Чтение 36–й страницы книги ~Дорога скорби~

-- Я никогда не видел ничего подобного.

-- В наши дни и не могли увидеть. Откуда вы?

-- Из Лондона. Саул Маркус предположил, что этот лоскут шелка мог
быть соткан вами.

-- Саул! И как он?

-- У него белая борода, -- сказал я. -- Выглядит он прекрасно.

-- Я не видела его много лет. Не сделаете ли мне чаю? Я не хочу поса-
дить пятно на это платье.

Я улыбнулся.

-- Чай у меня получается хорошо.

Она провела меня за тронное возвышение, вокруг белого экрана. За ними
оказались хоры, совершенно не переделанные, и алтарный стол, покрытый ска-
тертью, которая заставила меня остановиться. Она была царственного лазурно-
го цвета, со сверкающим золотом узором в греческом стиле, который был выт-
кан по кромке. На столе, вместо алтарных принадлежностей, стояла старинная
прялка, достойная Спящей Красавицы.

-- Сюда, -- велела Патриция Хаксфорд и, проведя меня за хоры, резко
свернула в узкую дверь, которая отделяла то, что когда-то было ризницей, а
теперь стало небольшой современной кухней с пристроенной сбоку ванной ком-
натой.

-- Моя кровать стоит в южном трансепте, -- сказала мне Патриция, - а
ткацкий станок в северном. Вы можете подумать, что мы будем пить китайский
чай с лимоном из серебряных чашек, но на самом деле у меня на такое нет
времени, так что чай в пакетиках и кружки -- на той полке.

Я налил воды в электрический чайник и включил его, а она тем временем
прохаживалась вокруг, разглядывая чудесные переливы цвета на своем платье.

-- Из чего оно сделано? -- спросил я, крайне заинтригованный.

-- А вы как думаете?

-- Ну... оно выглядит... как золотое.

Она рассмеялась.

-- Правильно. Золотая и серебряная нить и шелк.

Я неловко наполнил кружки.

-- Молоко? -- предложила она.

-- Нет, спасибо.

-- Ну и хорошо. Эта толпа почти все выпила. -- Она одарила меня сия-
ющей улыбкой, взяла свою кружку, вернулась на трон и аккуратно опустилась в
огромное красное бархатное кресло. Платье скульптурными складками окутало
ее стройные бедра.

-- Это фотографы из журнала, который будет посвящен фестивалю ис-
кусств, его организуют в Чичестере на следующее лето.

Я стоял перед ней как средневековый паж -- причем стоял главным обра-
зом потому, что поблизости не оказалось другого кресла.

-- Я полагаю, -- сказала она, -- вы считаете меня безумно эксцентрич-
ной?

-- Не безумно.

Она счастливо улыбнулась.

-- Обычно я ношу джинсы и старый халат. -- Она отпила чай из кружки.
-- Обычно я работаю. Сегодня было представление.

-- И великолепное.

Она кивнула.

-- Сейчас никто не делает одежду из золота.

-- Поле Золотых Одежд! -- воскликнул я.

-- Верно. А что вы об этом знаете?

-- Только эту фразу.

-- На этом поле в Гиени, во Франции, в июне 1520 года встретились
Генрих VII Английский и Франциск I Французский. Они собирались заключить
мир между Англией и Францией, но они ненавидели друг друга и пытались прев-
зойти в пышности. Поэтому все их придворные были в одежде, вытканной золо-
том, а короли поднесли друг другу дары, какие в наше время вы нигде не уви-
дите. И я подумала, что будет вполне уместно соткать ткань для фестиваля из
золота... и так и сделала. Это платье весит целую тонну, могу вам признать-
ся. Сегодня я единственный раз его надела и не могу вынести то, что его
придется снять.

-- Оно поразительно, -- сказал я.

-- В 1476 году герцог Бургундский бросил сто шестьдесят золотых оде-
яний, когда бежал с поля битвы со шведами. Чтобы сделать одежду из золота,
прядут вместе нить из мягкого золота с шелком, как я и сделала, а потом
можно сжечь ткань и получить золото обратно. Поэтому, когда я сшила это
платье, я так и поступила с лоскутами, которые остались от выреза и пройм.
Я сожгла их и собрала расплавленное золото.

-- Прекрасно.

-- Знаете что? -- сказала она. -- Вы единственный человек, который
видел мое платье и не спросил, сколько оно стоит.

-- Но я об этом думал.

-- А я этого не говорю. Давайте ваш лоскут.

Я взял ее пустую кружку и ухватил левой рукой, а правой протянул ей
тряпку, которую она у меня взяла, и я заметил, что она пристально смотрит
на мою левую руку.

Она встретила мой взгляд.

-- Это?..

-- Стоит своего веса в золоте, -- легкомысленно сказал я.

-- Да.

Я отнес кружки обратно на кухню и вернулся. Она стояла, ощупывая лос-
кут пальцами.

-- Один декоратор сказал мне, что это может быть современной копией
портьер, сделанных в 1760 году... м-м... я думаю, Филиппом де Ласалем.

-- Хитро. Да, это верно. Когда-то я соткала их довольно много. -- Она
помолчала, затем отрывисто сказала: -- Пойдемте.

И снова спустилась вниз. На этот раз она провела меня через дверь в
другой части белой стены, и мы оказались в северном трансепте, в ее рабочей
комнате. Там стояли три ткацких станка разной конструкции, на всех была не-
законченная работа. Тут же был деловой отсек с картотекой и кучей офисных
принадлежностей и другой отсек, отведенный для измерения и упаковки.

-- Я делаю ткань, которую больше нигде нельзя купить, -- сказал Пат-
риция. -- В большинстве своем она идет на Ближний Восток.

Она подошла к самому большому станку, который был выше ее раза в два.

-- Это жаккардовый станок, -- пояснила она. -- Вашу ткань я делала на
нем.

-- Мне сказали, что это была лампасная ткань. Что это такое?

Она кивнула.

-- Лампасная ткань -- это ткань сложного переплетения, с дополнитель-
ной основой и утком, поэтому узор другого цвета виден только на лицевой по-
верхности ткани и скрыт с изнанки. -- Она показала мне, как узор из лиан и
листьев мерцает на одной стороне и едва заметен на другой. -- Это очень
долго. Сейчас почти никто за пределами Ближнего Востока не думает, что кра-
сота стоит денег, но раньше я ткала много подобной материи для замков и
старых домов Англии. Я делаю ее только на заказ.

-- А вы не знаете, для кого была сделана эта ткань? -- спросил я ней-
тральным тоном.

-- Мой дорогой, я не помню. Но в записях, наверное, есть. Зачем вам
это? Это важно?

-- Я не знаю, важно ли это. Мне дали этот лоскут и попросили выяснить
его происхождение.

Она пожала плечами.

-- Ну тогда давайте посмотрим. Мне могут заказать еще.

Она открыла дверку, за которой стояли ряды папок, и пробежала пальца-
ми по ярлыкам на корешках, пока не нашла нужный. Она взяла папку с полки и
положила на стол.

В папке оказались плотные листы с прикрепленными к ним образцами тка-
ни, с описанием пряжи, датами, количеством сделанного, именами продавцов и
покупателей. Патриция медленно переворачивала толстые листы, держа в руке
мой лоскут для сравнения. Она нашла несколько образцов того же типа, но все
были других цветов.

-- Вот он! -- внезапно воскликнула она. -- Это он. Я соткала его поч-
ти тридцать лет назад. Как летит время! Тогда я была очень молода. Это были
занавеси для кровати. Я отделала их золотыми кистями из канители.

Не ожидая ничего особенного, я спросил:

-- Для кого?

-- Написано, что для миссис Гордон Квинт.

Я что-то бездумно пробормотал, у меня буквально перехватило дыхание.
Джинни? Эта ткань принадлежала Джинни?

-- Не помню ни ее и ничего об этом заказе, -- сказала Триш Хаксфорд.
-- Но цвета совпадают. Должно быть, это тот самый заказ. Не думаю, что я
делала ткань в таких же цветах для кого-то еще. -- Она посмотрела на черные
пятна на принесенном мной лоскуте. -- Какая жалость! Я думаю о своих тканях
как о сделанных на века. Они легко могут прожить две сотни лет. Мне нравит-
ся идея, что я оставляю после себя в мире что-то красивое. По-моему, вы ду-
маете, что я сентиментальная старая перечница.

-- Я думаю, что вы великолепны, -- правдиво сказал я и спросил: -- А
почему ваш номер изъят из справочной, если вы ведете бизнес?

Она рассмеялась.

-- Ненавижу, когда меня отрывают от работы. Она требует огромной сос-
редоточенности. У меня есть сотовый телефон для друзей - я могу выключить
его, -- и у меня есть агент на Ближнем Востоке, который передает мне зака-
зы. И почему только я вам об этом рассказываю?

-- Мне интересно.

Она закрыла папку и водворила ее обратно на полку.

-- Как вы думаете, миссис Квинт не захочет заказать еще ткани, чтобы
заменить этот испорченный кусок?

Миссис Квинт разбилась, прыгнув с шестнадцатого этажа.