Чтение 36–й страницы книги ~От Руси до России~

Мамай, рассерженный на неуступчивого московского князя, решил подавить
Москву, взыскать с Дмитрия повышенную дань и таким образом угодить своим
друзьям-генуэзцам. Для этого он вступил в союз с Ягайлой, сыном Ольгерда,
который, как и его отец, мечтал о захвате части Руси. Мамая и Ягайлу свела
вместе идея раздела Руси, при котором часть ее территории досталась бы
литовцам, а часть Мамай подчинил бы себе и создал бы на ее основе свое
новое государство.

На Руси не было общего мнения о том, какую политику проводить по отношению
к Мамаю. Одни говорили, что надо договориться с ним, договориться с
Палеологами, генуэзцами и сохранить мир: в подчинении, мол, ничего
страшного нет. Другие - их оппоненты - хорошо понимали, что за
мусульманином Мамаем стоят католики, а католики для Руси - враги.

В канун решающих событий умер старый московский митрополит Алексей, и
сторонники союза с Западом попытались воспользоваться удобной ситуацией.
Надо сказать, что молодой князь Дмитрий очень тяготился опекой митрополита
Алексея и влиянием преподобного Сергия, которому Алексей хотел передать
митрополичий престол. Дмитрий желал иметь митрополитом своего духовника
Митяя. Поскольку Сергий отказался надеть митрополичий клобук, дело
устраивалось для западников наилучшим образом: Митяй был фигурой лояльной.
По приказу князя этого человека быстро постригли в монахи, дав имя Михаил,
произвели в высокий сан и послали в Константинополь для получения сана
митрополита. Но не все люди одинаково патриотичны, бескорыстны и честны.
Среди посланных с Митяем оказался некто Пимен, беспринципный честолюбец,
вынашивавший далеко идущие планы, оказавшиеся для Митяя роковыми.

Мамай, считая, что Дмитрий и новый митрополит помогут ему удовлетворить
претензии генуэзцев, пропустил корабль Митяя, плывший по Дону. Посольство
благополучно добралось до побережья Черного моря, и там Митяй, совершенно
здоровый человек, умер при невыясненных обстоятельствах. Как показали
дальнейшие события, выгодно это было прежде всего тому самому Пимену.
Приехав в Константинополь, он предстал перед лицом патриарха, получил от
него благословение и вернулся в Москву уже как митрополит. Но москвичи тоже
были не глупы. Князь Дмитрий, хоть и не читал детективов, выводы делать
умел. С Пимена сорвали белый клобук, все митрополичьи регалии и отправили в
ссылку в Чухлому.

Следует отметить, что последователи покойного Алексея и преподобного Сергия
проявили себя не только в разоблачении этой подлой интриги. Горячим
сторонником войны с татарами был приверженец Сергия суздальский епископ
Дионисий. Так как Суздаль был маленьким городом, по существу крепостью,
епископ Дионисий жил в богатом Нижнем Новгороде, принадлежавшем суздальским
князьям. И когда Мамай прислал туда посольство, чтобы договориться о мире и
союзе, епископ Дионисий возбудил народ против татар. Нижегородская чернь
накинулась на посольство. Сам посол, мужественно защищаясь, выстрелил в
епископа, но Дионисия спасло широкое облачение - стрела просто пробила
платье. Все татары были умерщвлены самым жестоким образом: их, раздев
донага, выпускали на лед Волги и травили собаками.

Мамай, придя от этого в негодование, послал на город ушедшего с волжского
левобережья царевича Арапшаха. (Видимо, у Тохтамыша, стоявшего на левом
берегу Волги, тоже не все обстояло благополучно, и не все его поддерживали,
раз Арапшах решил сменить службу хану на службу темнику Мамаю.) Суздальские
князья были застигнуты врасплох, и на реке Пьяне (любопытно, что многие
суздальцы действительно были тогда пьяны) их войска оказались вырублены
воинами Арапшаха. После этого был взят Нижний Новгород и там учинена резня.
Думается, что епископ Дионисий просто пожертвовал вверенной ему паствой в
угоду своему честолюбию.

Затем Мамай двинул войска дальше, чтобы окончательно подавить русских, но
на реке Ворскле московские войска одержали полную победу над мурзой
Бегичем, командовавшим войсками Мамая. В открытом бою московская рать
сломила сопротивление татар и показала, что она по боеспособности не
уступает татарской.

После всего происшедшего столкновение русских с Мамаем стало неизбежным.
Понимая это, князь Дмитрий вынужден был использовать общерусский авторитет
Сергия Радонежского. Преподобный благословил эту войну, и потому все
православные сочли своим долгом восстать на защиту Русской земли от
басурман и латинян. Русские войска двинулись навстречу Мамаю.

НА ПОЛЕ КУЛИКОВОМ

Общее количество русских ратников, собравшихся под знаменами Дмитрия
Московского, исчислялось 150 тысячами человек. Это войско состояло из
княжеских конных и пеших дружин, а также ополчения, вооруженного копьями,
рогатинами и топорами. Конница (около 20 тысяч дружинников) была
сформирована из крещеных татар, перебежавших литовцев и обученных бою в
татарском конном строю русских. В войсках Мамая была генуэзская пехота, а
также аланы (осетины), касоги (черкесы) и половцы, мобилизованные на
генуэзские деньги. Общая численность войск грозного темника составляла
приблизительно 200 тысяч человек.

И у Мамая, и у русских имелись союзники. На помощь темнику двигался
литовский князь Ягайло. А союзником Дмитрия Ивановича, естественно,
выступал поддерживаемый Москвой хан Тохтамыш. Поскольку Тохтамыш с войском
из сибирских татар двигался к Сараю, Мамай задумал вначале разбить Дмитрия,
предварительно соединившись с войсками Ягайлы. В противовес этому князь
Дмитрий принял решение выйти навстречу Мамаю и не дать ему соединиться с
литовцами.

Встреча войск Дмитрия и Мамая произошла в месте впадения в Дон речки
Непрядвы. Ночью русские форсировали Дон и тем самым отрезали себе все пути
к отступлению: им оставалось либо победить, либо умереть. Вся русская
пехота была расположена глубокими цепями, чтобы каждый ратник чувствовал за
своей спиной товарища, а вперед был выдвинут конный отряд. Русские прибегли
и к типично татарскому приему: десятитысячный засадный полк конницы был
спрятан за небольшой рощей.

Наутро татары пошли в атаку. Передовой полк русских был смят и вскоре
целиком уничтожен. Татары на полном скаку врезались в густые цепи
москвичей, выставивших копья. Татарские кони перемахивали через копья,
татары кривыми саблями рубили направо и налево, и, как пишет летописец,
"москвичи, яко не привычные к бою, побежаху". Казалось, что битва уже
проиграна. Правда, отдельные смельчаки становились спинами друг к другу,
выставляли копья (это называлось "ежики") и отбивались, но татары, не
сходясь вплотную, расстреливали их из длинных луков. Близился полный
разгром русской рати. И в этот момент развернутой лавой пошел засадный полк
- 10 тысяч свежих бойцов, которые с ходу ударили по уже потерявшей строй
татарской коннице. Удар засадного полка вызвал панику в рядах врага; татары
обратились в бегство, и на протяжении 20 верст русские преследовали их и
рубили, не давая пощады никому.

Победа была одержана, но потери русских оказались очень велики: из 150
тысяч человек в строю оставалось 30 тысяч, 120 тысяч погибло или было
ранено. Однако жертвы эти были не напрасны. Этническое значение
происшедшего в 1380 г. на Куликовом поле оказалось колоссальным. Суздальцы,
владимирцы, ростовцы, псковичи пошли сражаться на Куликово поле как
представители своих княжеств, но вернулись оттуда русскими, хотя и живущими
в разных городах. И потому в этнической истории нашей страны Куликовская
битва считается тем событием, после которого новая этническая общность -
Московская Русь - стала реальностью, фактом всемирно-исторического
значения.

Никак не уменьшая героизма русских на Куликовом поле, заметим, что
немаловажным для победы оказалось отсутствие в битве восьмидесятитысячного
литовского войска. Ягайло опоздал к битве всего на один дневной переход. И
это было не случайно. Оказывается, Олег Рязанский, которого обвиняли в
измене и предательстве, с пятитысячным отрядом сумел, искусно маневрируя,
задержать литовцев. Когда же литовцы отогнали Олега, битва уже закончилась,
И тогда воины Ягайлы напали на русские обозы и перерезали раненых.

Как видим, война приняла истребительный характер, что характерно для
конфликтов на суперэтническом уровне. Если же учесть, что большинство в
войске Ягайлы составляли русские из-под Минска, Полоцка, Гродно, то легко
понять, каково в тот период было единство некогда могучей Киевской Руси. К
1380 г. Древняя Русь "растворилась" в Литве и Московской Руси. Дальнейшие
события лишь подтверждают этот тезис.

Литовский князь Кейстут, возмущенный расправой с ранеными, отрешил Ягайлу
от престола. Он объявил себя великим князем Литвы и попытался завести
дружбу с Московским княжеством и Дмитрием, получившим прозвище Донской.
Таким образом, Кейстут повернул политику Литвы на 180 градусов. Но Ягайло
при помощи немцев и папских агентов сумел заманить Кейстута на пир, где тот
был убит. Сын Кейстута - Витовт - был схвачен и заточен в тюрьму.

На этот примере хорошо видны изменения, происшедшие в стереотипе поведения
литовцев с ростом их пассионарности. Убить на пиру собственного дядю и