганеф действительно захватил лишь маленький
чемоданчик с бельем и тоненький портфель. У Горанофа же оказалось два
чемоданчика, и один из них был настолько тяжел, что не открывая можно было
догадаться, чем он наполнен. Конечно, Горанофа можно было понять: уезжая в
неизвестность, может быть, навсегда, человек берет с собой самое ценное. Но
во время долгой езды и в бесконечных разговорах от скуки и мелких неудобств
Ганеф постоянно шутил по поводу чемоданчика Горанофа, предлагал выбросить
его по дороге, чтобы облегчить машину, а Гораноф, естественно, отвечал, что
разумный человек не станет отправляться в путь без движимого имущества, но
на это следовало возражение Ганефа, что вовсе не обязательно, чтоб движимое
имущество состояло из слитков золота, и что по-настоящему разумный человек
предпочитает обеспечить себя такими вещами, стоимость которых не прямо
пропорциональна их весу, - к примеру, вот в этом тоненьком портфелишке лежат
бумаги дороже любого золота.
пересечь неспокойные области Югославии, где полными хозяевами были
партизаны, и если нам в конце концов это удалось, то вовсе не потому, что мы
такие стратеги: нам просто повезло. В долгой дороге люди лучше узнают друг
друга, чем в долгой попойке, и я должен признать, что Ганеф оказался куда
симпатичнее Горанофа, который никак не мог расстаться со своими барскими
привычками, и, если требовалось подыскать подходящее место для ночлега или
раздобыть зелени, этим должны были заниматься мы с Ганефом, а он, важная
персона, отсиживался в это время в "опеле", боясь растрясти свое брюшко, -
словом, мы были для него чем-то вроде денщиков, и только в силу того, что
Ганефу по его милости было предоставлено место в машине, а мне он сулил
какое-то там вознаграждение.
особенно когда мы въехали в Австрию, где Гораноф окончательно пришел в себя
и до такой степени обнаглел, что стал обращаться с нами как со своими
слугами: ведь пачки немецких денег находились у него, а не у нас.
выпотрошить, разумеется, не в буквальном, а в переносном смысле слова, и
вообще не истолковывайте мои слова неверно и учтите: я доверяю вам эти
сведения вовсе не потому, что питаю к вам какое-то особое доверие, а просто
из соображения, что мы сейчас - один на один и мои слова вы при всем желании
не сможете использовать против меня.
Вене нам стало известно о вступлении русских в Болгарию. Оба они помышляли
перебраться в Швейцарию, а я решил не увлекаться эмигрантским авантюризмом и
уже в Брегенце явиться в комендатуру; впрочем, авантюризм мне всегда был
чужд. Дороги наши должны были разойтись, но перед тем, как им разойтись,
нам, порядочным торговцам, приличествовало все-таки свести счеты.
дороге, где-то между Блуденцем и Фельдкирхеном, если вам знакомы те места, я
свернул с проезжей части в какой-то лесок.
от дремоты.
этом не подозревали.
должны быть в Брегенце...
- Деньги у нас есть. И раз уж речь зашла о деньгах, не пришло ли время
свести счеты, пользуясь остановкой?
Потому что для вас последняя остановка здесь! - отрубил жандарм - Ну-ка,
вылезай1
пистолетом помогая Горанофу вылезти из машины. - Я, как вы знаете, не
любитель связывать руки громоздким багажом. Тяжелым тоже. И готов
довольствоваться брильянтами. Поживей!
уже был в паническом состоянии, но, несмотря на это. не обнаруживал
склонности расстаться со своим сокровищем, а брильянты, о которых я тогда
услышал впервые, были настоящим сокровищем - не случайно Ганеф решил
довольствоваться только им; Гораноф начал скулить и, окончательно одурев от
страха, пригрозил, что закричит, а тот ему в ответ: "Кричи на здоровье,
здесь прекрасное эхо"; в конце концов, когда жандарм направил пистолет ему в
живот, Гораноф сунул руку во внутренний карман и вынул плоскую черную
коробочку, чтобы откупиться, только откупиться ему не удалось, потому что,
взяв коробочку, Ганеф тут же всадил ему в грудь две пули, а тот все
продолжать стоять с разинутым ртом, потом вдруг упал.
договаривались.
брильянты. Откуда я мог знать, где они у него хранятся?
соблюдении законов, - заявил Ганеф. - Я всю свою жизнь охранял законы и вот
до чего докатился. Давайте лучше покончим с остальным и поедем дальше.
Вы взяли свою часть?
тяжестями, даже если это золото. Но согласитесь, не могу же я расходовать
брильянты. Мы должны хотя бы доллары поделить между собой.
"вальтер":
Шломо Вульф
Адамов Григорий
Посняков Андрей
Якубенко Николай
Зыков Виталий
Шилова Юлия