— Тихо… Застрелю…
Спокойный шепот в подобной коллизии действует эффективнее самого грозного окрика, проверено на опыте… Мазур ощутил, как все тело схваченного пронзила молниеносная дрожь испуга. И помаленьку стал выдвигаться из-за косяка, оттесняя пленника в угол, одним ухом пытаясь слушать, что делается в коридоре.
Дальнейшее произошло молниеносно.
Незнакомец внезапно рванулся назад, в прихожую, дико вскрикнул. Краешком глаза заметив в погруженном во мрак коридоре нечто, слегка выделявшееся из темноты, Мазур отпрянул за косяк. И вовремя — сверкнула череда беззвучных вспышек, не менее дюжины, звонко разлетелось оконное стекло, находившееся аккурат напротив входной двери, рядом с Мазуром жутко забулькало, охнуло, обрушилось…
И снова вспышки — кто-то щедро поливал из бесшумки, от пуза веером… Упавший уже не шевелился. В спальне было тихо — Фаина, должно быть, крикнуть не в силах от страха…
В коридоре застучали удалявшиеся шаги. Мазур решился, рассчитанным прыжком переместился в прихожую — пригнувшись, прыгнув чуть ли не на корточках. Оттолкнулся, головой вперед вылетел в коридор, в полную темноту, упал, перевернулся, выбросил руку с пистолетом и нажал на курок.
Опоздал. Второй успел добежать до лестницы, заполошный топот затих где-то внизу. Пускаться в погоню бессмысленно. Уже третий час ночи, все в гостинице дрыхнут без задних ног, а на милицейский патруль, по счастливому стечению обстоятельств проезжающий рядом, рассчитывать нечего. Не побежишь же на улицу в одних трусах и с пистолетом…
Он поднялся, постоял, неизвестно на что рассчитывая.
— Эй! Только в меня не надо палить!
Слегка обмякнув, Мазур откликнулся:
— Подходи!
Кацуба подбежал — насколько удалось разобрать в полумраке, полностью одетый, с пистолетом в руке.
— Пронесся по лестнице, чуть перила не снес… — сообщил он. — Тут я и понял, что ты жив, иначе так не драпал бы…
— Кто? — глупо спросил Мазур.
— А я откуда знаю? — хмыкнул Кацуба. — Стрелять было поздно, свет вырублен по всем коридорам… Кажется, отъехала тачка…
— Так ты что, все это время…
— Ага, — сказал Кацуба. — Какой тут сон? Или меня пришли бы обижать, или тебя, или Фаину….
Мазур кинулся назад, торопливо зажег свет. Ну конечно, с ней ничего не случилось — сидела на постели, забившись в уголок, таращилась огромными испуганными глазами, моргала. Наконец узнав его, охнула, упала головой в подушку. Мазур неловко потоптался рядом, потом понял, что утешать ее бессмысленно, пусть уж лучше выплачется. Вышел в прихожую.
Кацуба стоял над трупом, склонив голову к плечу, разглядывал его с холодным профессиональным интересом. Зрелище было то еще, и Мазур побыстрее прикрыл дверь в спальню.
— Прелестно, — сказал Кацуба. — Это что, у его напарника нервы не выдержали? Выстрел я слышал только один…
— Вот именно, — зло сказал Мазур. — Бесшумка. Стал поливать, как из шланга… Надо же, и не почешется никто, никакого шевеления…
— Все добропорядочные люди спят, — хмыкнул Кацуба. — Выстрел был один, кто вообще не услышал, кто сквозь сон решил, что это ему примерещилось… Интересно, за тобой приходили или за ней?
— За ней, — сказал Мазур. — Меня с ней никто не видел. Решили, будто она что-то знает про брата…
— А она не знает? — прищурился Кацуба.
— Ничего она не знает, я уверен.
— Ну-ну, психолог… Ладно, ладно, молчу.
— Слушай, — сказал Мазур. — Надо срочно что-то придумать. Они же не отвяжутся…
— …и на базе не протолкнуться будет от твоих баб… — так безразлично, что это само по себе выглядело насмешкой, закончил Кацуба. — Ну-ну, все, я абсолютно серьезен. Как Медный всадник. Особенно когда представлю, что и этого красавца придется сдавать доблестной рабоче-крестьянской милиции в виде приятного подарка. Ведь озвереют. Я бы на их месте озверел….
Говоря все это, он одновременно старательно обыскивал карманы мертвеца, клал найденное на место, осмотрев. Выпрямился, покачал головой:
— Ничего интересного. Даже документов нет. Снова пустышка… Погоди-погоди, а это что? — он шагнул к столу, всмотрелся.
— А это часики с «Веры», — бесцветным голосом сказал Мазур. — Уверен, Нептун их прихватил, как сувенир. Но убили его, конечно, не из-за часиков… Да нет, никакого тайника, я их уже смотрел по-всякому…
— Ладно, — сказал Кацуба, прислушавшись к затихающим всхлипываниям в спальне. — Похоже, фемина чуточку оклемалась, иди-ка успокой и растолкуй, что ей врать ментам…
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Брифинги по-заполярному
Вот и пригодились нежданно-негаданно прихваченные сюда костюмчики с галстуками — Мазур успел уже решить, будто блистать в них нигде не придется, а вышло совсем наоборот… Тщательно завязав галстук, он вышел в коридор. Там ждал доцент Проценко — с орденом Дружбы Народов на лацкане и начищенным ромбиком, наглядно свидетельствовавшим, что его обладатель получил высшее техническое образование.
— А это не перебор? — проворчал Мазур, кивнув на орден.
— Ни хрена подобного, — браво ответил Кацуба. — Во-первых, где ты видел интеллигента, который бы не таскал любую официальную бляшку, если она у него есть? На свитера прикалывают, олухи, ты же сам здешних видел… А во-вторых, орденок не бутафорский, а мой собственный, честно заслуженный, что увековечено документами. Была одна трагикомическая история, потом расскажу, если подвернется случай…
— Пошли? Пора бы.
— Пошли, — Кацуба потер ромбик рукавом пиджака. — Только что был Паша, можешь не звенеть и не вибрировать нервами — благополучно доставили твою Фаину на базу, а вот за то, что она там не встретится с подружкой Катенькой, я уже не отвечаю, не держать же милых женщин взаперти на гауптвахте…
— Пошел ты, — хмуро-беззлобно отозвался Мазур.
— Это новость хорошая, а есть и плохая. Недооценили мы очаровательных молодоженов Неволиных. Успели тихонечко смыться по-английски, как только сообразили, что это их номер полыхает. Должно быть, заранее был продуман отход. Паша не виноват, не смог разорваться и быть во всех местах одновременно. Но! Не было бы счастья, да несчастье помогло. Когда все потушили, пожарные сдали ментам тот агрегат, малость сплавившийся, но все равно не похожий на обыкновенную бытовую технику. В сыскных кругах эта находочка вызвала определенное смятение умов и ажиотаж, они уже с чекистами консультировались… Меньше будут к нам приставать. Главное, с нами ни одна собака не связывает ни пожар, ни бедолагу Илью, которого нашла-таки горничная…
— А что Жечкин? — с искренним интересом спросил Мазур.
Ночью пришлось, разумеется, вызвать милицию. Пистолет Мазура к тому времени был надежно припрятан, Фаина проинструктирована, и никто посторонний понятия не имел, что Мазур тоже принимал некоторое участие в ночной перестрелке.
— Ну, Жечкин… Смотрит зверем, понятно. Но в данной ситуации ты у нас стопроцентный потерпевший, к которому ворвались ночью мазурики, напугали до полусмерти прямо посреди полноценного оргазма… Пришлось все же, как ни крути, продемонстрировать удостоверение — очень неласково он был настроен, мог по своему провинциализму не придать должного значения предупреждениям из Шантарска насчет нас. И изрек историческую фразу: до чего, бает, спокойно и тихо жилось в Тиксоне, пока вас черт не принес на нашу голову… Классический комплекс шерифа из глубинки.
В городской управе их встретил какой-то третьеразрядный клерк, державшийся что-то очень уж хамовато для простого письмоводителя. Мазур невольно сравнил их нынешний визит с историческим приемом у мэра — тогда все было иначе, до кабинета провожала целая свита с соответствующими улыбочками и даже распахиванием дверей перед гостями. Судя по быстрому, пытливому взгляду Кацубы, он тоже провел в уме определенные аналогии. Интересно, означает ли это, что их акции здесь резко упали? Чрезвычайно на то похоже…
Чиновничек завел их в необъятный зал, смахивающий на красный уголок былых времен — с эстрадой почти в человеческий рост высотой, необъятным столом президиума, постаментом в углу, на котором, несомненно, пребывал не столь давно бюст вождя мирового пролетариата. (А их провожатый, ручаться можно, в свое время с этой самой трибуны, паскуда, возглашал здравицы в честь лично Леонида Ильича, ошибки быть не может, б ы в ш и х Мазур узнавал по рожам с высоким процентом попаданий…)
Хорошо еще, у кого-то хватило ума поставить меж столом и краем эстрады обыкновенный столик с тремя стульями. На столике уже теснилось с полдюжины микрофонов — зато десятка два шакалов пера и виртуозов ротационных машин смогли разместиться вольготнейше, заняв передний ряд, где пустых кресел оставалось еще несметное количество. Столик находился под прицелом трех видеокамер на треногах. «Вот это засветились, — подумал Мазур, — светимся как ночной Париж…»
Но ничего не попишешь, пришлось усесться за столик рядом с Кацубой и сделать соответствующую физиономию. Он сразу высмотрел Джен — один из ее спутников смирнехонько сидел рядом, а второй возился с одной из камер. Большим специалистом в этом вопросе Мазур не был и потому не смог определить, обращается парень с фирменной техникой профессионально или только изображает прошедшего огонь и воду аса телерепортажа. Впрочем, остальные ни разу на него не покосились, значит, делает все правильно, не выбиваясь из общей картины. Быть может, они и настоящие репортеры? Он прекрасно помнил, как любит очаровательная мисс Деспард пристраиваться к людям из совершенно чужих контор — при этом пользуется убедительной легендой…
Чиновничек со стуком поставил перед героями брифинга две бутылочки пепси-колы — с таким видом, словно он был убежденным членом общества трезвости, которого вынудили прислуживать в подпольном притоне бутлегеров во времена сухого закона. Ни стаканов, ни открывашки. Положительно, подобное гостеприимство со знаком минус наводит на подозрения…
Засим чиновничек представил их невнятной скороговоркой, присел на третий стул — в сторонке, так, словно заранее спешил дистанцироваться от означенных субъектов.
Мазур ждал вопросов даже с некоторым любопытством — как-никак в его жизни это была первая пресс-конференция и, он искренне надеялся, последняя. Форменным идиотом себя чувствуешь, когда все на тебя пялятся. Отчего-то вдруг стало казаться, что он не застегнул одну пуговку на брюках, но никак не мог придумать, как бы непринужденнее кинуть взгляд в район подозрительного места.
Первым вскочил бородатенький субъект, которого Мазур смутно помнил по квартире с хомяком:
— Господин Проценко, я у вас вижу советский орден. Это что, выражение некой политической позиции?
— Помилуйте, господь с вами, — благодушно ответил Кацуба. — Просто у меня там винт заело, не выдирать же с мясом…
— Ну, а с каким ощущением вы носите орден с гербом СССР?
— Без ощущений, — кратко прокомментировал Кацуба.
— Вообще, как вы относитесь к распаду СССР?
— Экзистенциалистски, — не моргнув глазом, отрезал Кацуба.
И мгновенно выиграл время — пока бородатый лихорадочно чиркал в блокноте, мучительно соображая, как пишется изреченное Кацубой слово, тот уставился в зал, открытым и честным взором вопрошая: «Ребята, избавьте от шизика!»
Воспользовавшись моментом, в паузу тут же ворвалась дамочка, которую они уже видели в порту:
— Давайте перейдем к более прагматичным вопросам. Господин Проценко, расскажите, пожалуйста, кратко о результатах вашей экспедиции.
— О полных и окончательных результатах говорить, конечно же, преждевременно, — солидно поправив очки, начал Кацуба. — Однако на сегодняшний день «Морской звездой» исследована обширная акватория, а наши аквалангисты спускались к двум затонувшим кораблям из трех. — Речь его лилась плавно и непринужденно, как у самого настоящего доцента, поучающего юное поколение. — Можно говорить со всей уверенностью: в трюмах кораблей «Комсомолец Кузбасса» и «Вера» не обнаружено ничего, даже отдаленно напоминающего пресловутые емкости с отравляющими веществами. Равным образом и на дне никаких контейнеров не обнаружено.
— Как это согласуется с тем, что пишет местная пресса?
— Категорически не согласуется, — сказал Кацуба. — Местная пресса пишет одно, а мы обнаруживаем совсем другое…
Кто-то хихикнул. Бородатый моментально кинулся в бой:
— Вы что, обвиняете нас в недобросовестности?
— Да помилуйте, — обаятельно улыбнулся Кацуба. — Я вас ни в чем не обвиняю, вся беда в том, что никто из вас в жизни не имел дела с аквалангом и на дно не погружался, тут-то и собака зарыта…
— Простите, а как же тогда быть с сейнером? — вклинился кто-то. — Нам показывали акты комиссии — несомненное отравление, одиннадцать трупов…
— Вот это для меня загадка, — развел руками Кацуба. — Акты я тоже просматривал. Но, когда произошла эта трагедия, нас здесь не было, и делать какие-либо выводы не берусь… — И добавил наставительно: — Видите ли, подлинный ученый обязан, конечно, учитывать полученные другими данные, но я веду разговор о том, что наблюдал и исследовал сам…
— Не только сейнер, но и недавняя массовая гибель морской фауны, — уточнил репортер. — Должно же это иметь какое-то разумное объяснение?
— Безусловно, должно, — сказал Кацуба.
— Но ваша экспедиция, насколько я понимаю, версию об утечке отравляющих веществ из поврежденных контейнеров решительно отрицает?
— Я не видел этих контейнеров, — сказал Кацуба. — Я их не нашел. Ученый, простите, обязан быть скептиком. Когда мне удастся потрогать их руками или хотя бы получить пробы воды, указывающие на недвусмысленное присутствие отравы, я буду говорить уверенно. Пока у меня этой уверенности нет.
— А как вы расцениваете недавнее убийство одного из активистов экологического движения?
— Это совершенно не моя область, — развел руками Кацуба. — Я же не сыщик, дамы и господа…
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Круз Андрей
Прозоров Александр
Афанасьев Роман
Майер Стефани