Чтение 36–й страницы книги ~Двойной капкан~

"Приют четырех", "Зимовка", "Лапландский чум".

Вокруг Люси, царственно запахнутой в соболью шубку" суетились чиновники
из местной администрации во главе с мэром. Представителя мурманской фирмы
оттерли в сторону как фигуру третьестепенную. Изумленные местные жители
сопровождали группку, держась поодаль.

Шествие продолжалось недолго, потому что в городке нечего было смотреть.
В магазины Люси заходить не стала, на растрескавшуюся дверь краеведческого
музея посмотрела с большим сомнением и прошла мимо. Только в конце
проспекта, где посреди круглого газончика на площади был установлен памятный
камень в честь тех, кто осваивал эти края, задержалась и выслушала подробные
объяснения. Из них следовало, что промышленное освоение этих мест началось
еще в 30-е годы и велось, как всегда в те времена, силами заключенных.

Люси подняла руку и слегка пошевелила пальцами, унизанными кольцами. Лишь
Генрих сразу понял смысл этого жеста. С непривычной для него проворностью он
выбрался из толпы, купил у цветочницы на углу огромный букет белых калл и
вручил его Люси. Даже не взглянув на Генриха, она возложила цветы к
основанию памятного камня.

В толпе зааплодировали.

- Вот сучка! - почему-то пробормотал сквозь зубы глава местной
администрации, но тоже заулыбался и присоединился к аплодисментам.

На обратном пути Люси вновь остановилась возле входа в краеведческий
музей. Оттуда вышел маленький седой старичок, назвался заведующим музеем и
пригласил госпожу внутрь.

- У нас есть уникальные экспонаты, просто уникальные! - заверил он.

- Какие? - спросила Люси. И хотя глава администрации делал старикану явно
запрещающие знаки, тот объяснил:

- Полный набор для пыток. Ручные, ножные и совмещенные кандалы. Женские и
даже детские. Щипцы для вырывания ногтей. Установки для электрошока. А
карцер-отстойник! Мы перенесли его нетронутым из лагеря 3/16. Жаль только,
что большинство экспонатов находятся в запасниках. У нас не хватает
выставочных площадей. А этого не должно быть. Нет, не должно! Эта экспозиция
должна быть открыта для всех. Заходите, мадам. Поверьте, такого вы не
увидите нигде в мире!

Люси вынула из рукава шубейки руку с кольцами и вновь требовательно
шевельнула пальцами. И снова лишь Генрих сразу понял ее жест. Он извлек из
кармана чековую книжку и золотое стило.

- Пятьдесят, - бросила через плечо Люси. Она небрежно подписала чек и
протянула его старикану. - Пятьдесят тысяч долларов. Это немного, но на
первое время вам хватит. Расширьте экспозицию. Со временем мы превратим ваш
музей в одну из главных достопримечательностей города.

И она двинулась своей царственной походкой дальше, даже не оглянувшись на
ошалевшего старика.

- Кстати, - неожиданно обратилась она к мэру, - в городе есть детский
дом?

- Да, мадам.

- Не спрашиваю, в каком он состоянии. Нет, не спрашиваю. Сто тысяч, -
кивнула она Генриху. Но, подписав чек, она лишь показала его мэру и тут же
вернула Генриху: - Позаботьтесь, чтобы все было потрачено по назначению. Все
до единого цента.

- Не сучка, нет, - снова пробормотал мэр. - Настоящая сука!

И тут же рассыпался в благодарностях и в самых изысканных выражениях
пригласил мадам Жермен на ужин, который город намерен дать в ее честь. Люси
немного подумала и милостиво кивнула в знак согласия.

Мы, конечно, про себя похихикивали, но свои роли исполняли с полной
серьезностью. Боцман, Артист и Муха, одетые в приличные костюмы и длинные
серые плащи, отсекали от нашей патронессы местную пьянь, довольно, нужно
признаться, застенчивую. И преграждали путь лицам кавказской национальности,
ошалевшим от бюста, копны белокурых волос и манер Люси Жермен и пытавшихся
прорваться к ней с пудовыми букетами красных и белых роз и пригласить в
ресторан немножечко покушать и немножечко потанцевать. Почему нет, да? Их не
останавливало даже то, что среди сопровождающих Люси лиц были начальник
местной милиции, пожилой капитан в форме, начальник местного ФСБ в штатском
и еще пара скромных молодых людей явно из ФСБ. Да разве может что-нибудь
остановить настоящего джигита? Такая женщина, такая женщина, вах-вах!

Я с Доком держался в сторонке, на вторых ролях, как это и положено
экспертам по оборудованию. Но лучше всего, пожалуй, свою роль исполнял
Генрих. Никакой не нувориш, никакой не спортсмен - обычный опытный бухгалтер
или администратор при богатой бизнес-вумен. Скромно, но без перебора,
одетый, собранный, немногословный, точный и краткий в ответах на вопросы, с
которыми к нему обращались начальствующие лица, быстро сообразившие, что
именно этот человек держит в своих руках нити всего дела.

- Мы не готовы к детальному обсуждению. Мы даже еще не видели саму
турбазу. Верней, я видел ее раньше, но в каком состоянии находится она
сейчас, не знаю.

Таким чаще всего был его ответ.

Среди публики, крутившейся вокруг Люси, я заметил еще двух крепких
молодых людей, которые изображали из себя бизнесменов, приехавших сюда по
каким-то торговым делам. В их распоряжении была синяя "Нива" и
"Жигули"-"шестерка" цвета темный беж. Уже через, день эти тачки так
намозолили мне глаза, что на очередном сеансе связи, который проходил из
специально переоборудованной аппаратной местного телецентра, я прямо спросил
полковника Голубкова, кто эти люди. Если это наша "наружка", то ее нужно
немедленно убрать, пока на нее не обратил внимания Генрих. Функции "наружки"
можем выполнять и мы сами. Если же нет, нужно срочно выяснить, кто они. В
нашем деле и без них было слишком много вопросов.

Голубков не сказал мне ни да, ни нет, но уже утром "Нивы" и "шестерки" в
городе не было.

Странная все-таки вещь - человеческая психология. Если бы с идеей купить
или арендовать базу "Лапландия" выступил любой обычный бизнесмен, тот же
Генрих хотя бы, все дело так и покатилось бы по деловым рельсам, привлекая
внимание лишь тех, кто был бы к нему причастен. Но стоило появиться мадам
Люси Жермен, как вокруг этого дела начался настоящий бум. Все оказались
вдруг в курсе, местное телевидение выдало сюжет о пожертвованиях приезжей
дамы на музей и детский дом, даже бабки на скамейках возле стандартных
блочных домов горячо обсуждали намерения Люси. Почему-то они были восприняты
как радостная новость для всего городишки. Потому, наверное, что раньше
ничего здесь не происходило, а тут вдруг сразу такое случилось.

Как, собственно, могло повлиять на жизнь горожан, в большинстве
работающих на АЭС и на обслуживающих ее предприятиях, то, что в двадцати
километрах в люксовых отелях будут обитать и кататься на горных лыжах
богатые иностранцы? Да никак. Крохи налогов в городскую казну прибавятся?
Так они как прибавятся, так и исчезнут совершенно бесследно, это уже все
давно понимали. Но настроение у всех все равно было приподнятое.

Правда, чуть позже Люси объяснила, что ее программа гораздо шире, чем
кажется на первый взгляд. Это произошло на приеме, который устроили в ее
честь местные начальники. Прием проходил на базе отдыха АЭС, расположенной
на берегу озера Имандра, километрах в пятнадцати от города. Здесь все было
оборудовано по высшему классу. Баня с теплым бассейном и с выходом в
открытое озеро. Огромный зал в стиле рюс с резными лавками, старинными
самоварами и лыковыми лаптями на стенах. Ну, и с соответствующей кухней и
холодильником, набитым под завязку всевозможными деликатесами.

На осторожное предложение мэра испробовать настоящую русскую северную
баню Люси к полной неожиданности для всех не стала отнекиваться. Она мигом
смахнула с себя все причиндалы, начиная с соболей и кончая всем остальным, и
на глазах изумленной публики прошествовала в парную. Через полминуты
высунулась:

- А кто, черт возьми, будет меня парить? Эй, вы что, педики? Или забыли,
что такое русская баня?

Тут хозяева местной жизни и вовсе прибалдели. Первым решился мэр, за ним
- главный инженер АЭС, исполняющий за отсутствием директора его обязанности.
Потом рискнули и их приближенные.

Я вопросительно взглянул на Генриха. Тот лишь улыбнулся:

- Все в порядке, Серж. Люси всегда знает, что делает.

Не меньше часа красные распаренные тела снарядами вырывались из бани и с
визгами и воплями плюхались в хрустально-чистые воды озера Имандры, на
берегах которого еще сохранился ледяной припай. И среди них лишь по белой
копне волос можно было узнать Люси. Ну, и еще кое по чему.

- Блондинка-то крашеная, - поделился со мной своими впечатлениями мэр,
перекуривая на берегу перед началом банкета. - Но все равно хороша. Хороша,
сучара!

Он ее будто бы все время повышал в звании. Сучка, сука, сучара. А что
следующее? Очень меня это интересовало, но я постеснялся спросить.

На банкете Люси выдала свою программную речь.

- Вам, мужики, не совсем понятно, почему я торчу в вашем вшивом
городишке, а не еду на турбазу. Я поеду, конечно. Возможно, завтра. Но
турбаза, как я себе все это представляю, не самый главный элемент в моем
проекте. Важный, основной. Но и все же не главный. Вы представьте себе
богатого немца или американца, которому уже обрыдли все Альпы и Швейцарии. А
там уж трассы и отели не чета тем, что будут здесь, можете мне поверить. Чем
его можно привлечь сюда? Ну, номера "евролюкс", хорошая трасса, длинный
снег, подъемники, рестораны и бары на базе. Это само собой. Но что он будет
делать после пары-другой спусков? Устроить ему ночное шоу со стриптизом? Так
этими стриптизами он уже по горло сыт. Что же ему остается? Сидеть в баре и
нагружаться пивом и виски? Нет, господа, так мы сразу провалим дело. В
"Лапландии" должна быть изюминка. И она есть. Это - культурная программа.
Кстати, мэр, эта вот ваша загородная резиденция в нее войдет. Ля рюс. А
натюрель. Я у вас ее арендую.

- Эта база отдыха принадлежит станции, - поправил мэр.

- Значит, я арендую ее у станции. Но этого мало. Вокруг - нетронутые
места. Значит, есть охота? На что?