Чтение 36–й страницы книги ~Смягчающие обстоятельства~

рошо еще, что они за границу тени не выходят, а то сожрали бы и тебя,
Крылов, косточками твоими в городки сыграли б...

- А ну, хватит! - голос, несомненно, принадлежал Бестелесному. - Не
за этим собрались, к делу!

Колесо резко остановилось, распалось на множество частей, и каждая
поспешно приводила себя в порядок. Поправлялись платья, вытирались крас-
ные пятна вокруг жадных ртов, да и внешность изменялась в обратную сто-
рону: рожи оборотней приобретали первоначальный вид.

Мимо прошел возбужденный, тяжело дышащий Кизиров, рядом семенил Пла-
тошкин с неизменным платочком в руке.

- Зарвался он совсем, - злобно шипел Иван Варфоломеевич, и Семен Фе-
дотович согласно кивал. - В кои веки соберемся, где еще так отдохнешь,
так недосуг, надо свою власть показать! "К делу, к делу", - передразнил
он, скорчив гримасу. - Надо будет его прокатить на отчетно-выборной!

Между тем на площадке появился стол под сукном, цвета которого было
не разобрать, и несколько рядов стульев. Начали присаживаться. Девочки
из "Кристалла" и Вика сзади примостились - растрепанные, красные.

- Ужас какой-то! Все хорошо, весело, только не нравится мне, когда
людей жрут... Каждый раз комунибудь кровь выпускают - бр-р-р...

- Ничего, привыкнешь.

- Привыкнуть-то я привыкла, только знаешь, какие мысли в голову ле-
зут? Сегодня его сожрали, а завтра меня сожрут.

- Не бойся, дура, нас не тронут, мы для другого нужны, в худшем слу-
чае морду набьют, ну да это и внизу схлопотать можно, особенно если из
кабака сбегать...

Раздался смешок.

- Тихо!

За столом появился председатель - солидно надувшийся Алик Орехов в
строгом, официальном костюме.

- Не для того мы собрались, чтобы веселиться и зубоскалить, совсем не
для того...

Начал он привычно, нравоучительным тоном, но тут же увял, запнулся и,
махнув рукой, выругался сквозь зубы.

- В общем, заслушаем Терентьева, пусть расскажет, какую пользу он
приносит нашему делу...

- Опять Терентьев! Что я, крайний, что ли! - заныл пегий Толик-повар,
скисая на глазах. - Показатели у меня хорошие: за последний месяц две
души уловил, а развратил, растлил, разложил морально - без счета. Три
инженера дипломы спрятали, двое в мебельный пошли, грузчиками, а один -
на пиво, к Ромочке подручным.

- Точно, - сочным басом подтвердил Рогальский. - Дельный парень, сра-
зу видно - толк будет.

- Во-во! А институт с отличием окончил, между прочим, в аспирантуру
собирался. Думаете, легко было его с прямого пути сбить?

- Ты расскажи лучше, как материальные фонды используешь! - перебил
его Орехов, и чувствовалось, что он большой дока по части всяких влива-
ний и нахлобучек, и уж если надо кого-то с толку сбить да дураком выста-
вить, то за ним не заржавеет...

- А чего фонды... Я знаю, это Бадаев написал... Да врет он все, гад!
Я в поте лица тружусь, тенета расставляю, в соблазн ввожу...

- Пышные фразы для низа оставьте, - снова перебил председатель. - Про
доблестный труд, про недосыпы, нервотрепки, горение на работе, инфаркты.
А нам факты подавайте.

И, расчетливо выдержав паузу, когда пегий Толик решил, что настал его
черед говорить и раскрыл рот, кляпом вбил следующий вопрос:

- Дубленку серую заказывали?

Повар снова раскрыл рот, закрыл, собрался с мыслями, набрал в грудь
воздуха, но Орехов опять не дал ему ответить.

- Сорок восьмой размер, четвертый рост, женская? Почему молчите? Или
сказать нечего?

- Так это для искушения, душу ловил... - промямлил Терентьев, но вид-
но было, что вину за собой он чувствует.

- А без строго фондируемых материалов душу поймать нельзя было?

Председатель явно расставил ловушку, но глупый Толик охотно сунул го-
лову в петлю.

- Никак! Женщина попалась с принципами, высоких моральных качеств,
тут какой-то мелочью не отделаешься!

- Да-да-да, - сочувственно проговорил Орехов. - Только нам известно,
что ту душу, по которой вы отчитались, удалось искусить флакончиком
"Же-о-зе", бутылкой ликера "Арктика" и коробкой шоколадных конфет. А
дубленку серую вы презентовали собственной супруге, душа которой и так
целиком и полностью нам принадлежит! Как вы это объясните?

Терентьев молчал, растерянно хлопая глазами, щеки скорбно отвисали
почти до плеч. Голос председателя обретал обличающую силу.

- Привыкли там, внизу! Все к рукам липнет, даже своих обманываете!
Думаете, мы с вас не спросим?

Терентьев, явно чувствуя недоброе, огляделся по сторонам.

- Товарищи, дорогие, - он не обратил внимания на пробежавший шумок и
театрально ударил себя в грудь. - Ошибся, виноват! Но по-человечески
можно ведь меня понять, по-людски?

Собрание возмущенно зашумело.

- Наглец, совсем стыд потерял!

- Людьми нас обзывает!

- С кем сравнивает, мерзавец!

- Да неужели мы еще оскорбления терпеть будем?

По рядам вновь прокатилось опасное возбуждение. Завертелись головы,
замелькали хищные хари, злые ожидающие взгляды отыскивали тетю Машу. Она
неторопливо поднялась с места и медленно направилась к трясущемуся Толи-
ку. Он дернулся было, да не тут-то было: предусмотрительные соседи вце-
пились в волосы, рукава, брюки - все, амба, деваться некуда.

Тетя Маша подошла вразвалочку вплотную, повернула Терентьева за плечи
поудобнее, в глаза уставилась.

- Ну, что с ним делать, с голубчиком?

Лениво так спросила, не скрывая даже, что для проформы.

Терентьев побледнел, схватился руками за горло. Напряжение стреми-
тельно нарастало. Назревал тот самый момент, когда оно прорвется свал-
кой, топотом, хрустом, брызгами. Девочки из "Кристалла" изо всех сил шеи
вытянули.

И тут в зловещей тишине трубно раздался голос Бестелесного:

- Баста на сегодня. В другой раз. А сейчас все вон. Некогда мне.

- Зарвался, зарвался, - снова зашипел Иван Варфоломеевич, но тень
Бестелесного начала уменьшаться, и ее границы одного за другим слизывали
участников шабаша. Через минуту площадка была пуста. Только истоптанная
цементная пыль, пятна подозрительные, перевернутые стулья да горстка
свежих, дочиста обглоданных костей - все, что осталось от убийцы Козло-
ва.

- Насвинячили-то как, - сказал Бестелесный обычным голосом справного
хозяйственного мужика. - Разве можно тут женщину принимать!
Культу-ура-а...

Пронесся легкий ветерок, заклубилась пыль, и следы шабаша исчезли.
Остались отпечатки рубчатых подошв и скособоченная квадратная тень у
края этажа. Впрочем, тень стала понемногу выправляться, а на фоне звезд-
ного неба проявился силуэт, загустел и превратился в отлично одетого
красавца мужчину лет сорока, дородного, представительного, из тех, кото-
рые, как говорится, умеют жить. Он явно кого-то ждал.

И дождался.

Между звезд появилась прямая фигура, бесшумно скользившая снизу
вверх, как будто по натянутому под углом канату. Вот она ближе, ближе,
ближе...

- Добрый вечер.

Теперь она стояла рядом с Бестелесным. Тот церемонно поклонился.

- Добрый, добрый. Рад вас видеть. Как здоровье?

Фигура повернулась, и луна осветила впалые щеки, длинный нос, мешки
под глазами. Нежинская! Точно такая, как на неудачном маленьком снимке!

- Уже хорошо. Легко отделалась.

- Да, вам повезло. Эта штука... - В руках Бестелесного оказалась ко-
роткая, тускло отблескивающая винтовка. Длинная трубка телескопического
прицела, на конце ствола - цилиндр глушителя. - Эта штука и ее хозяин
обычно не оставляют раненых. Но вам нечего опасаться, мы его устранили.

Нежинская захлопала в ладоши.

- Браво!

- Теперь о делах.

Винтовка куда-то исчезла, и Бестелесный вынул флюоресцирующий блок-
нот.

- Только... Как видите, я учел, что вам неприятно разговаривать с
пустотой. Снимите и вы это...

Бестелесный неопределенно провел пальцем полукруг.

- Что ж, пожалуй...

Нежинская ухватила себя двумя пальцами за нос и потянула. Нос вытя-
нулся, за ним, деформируясь, подались щеки, лоб, подбородок, раздался
щелчок, какой бывает, когда стягивают хирургические перчатки.

- Вот так-то лучше.

Действительно, содрав старое лицо. Нежинская стала похожа на киноз-
везду.

- Вы поработали неплохо. Теперь вам предстоит заняться этим...

Бестелесный протянул ей блокнот.

- Так, так, ясно. Завтра же приступлю.

- Канал связи меняем. Здесь все записано, - Бестелесный передал Не-
жинской пакет.

- Там же батарейки к аппаратуре. И старайтесь меньше пользоваться