Чтение 36–й страницы книги ~Охота на пиранью~

- Готово со сканером.

- Выводы? - спросил он в крохотный микрофон, нависавший над губами на выгнутой консольке.

- Примитив. Электронного забора по периметру нет. Датчики на окнах, телекамера у входа. И трое лбов внутри - не проблема. Ответ?

- Сходимся, - сказал Мазур.

И бесшумно переместился меж деревьев метров на двадцать правее. Сбоку вынырнула столь же бесшумная фигура, в таком же черном комбинезоне, чуточку мешковатом, чтобы не привлечь постороннего взгляда четкими очертаниями, кое-где усеянном черными лентами-лохмашками, в капюшоне, покрытом теми же маскировочными нашивками. Словом, два черных куста скользили друг другу навстречу, готовые замереть при каждом шорохе. Сойдясь, одновременно подняли руки к головам, отключая крохотные рации, поправили черные сумки на поясах.

Все было словно за пределами отечества-никаких документов, никакого штатного оружия, которое иной пытливый ум может быстренько идентифицировать с вооружением определенной армии, ни единой лишней мелочи в карманах-потому что и карманов нет, снаряжение без маркировки. Руки под перчатками слегка саднило-Мазур оставил лишь один слой бинтов на свежесодранной коже, теперь это давало о себе знать.

Огляделся в последний раз. На некотором протяжении негустой сосновый лесок продолжался и по ту сторону солидного кирпичного забора: в этом престижном местечке считалось особым шиком, чтобы на территории фазенды шелестела мини-тайга. До двухэтажного дома с высокой крышей деревья, правда, не доходили, оставалось метров сорок пустого пространства.

Голем стоял рядом и, казалось, даже не дышал-идеальный исполнительный механизм, способный выполнить любой приказ... как те бравые мальчики с рунами на петлицах и автоматными магазинами за широкими голенищами сапог.

Стоп, одернул себя Мазур, не впуская в сознание ассоциации и раздумья.

Никаких ассоциаций. Это месть, святое дело...

В последний раз огляделся, пытаясь прокачать возможные опасности.

Отсутствие "электронного забора" еще не означает, что датчиков по периметру нет вообще-скажем, емкостный детектор, почему бы и нет? Он, кстати, не излучает, сканером не фиксируется... Но не отступать же? - Пошли, - приказал он.

Две бесшумных черных фигуры скользнули к кирпичной стенке высотой метра два. Мгновение - один стал спиной к стене, сплетя перед грудью пальцы "ступенечкой". Мгновение-второй без звука перемахнул на гребень стены.

Мгновение-втянул напарника. Мгновение-оба на той стороне. Крадутся меж деревьев, слышны едва уловимые щелчки - это короткая толстая трость в руках одного на ходу превращается в раскладной арбалет, чья стрела с две авторучки длиной способна прошить насквозь дверцу машины...

Фонарь над входом - это замечательно, машинально оценил Мазур. Луна над тайгой - это немного похуже, но перетерпим...

- Собаки нет, точно? - спросил он шепотом.

- Ручаюсь.

- Оба!

Прижавшись к крайним деревьям, они увидели сквозь входную дверь из толстого матового стекла два приближавшихся к выходу силуэта. Щенки, кто ж лезет наружу, не погасив свет за спиной... Значит, есть датчик и на периметре, есть все же-очень уж целеустремленно оба прут, ага, дверь распахнулась, вылетели на крыльцо, спустились, остановились у нижней ступеньки...

Один прошел чуть вперед, опустив пистолет, второй, с коротким автоматом, старательно страховал его, поворачиваясь в стороны-грамотно, в общем, но свет следовало бы погасить, шпана...

- На рывок с пальбой? - прошелестел Голем, приблизив губы к обтянувшему ухо Мазура капюшону.

- Радугу, - столь же тихо ответил он.

Голем вложил в арбалет нечто напоминавшее банан, к которому присобачили наконечник стрелы. Моментально прикинул расстояние, поднял арбалет под углом. Луч мощного фонарика скользнул по деревьям чуть левее того места, где притаились "морские дьяволы", но черный банан уже взмыл в воздух, летя по короткой дуге, еще в полете включился и заработал...

Армейский часовой, натасканный на противодиверсионные игры, открыл бы огонь моментально - или просто поднял тревогу. Но "чертова радуга" как раз была и рассчитана на неподготовленный народ...

И выглядела она эффектно. На две секунды, сменяя друг друга, вспыхивали чистейшие спектральные цвета радуги - красный, оранжевый... Каждый Охотник Желает Знать Где Сидит Фазан. Оба сторожевых пса завороженно следили за крохотной непонятной штукой, приземлявшейся у их ног - и Мазур с Големом, не дожидаясь фиолетового, крепко зажмурились.

Вслед за фиолетовым полыхнула вспышка такой силы, что оба, даже полуотвернувшись, почувствовали ее сквозь веки. И рывком метнулись по открытому пространству, когда две скрюченных фигуры еще не успели упасть, ослепшие и обеспамятевшие на несколько минут. Разомкнулись, подлетая к распахнутой двери с двух сторон - и каждый для надежности угостил противника точным пинком, выжить после такого будет небывалой удачей...

Освещенный холл - темный паркет елочкой, картины на стенах - пуст.

Нелепые в ярком свете, в этом сонном вестибюле, они вмиг преодолели холл, Мазур показал пальцем вправо, и Голем кинулся туда, распахнул дверь - пусто, каминная, виден краешек бильярдного стола... Спальня. Тоже пустая...

Мазур поднял палец. Сверху простучали торопливые шаги, на верхней ступеньке лестницы появился растрепанный верзила в незастегнутой рубашке, с пистолетом. Большой палец Мазура опустился книзу - и стрела черной смазанной тенью чиркнула снизу вверх, угодив охраннику в горло, в ямку под кадыком.

Мазур взлетел по лестнице, подхватил его, намертво зажав на всякий случай руку с пистолетом, опустил на ковер, чтобы не наделал шуму, падая.

Обернулся. Голем сделал знак, означавший, что он осмотрел все комнаты внизу и никого там не застал. Жестом Мазур велел ему погасить люстру и встать на часах у входной двери. Сам, вынув нож, направился влево. Кабинет, никого, спальня, похоже, тут и почивал третий цербер... Все. Другое крыло.

Поселок спит, даже если кто-то и заметил отблески ярчайшей вспышки, любопытствовать не станет-здесь как-то не принято интересоваться делами соседей и вызывать, чуть что, милицию-сверкнуло и сверкнуло, мало ли что...

Может, атомную бомбу испытывают, перед тем, как загнать по дешевке в Пакистан, а может, такой фейерверк. Время есть.

Спрятал нож, вынул пистолет. Пару секунд постоял у двери в спальню.

Распахнул ее пинком, влетел, сразу ушел в сторону. В углу, на кровати, послышалось сонное шевеление. Шторы задернуты плотно, свет снаружи не проникает, свободно могли проспать вспышку...

Сориентировавшись в кромешной тьме, он в несколько секунд отыскал выключатель, ощупал, нажал. Вспыхнула хрустальная люстра. Первой от подушки оторвалась растрепанная золотоволосая головка. Она, узрев столь необычное зрелище, уже готова была завизжать что есть мочи - но Мазур уже стоял над постелью, перекинув пистолет в левую руку, вырубил златовласку точным ударом и рванул на себя сонно разлеплявшего ресницы Прохора, поднял, в приливе бешенства швырнул так, что тот отлетел метра на два, пропахав носом по полу.

И настала тишина. Настала минута, о которой Мазур так долго и яростно мечтал. Как это сплошь и рядом случается, он не ощутил ни особого триумфа, ни радости. Всезнающий доктор Лымарь говорил, что это именуется "депрессией достижения" - она же синдром Ротенберга-Альтова, если по-научному. Направив все силы на достижение цели, обнаруживаешь вдруг после успеха задуманного, что тебе и не весело ничуть... Сбылось. Ну и что?

Совершенно голый Прохор приподнялся на локтях. Из носа капала кровь, но в остальном он ничуть не изменился со времени их последней встречи. Отодвинув бесчувственную обнаженную красотку, Мазур присел на краешек постели, взял с ночного столика сигареты, спокойно выпустил дым. Где-то в глубинах души все же барахталось усталое торжество.

Прохор сидел на ковре, размазывая кровь ладонью. В глазах у него Мазур не увидел особого страха, и это злило.

- Вечер добрый, Прохор Петрович, - сказал он, стряхивая пепел под ноги.Проходил вот мимо, решил в гости зайти, на огонек, так сказать. Что это у вас под подушкой? Пистолетик? Надо же, и что характерно, импортный... ну, пусть себе лежит...

И собственный тон, и слова, словно позаимствованные из дешевого боевика, прямо-таки переполняли душу отвращением-все было не то, пошлое, шутовское, обесценившее и победу, и расплату. Но он не мог найти должных слов, как ни пытался лихорадочно. То ли их не было вообще, то ли отшибло вдруг соображение. Он шел сюда чертовски долго, ради этой минуты нарушив кучу божьих и человеческих заповедей, и, казалось, попал в серединку дурного сна.

Победа была не такая.

- А с кем имею честь? - спросил Прохор, не вставая. Голос у него слегка дрожал, конечно, но раздавленного червя Мазур перед собой не увидел.

Медленно стянул капюшон, отбросил за спину. Потянулся за второй сигаретой пальцы чуть подрагивали.

- Ах, во-от оно что... - протянул Прохор скорее удивленно, чем испуганно-Выбрались-таки, мой упрямый друг... То-то Ибрагим запропал куда-то, что для него совершенно не характерно, то-то из поезда носилочки странные тащили... - Он стряхнул кровь на ковер, шмыгнул носом, голос стал четче. - Это называется проиграть по крупной, а?

- Да, - сказал Мазур. - Похоже.

- Значит, ты посложнее, чем я думал?

- Значит, - сказал Мазур.

- Мои поздравления, - глаза у Прохора стали прежними, налитыми легоньким безумием, темной водицей. - Как себя чувствует ваша очаровательная супруга?

- Ее убили, - глухо сказал Мазур.

- Ибрагим?

Мазур кивнул. Горло у него перехватило, слова не шли.

- Значит, Ибрагишка все рассчитал точно... почти. Ну, а в том, что лопухнулся, я так понимаю, не особенно и виноват... Кто же ты все-таки такой?

- Какая разница?

- Ну, интересно же...

- Скоро узнаешь, - сказал Мазур вяло. - Там уже много народу скопилось, порасспросишь...

Все шло наперекос. Не было триумфа, хоть ты тресни. Голый человек на полу с испачканным кровью подбородком, темная водица безумия в шалых глазах, депрессия достижения. Финал. Самая короткая операция в жизни Мазура, самый удачный штурм, блицкриг. И мерзкое ощущение тупика.

- Да, может, я не туда попаду, - сказал Прохор словно бы даже с некоторой одухотворенностью. - Потешил бы уж любопытство?

- Ты, сука, чего-то недопонимаешь? - сквозь зубы спросил Мазур. - Не осознал еще?

- А что тут непонятного? Убивать будешь. Здесь, или где? Можно, я штаны надену? Страмовато как-то с голым задом сидеть, кто тебя знает, вдруг у тебя гомосексуальные тенденции...

Мазур бросил ему штаны, предварительно убедившись, что все карманы пусты, швырнул следом рубашку - все равно пришлось бы одевать, не тащить же голого по лесу, и без того сюрреализм высшей пробы получается...

Включил рацию, поправив на голове тоненький обруч, спросил негромко:

- Что там?

- Тишина, - ответил Голем. - На соседней усадьбе окошко загорелось, сейчас опять погасло. Я их внутрь затащил, один еще шевелится. Зачистить?

- Как хочешь. Машину подгони. Конец.

- Понял, конец.

Болевая точка, вертелось у него в голове. У каждого есть болевая точка, но тут вам не рукопашная с четко нарисованными пособиями, искать придется самому...

Прохор без лишней суетливости натянул одежду, сел в ближайшее креслолицо по-прежнему отрешенное, временами губы кривит непонятная усмешка.

Попросил:

- Сигаретку брось.

Вместо этого Мазур приставил глушитель к затылку все еще лежавшей без чувств блондинки.

- Не ломай мои игрушки, - поморщился Прохор.

Пистолет чуть дернулся, издав треск, словно сломалась сухая ветка. В душе у Мазура ровным счетом ничего не произошло. Потянуло вязким запашком пороховой гари, а Прохор сидел все так же небрежно, даже закинув ногу на ногу, - и где-то в глубине сознания, Мазур чувствовал, что стала подниматься липкая слабость, способная вскорости захлестнуть...

- Да мать твою! - заорал он, вскакивая. - Тебе что, сучий потрох, ее и не жалко ничегошеньки?

- Мне и себя-то не жалко, - сказал Прохор, не глядя на мертвую. - Это все пустяки в череде кармических превращений, мне, если хочешь знать, даже интересно, куда я на сей раз попаду, в какое тело... - он говорил негромко, убежденно, невероятно напоминая сейчас того ярмарочного шамана, предсказавшего Мазуру беду от третьего пожара, И Мазур почувствовал, что безумие по капельке передается ему. Вскочил, ударил ногой, подхватил обмякшего Прохора, рывком выдернул ремень из его брюк и спутал за спиной вывернутые руки. Потащил к двери. Проходя по холлу, покосился на два распростертых тела и убедился, что старательный служака Голем, конечно же, провел "зачистку", чтобы не оставлять живых свидетелей.

Ворота были распахнуты, "Жигули" стояли у крыльца с открытой задней дверцей. Затолкнув внутрь Прохора, Мазур прыгнул на сиденье. Вокруг стояла тишина, не видно освещенных окон.

- На точку? - спросил Голем.

- Туда, - сказал Мазур.

Машина вылетела за ворота, промчалась метров сто по освещенной желтыми фонарями асфальтовой дорожке, свернула в тайгу, на уходящую в сопки колею.

Прохор, чуть раскачиваясь, нараспев декламировал:

- Для того, кто укрылся у лотосных стоп господа, дающего кров всему космическому проявлению, океан материального мира подобен лужице в ямке от телячьего копыта. Парам падам, место, где нет материального страдания, Вайкунтха - вот его цель...

- Крыша поехала? - поинтересовался Голем. Впервые он позволил себе не относящийся к делу вопрос.

Мазур промолчал. Видел, что это не игра, не притворство, - человек, сломавший всю его жизнь и отнявший Ольгу, живет в своем мире, по другим правилам. И невозможно причинить ему ту боль, о которой Мазур мечтал последние дни. Нет болевых точек. Невозможно было бы разубедить того шамана с ярмарки, что он, погибнув от сабельного удара, не попадет в свои райские кущи, с ласковыми львами, возлежащими у ног и сочащимися чистейшим прозрачным медом ветвями волшебного дерева Гумери... Кожу содрать-можно.

Разубедить-едва ли. Морской дьявол по кличке Ящер вновь доказал, что способен выиграть, а вот с победой обстоит гораздо хуже...

- Я бы с тобой еще раз сыграл, - сказал Прохор как ни в чем не бывало.Чудная была игра...

Прямо-таки взвыв от отчаяния, Мазур коротко ударил его локтем. Прохор скрючился, жадно заглатывая воздух, силясь восстановить дыхание. Тем временем Мазур стянул капюшон, обруч с наушниками, швырнул на переднее сиденье, расстегнул обеими руками тугой ворот комбинезона - ему самому не хватало воздуха, кровь стучала в виски.

- Тормози, - сказал он хрипло. - Хватит дурака валять...

Голем без команды свернул вправо, на полянку, Мазур вылез первым. Он стоял на склоне сопки - далеко внизу, до самого горизонта, протянулись разноцветные огни Шантарска, и звезды сияли вверху равнодушно, как встарь, далекие и чужие.

Из машины, согнувшись, выбрался Прохор, и к нему тут же бдительно придвинулся Голем-все еще в глухом капюшоне. Чуть согнувшись, Мазур достал нож из накрепко пришитых к штанине, под коленом, ножен.

Кровь барабанила в виски. Желания не сбывались. Он мечтал драть шкуру ремнями, медленно, сладострастно, кромсать острым клинком, наматывать на сосну кишки. В какое бы там переселение душ ни верил Прохор, это его не избавит от дикой боли, мук и воплей...

Мазур мог сделать с ним, что угодно. И никого этим не вернул бы, ничего не исправил. Мертвые не возвращаются, любые изощренные пытки душу не исцелят... если только осталось что-то от души. Он искренне пытался вернуть себя в первобытные времена - но не смог. Не то столетье на дворе. Один, без своего века, впившегося в тебя тысячами ниточек, во времени не прыгнешь ни вперед, ни назад...

- Начнем, пожалуй? - спросил Прохор.

Прорычав что-то, Мазур вскинул пистолет и давил на курок, пока "ТТ" не перестал дергаться в руке. Шагнул вперед, разжав пальцы, выпустив рубчатую рукоятку, всмотрелся. Тело Прохора еще подергивалось, но это были последние конвульсии. И ничего не изменилось вокруг, не вернулись мертвые, не было знамений, небеса никак не дали знать, что одобрили или осудили.

А в душе была совершеннейшая пустота.