Лунин инструктора райкома у черного хода промтоварной базы с сумкой де-
фицитных продуктов задерживал. Под Новый год масло и конфеты, для испол-
кома приготовленные, заставил в свободную продажу пустить. Руководителей
дискредитировал: директора райпищеторга пьяным за рулем поймал, завмага,
как преступника, в милицию притащил...
Конечно, никто ничего не высказывал, не злорадствовал, старого не припо-
минал, и характеристику начальник хорошую выдал: боролся с преступ-
ностью, задерживал, раскрывал. Правда, для самостраховки дописал: скло-
нен к самоуправным действиям, на замечания реагирует некритически, к со-
ветам не прислушивается. Но в целом характеристика нормальная, не приде-
решься. А маховик следственный раскрутился вовсю, потом выездная сессия
суда и приговор под аплодисменты - высшая мера!
что народ одного требует, а судейская машина еле-еле поворачивается, на
тормозах спускает, будто заело что-то в механизме. А тут полное единство
позиций органа правосудия и граждан!
а кассационная инстанция смягчит приговор втихую, так тоже часто бывало.
Нет, Верховный Суд приговор оставил в силе. А теперь и центральная
власть свое слово сказала...
Мол, люди властью недовольны, а зря - власть ни при чем, отдельные ис-
полнители палку перегибают! Но времена, мол, сейчас другие, и мы таких
негодяев беспощадно наказываем... Только если сторожевого пса за усердие
казнить, то кто охранять будет? Они того не понимают, что сами под собой
сук рубят!
бы не согласился. Но применительно к делу Лунина они были убедительны, и
он поддержал Ромова. Тот сдержал довольную улыбку.
к тебе на полчасика...
ся, Попов заварил крепкий чай и, переступая через ноги зажатого между
шкафом и холодильником Сергеева, который явно не вписывался в размеры
малогабаритки, собрал на стол.
настоящий мужик! Справедливый, смелый... Я, может, из-за него в милицию
пошел, по примеру, что ли...
какую-то точку перед собой.
говорил он. - Если Лесухина миловать, а Лунина расстреливать - значит,
все наоборот, навыворот! Они там, - он указал вверх, - по-своему решают,
нас в расчет и не берут, но мы-то тоже можем по-своему решить? По спра-
ведливости?
услышать.
шут да печати ставят! А работу-то мы делаем!
буду! А ты будешь?
чешь сказать? Давай напрямую, без выкрутасов! Ты что, можешь приговор
изменить?
ты можешь мне помочь...
зону обслуживания, и тамошний "Финал" сделает все в лучшем виде! Так или
нет?
который не заслужил смертного приговора... Два суда, республика, Союз -
никто не захотел ему помочь. Давай мы поможем.
наверху, могут что угодно творить, издалека не видно, особо когда чужими
руками... Но нам-то эти руки - свои! Мы-то должны справедливость тво-
рить, порядочность сохранять... Нельзя его так, как скотину... За что?
Действовал как положено, жестко только чересчур... Ну уволили бы... В
Штатах, наверное, премию бы получил за решительность, потому там блатные
полицейских боятся, а у нас скоро будут ноги вытирать! Надо спасать че-
ловека!
говор? Ну просидит лишний месяц, потом Кленов начнет во все концы телег-
раммы слать. И что дальше?
треснутой чашки глоток крепкого чая. - От Кленова надо забрать...
отпустим на все четыре стороны? Если Викентьев нас всех не перестреляет.
Ну допустим, ты и его уговорил, и Сивцева. - Попов даже с усилием не мог
представить, как это может выглядеть. - А в "уголке" Ромов ожидает, про-
курор, врач и этот, как его... Что ты им объяснишь? Отпустили смертника
и готовы вместо него идти в камеру? Можешь быть уверен - там и ока-
жешься. А его через пару-тройку дней возьмут и исполнят!
мотрел Валере в глаза. Взгляд у него был совершенно трезвый. - Мы имити-
руем исполнение. Слышал аксакала? Он тоже не хочет его исполнять. Докто-
ра уговорим, ему вообще все это не погуще, он поймет, согласится. А
больше нам никто и не нужен! Акт составлен, приговор исполнен. Кто его
будет искать? Заберем паспорт из дела, одну букву исправим на всякий
случай - Лукин или Луний, уедет куда-нибудь... И все дела!
в помиловании отказал, а майор Сергеев с капитаном Поповым взяли и поми-
ловали! Неужели ты всерьез думаешь, что можно провернуть такое дело? А
прокурор, а начальник группы, а пятый и шестой?
вый стреляет над головой, доктор подходит, смотрит... Он вообще-то и не
глядит никогда, но на всякий случай надо с ним решить, чтобы без случай-
ностей. На опилки надо будет краской брызнуть или бычьей крови на мясо-
комбинате взять... Прокурор из-за стола не встает, Викентьев тоже особо
не рассматривает... Пусть пятый и шестой заворачивают или мы побыстрому
брезент закатаем. А когда все разъедутся, мы пятого и шестого отпустим:
сами, мол, справимся... Отвезем его ко мне, съездим яму закопаем - и все
дела. Детали уточним еще, но канва такая...
Ведь тебя послушать - за спецгруппой контроля нет! Неужели же никому не
пришло в голову?
зу ходила: якобы в среднеазиатском регионе за миллион можно было жизнь
выкупить. Вроде даже встречали в Сингапуре одного расстрелянного... А
контроль тут какой... Мы уже за гранью закона действуем. Как на фронте,
в нейтральной полосе. Спроси у Наполеона: какой там контроль...
бесстрастным.
воспринимать всерьез. И слишком продуманным и логичным, чтобы считать
это шуткой. Да и сам Сергеев не производил впечатления шутника.
маться. Мысли о том, что речь идет о нарушении служебного долга, о долж-
ностном преступлении мелькали где-то в глубине сознания, но не за-
действовали тормозящие механизмы. Потому что четвертый номер спецгруппы
"Финал" уже привык к ним во время исполнений. Конвейер, включающийся в
особом корпусе Степнянской тюрьмы и выключающийся в заброшенном районе
Северного кладбища, стирал в представлении обслуживающих его людей чет-
кую грань между преступным и непреступным, запретным и дозволенным,
опасным для общества и полезным для него. И блокировал в их сознании
чувства, эмоции и реакции, присущие обычным законопослушным гражданам,
непричастным к переводу людей из живого состояния в мертвое. Потому что
без подобной спасительной для психики блокировки этот перевод восприни-
мался бы как убийство, со всеми вытекающими последствиями в виде необра-
тимой личностной деформации. К тому же Попов сочувствовал Лунину и был
уверен, что он не заслуживает участи обычных объектов исполнения.
вдруг появляется возможность уклониться от неприятной обязанности, то
грех ею не воспользоваться. Особенно если одновременно своими руками
исправляешь явную несправедливость, которую не захотели признать таковой
ни Верховный Суд, ни высшие органы власти республики и страны.