слюни, - вы сами спросили: "Это Света?", а я ответила: "Нет, Таня". А потом
уж вы в гости напросились.
организме - и физические, и умственные - заторможены до предела.
газету "Квартиры и дачи". На последней странице, как и ожидалось, был
приведен большой список фирм, занимающихся недвижимостью.
МММ, та ЛММ там не значилось, зато стояло НМН, расшифровывающееся как Новая
Московская Надежная. Офис находился на Моргуновском Валу, в седьмом доме, а
в третьем проживал любовник Зайцевой Андрей Монахов. Посчитав такое
совпадение счастливым предзнаменованием, я поехала на другой конец Москвы.
Что ж, как говаривал петух, пытаясь настичь курицу: "Если не догоню, так
хоть согреюсь". Пока побеседую в офисе, а там, может, и Монахов с работы
вернется.
Повсюду кожаная мебель, изящные светильники и снующие с деловым видом
сотрудники. Увидевшая меня девица расцвела и проникновенно спросила:
обязательно разрешим.
бараке с земляным полом двухэтажный особняк в Подмосковье.
юбкой, прикрывающей колени. Волосы причесаны без особых затей, просто хорошо
сделанная стрижка, и на лице никакой экстремальной косметики. Все в
светло-коричневых тонах. Весь облик девицы говорил о некоторой старомодности
и полнейшей надежности.
заученный текст, - и ни одна из наших сделок не была оспорена в суде.
Надежность, честность, тщательная проверка и аккуратное составление бумаг -
вот киты, на которых стоит НМН.
квартиру, и теперь я хочу, чтобы со мной работал тот же риэлтор, что и с
ней.
компьютер.
оказалась иной - Ломакина. Но имя совпадало - Светлана Родионовна. Впрочем,
недоразумение сразу выяснилось.
указана под этой фамилией. А после развода вернула себе прежнюю - Ломакина,
под ней и совершала сделку.
Прокрутив быстро в уме, где могла ранее слышать про эту женщину, я, так и не
вспомнив, приготовилась записывать адрес. И тут я получила ошеломляющую
информацию! Ломакина теперь обитала в соседнем с нами доме, во второй
блочной башне, той, возле которой помещался хлебный ларек. И я моментально
вспомнила, почему мне так знакомо имя этой женщины. Светлана Родионовна
Ломакина - это она безостановочно звонила мне ночью, ошибаясь номером. Это к
ней, кипя от негодования, я понеслась, не дожидаясь утра. Это она скончалась
на моих глазах.
Глава 20
отвратительном доме барачного типа. Лифта в пятиэтажке не было, окна
лестничных клеток смотрели на мир выбитыми стеклами, а на подоконниках
стояли пустые жестянки из-под дешевого пива, набитые доверху окурками.
Очевидно, здесь жены разрешали мужьям курить.
которого находились обшарпанные, совершенно одинаковые, светло-коричневые
двери. Номеров на них не было. Оставалось только удивляться, каким образом
гости находят нужные комнаты. Именно комнаты, потому что за дверями
скрывались не квартиры. Это стало понятно, когда я, миновав два зловонных
туалета, уперлась в кухню.
тридцатиметровое пространство было густо утыкано столиками и плитами, под
потолком натянуты веревки, с которых свешивались детские ползунки, мужские
трусы и устрашающего вида женские лифчики, сшитые из розового атласа. Запах
щей и жарящихся котлет смешивался с ароматом влажного белья, и я
почувствовала, что в носу засвербело.
алюминиевой кастрюле, повернулась ко мне и спросила с сильным акцентом:
кастрюлей.
рукой, и перед моими глазами предстали четыре мужика кавказской
национальности, самозабвенно играющие в нарды. Никто из них и не слыхивал
про Монахова. В следующей комнате копошилось несметное количество детей,
пытавшихся надеть на котенка шарфик и шапочку...
запирали, жили по-восточному, на виду у соседей, совершенно ничего не
стесняясь и не боясь. Очевидно, общежитие было отдано беженцам из Чечни.
разъяснения.
осталась, еще не съехали. Всем вашим давным-давно новые квартиры раздали, а
нам это общежитие отдали, решили, чеченцам и так сойдет - без горячей воды.
Да, неласковые вы, москвичи, негостеприимные!
испытывая в душе шовинистические чувства. Видали, еще и не доволен! Думал, в
Москве сразу получит пятикомнатные хоромы. Между прочим, сотни коренных
москвичей до сих пор живут в подобных общагах без всякой надежды на
улучшение условий. Жильцам этого барака просто повезло. Кое-как справившись
с приступом расизма, я добралась до третьего этажа. Здесь потолок был ниже,
коридор уже, а комнаты, крохотные, словно спичечные коробки, стояли пустые.
Только засаленные дешевые обои напоминали, что тут когда-то шла жизнь, росли
дети и старились родители.
толкнула ее. Вопреки ожиданиям комната оказалась жилой. В углу тихо урчал
холодильник, на столе стояли банка растворимого кофе, сахарница и кружка с
надписью "Босс" и, что удивительно, - телефонный аппарат. Здесь же, на
клеенке лежал и паспорт. Я открыла красненькую книжечку - Монахов Андрей
Сергеевич... Через секунду глаза наткнулись на диван, где, завернувшись в
синее байковое одеяло, спал хозяин.
жилище запойного алкоголика. Тут было бедно, но чисто. Единственная дорогая
вещь - большой "Панасоник" с видеомагнитофоном и куча кассет, в основном
боевики. Очевидно, холостой Монахов любил перед сном поглядеть
необременительную киношку. Может, он вовсе и не пьян, а работал в ночную
смену и теперь заслуженно отдыхает. Жаль мешать парню, но не сидеть же мне
тут до утра.
открытые, какие-то странные голубые глаза.
осеклась.
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Каменистый Артем
Шилова Юлия
Емилина Ника
Никитин Юрий