Чтение 36–й страницы книги ~Большой шухер~

это упражнение несколько раз и, убедившись, что сухожилия и мышцы кое-как
подчиняются, потянулся к ручке.

- Второй рукой помогай, подхватывай, - посоветовала Эля.

- Заткнись! - зло огрызнулся Олег. - Я сам! Сам сумею! С первого раз у
него не получилось, клешня не смогла плотно ухватить тонкий предмет. Ручка
выпала, откатилась по столу в сторону. Олег покраснел, яростно засопел.
Все-таки пришлось ему пустить в дело вторую клешню. Пододвинув левой культей
авторучку к краю стола, он просунул ее между "пальцами" правой культи и
крепко, насколько это было возможно, зажал ручку в клешне.

- Молодец! Какой ты молодец! - воскликнула Эля. - Мне бы ни за что так не
суметь.

- Молчи лучше, - произнес Олег. - Не дай Бог, чтобы тебе такое пришлось
уметь. Я тут, пока ты вчера дежурила, даже сумел написать пару слов.

- Покажи!

- Я лучше еще раз напишу. - "Пальцами" левой культи Олег пододвинул к
себе листок бумаги, а правой, в которой была зажата ручка, стал с
напряжением выводить на бумаге огромные корявые буквы. Надпись была такая:
"Эля. Лара. Лида. Олег".

- Ой, как здорово получается! - воскликнула Эля. - Совсем хорошо, правда?

Подошла Лида и подтвердила:

- Конечно, очень хорошо. Все буквы понятные.

- А ты можешь еще написать? - спросила Эля. - Например: "Я вас люблю!"

- Могу. Только мне не хочется это писать.

- Почему?

- Потому что это не те слова, которыми можно бросаться. И шутить с ними
нельзя. Не те слова, понимаешь?

- Разве ты нас не любишь?

- Не знаю... Не спрашивай, а то отвечу что-нибудь не то.

- Хорошо. Позже поговорим на эту тему. Ну, тогда напиши что-нибудь из
букваря: "Мама мыла раму..."

- Это можно. - Олег начал выводить буквы, но тут послышался голос Ларисы:

- Можно кушать идти! Все готово.

- Потом допишешь. - Эля вынула ручку из Олеговой клешни, развернула
коляску и повезла своего подопечного в кухню.

На столе уже стояли тарелки с салатом из огурцов и лука, был нарезан хлеб
и домашнее копченое сало (Лиде из деревни прислали), разлита на четыре рюмки
водка.

- Вот она, родименькая! - лицо Олега озарилось улыбкой.

- Одну, не больше! - строго сказала Эля. - Не ной - второй не нальем.
Ладно! Чтоб пилось, и елось, и еще хотелось!

Олег обеими культями осторожно поднес рюмку ко рту, наклонил, выпил до
дна, поставил на стол и сказал:

- Хорошая, жизни добавила.

- Закусывай, - Эля подала ему хлеб с салом. Олег взял его левой клешней,
откусил кусочек, другой, собрался было положить остаток на тарелку.

- Ешь! Не сачкуй! Так, молодец. Теперь открывай пасть, буду салатом
кормить.

- Я сам, я ложкой сумею... - Лариса вложила черенок ложки в культю Олега,
и тот довольно ловко стал зачерпывать салат.

- Здорово получается, верно, девчонки? - сказала Эля. - Давай, давай, мой
хороший! Витамины, самое оно!

Со щами у Олега так удачно не получилось. Первую ложку он пролил на
штаны.

- Ничего, ничего! - утешила Эля. - Не все сразу. Просто у тебя рука еще
не привыкла и устает. Потренируешься - и все будет нормально. Ну, давай я
тебя покормлю, маленький...

И, забрав у Олега ложку, она стала кормить его, как годовалого младенца.

- Дуй! Суп горячий, не обожгись... Хлебушек сам возьмешь? Хорошо, бери...
Ой, как ловко взялся! Молодец, Олежек, умница!

Когда с первым было покончено, настало время макарон с котлетами. Их
Олегу пришлось скармливать с вилки, потому что управиться сам с этим
инструментом он не сумел. Зато компот из кружки смог выпить сам, удерживая
ее двумя культями.

- Молодец! Хороший мальчик! - похвалила Эля. - Сейчас отдохнешь немножко,
подремлешь... Телевизор включить?

- Не надо. Они там опять Чечню показывать будут. Я лучше посплю.

- Ну, тогда поехали. А вы, малышки, посуду мойте, ладно?

Эля отвезла Олега в спальню, откинула одеяло с кровати, которую Лида
застелила чистым бельем. Олег беспокойно заерзал на коляске. Потом смущенно
пробормотал:

- В туалет надо...

- Господи, проблема-то! Сейчас отвезу. Не переживай.

- Ну что делать, если я такой? Не привыкну никак...

Эля подкатила его к туалету, открыла дверь.

- Тебе по-большому или по-маленькому?

- По-большому.

- Цепляйся, - Эля нагнулась, Олег обнял ее обрубками за шею. Она подняла
Олега на руки и, расстегнув штаны, сняла их с него вместе с трусами. Потом
осторожно усадила на стульчак. Олег, чтоб не потерять равновесие, уцепился
культями за никелированные скобы, привинченные к стенам поблизости от
унитаза.

- Облегчайся! - сказала Эля, закрывая дверь. - Смотри осторожнее, не
свались!

В это самое время в квартиру позвонили. Звонки были не простые, а хорошо
знакомые, условные: длинный-короткий-длинный. Открывать пошла Лида.

- Не спеши, - остановила ее Эля. - Дай я сперва гляну... Она припала к
"глазку" и увидела того, кто ее вполне устроил, Дверь открыла, не задавая
лишних вопросов.

- Привет, девушки! - сказал, входя в квартиру, плотный мужичок со
спортивной сумкой на плече.

- Здорово, - скорее осклабилась, чем приветливо улыбнулась, Эля. - Как
обычно?

- Именно. - Мужик расстегнул "молнию" на сумке. - Грузи.

- Сейчас принесу.

Эля вышла и через пару минут вернулась с небольшой картонной коробкой.
Мужик открыл ее, в коробке лежало несколько более мелких упаковок с
ампулами, без этикеток и маркировки. Он пересчитал ампулы, вытянул из сумки
несколько пачек стотысячных купюр, подал Эле.

- Пересчитывай.

Эля отдала пачки Ларисе, та ушла в глубь квартиры, откуда послышался
характерный шум, производимый счетчиком купюр, обычно употребляемым в
банках. Минут через пятнадцать Лариса вернулась. За все это время мужик с
Элей словом не обмолвились.

- Нормально, - доложила Лариса.

- Свободен, - сказала Эля так, будто в ее воле было оставить тут мужика
навсегда. Тот вздохнул с видимым облегчением и выскользнул за дверь.

- Все, - объявила Эля, - больше никого не ждем, верно?

- Ага, - отозвалась Лида. - На звонки не отвечаем, к телефону не
подходим. У нас с Лариской законный выходной, между прочим.

- А мне на работу только вечером, - сообщила Эля. Тут донесся шум воды из
туалета.

- Олежка стучится, - доложила Лида с легкой усмешкой. - Помочь, Элечка?

- Включи воду в ванной... А ты, Ларисенок, сделай ему чистые трусики и
майку.

Эля без особых церемоний открыла дверь в туалет.

- Все? - спросила она. - Сделал дело? Ну, давай помогу тебе чистоту
навести.

- Слушай, - пробормотал Олег, - неужели так всегда будет? Сколько еще так
можно жить, а?

- Столько, сколько Бог определим, так теперь положено говорить.

- Помереть лучше...

- Отвяжись! Не болтай языком. Может, мне нравится твоя попка?

- Извращенка ты, что ли? - пробормотал Олег. - Другие за тыщу долларов в
день на такую работу не пойдут...

- Я бы тоже за плату это делать не стала, пора бы понять... Ну все,
пойдем в ванную. Ополосну тебя, чтобы был чистенький и в чистеньком спать
лег. И еще, чтобы у тебя нигде не чесалось. Ну, влезай мне на спину, донесу.

Она присела, осторожно взяла Олега за культи, подняла на спину и понесла
в ванную. Лида уже пустила воду, но из ванной не вышла. Лариса, которая
подошла с чистым бельем для их подопечного, подключилась вовремя: вместе с
Лидой они сняли Олега с Элиной спины и осторожно усадили на сиденье в виде
деревянной решетки со спинкой и поручнями из металлических трубок.

- Так, - скомандовала Эля, - придерживайте его, чтоб не полетел, я с него
камуфляжку и майку сниму.

- Да я и так удержусь, - проворчал Олег, - мешаться только друг другу
будете.

Он старательно сдвинул обрубки ног. Были бы ладони, он бы ими прикрылся,
но таковых не имелось, и он скрестил на бедрах клешни. От Эли это не
укрылось.

- Ты лучше скажи, что стесняешься. А зачем? Пора бы уж привыкнуть.

- К этому никогда не привыкнешь, понятно?! Лучше бы я в интернат попал
для инвалидов! Там все такие, никому не обидно...

- Балда! В интернате ты бы лежал на судне да гнил заживо, - проворчала
Эля. - И кормили бы тебя баландой какой-нибудь. А у нас ты - гладенький,
беленький. Сейчас отмоем, спинку потрем, будешь розовенький.

- Только обрубком от этого быть не перестану. Вам это игрушки, да?

- Нет, не игрушки, - строго сказала Эля. - Мы это всерьез. И ты - не
обрубок. Ты - человек. Живой и молодой. Хотя и не совсем здоровый.

- Ну сказанула, - буркнул Олег. - "Не совсем здоровый..." Что же тогда
"совсем нездоровый" называется?