Чтение 36–й страницы книги ~Тихий Ангел пролетел~

ся, а то Мальвинка заждалась.

- Каяться мне не в чем, - сказал Ильин Ангелу и Мальвине
одновременно. - Да и не в церкви. А вот коли вы все сами
знаете, так может поделитесь всеведением, а?

- Хорошо, - неожиданно согласилась Мальвина. - Слушайте.
Мы знаем, что вы...

И тут внезапно прорезался башенный лейбвахтер.

- Стоп! - рыкнул он, не оборачиваясь. - Не время и не
место.

И Мальвина заткнулась.

И только шофер хихикнул гадко и подмигнул Ильину в зер-
кальце. Фонари мелькали с бешеной частотой, "мерседесина"
явно превышала дозволенную в черте города скорость восемьде-
сят кэмэ в час. Да и трассовую тоже превышала, поскольку под
Москвой, знал Ильин, дозволялось развивать не более ста де-
сяти.

- Ты прав, мы за городом, - согласился Ангел.

Ильин не стал отвечать, поскольку сам о том догадался.

Ехали оставшийся путь - молчали, как в гробу. Даже Ангел
притих. Лишь все чаще били в глаза фары встречных машин, из
чего Ильин сделал несложный вывод о том, что они приближают-
ся к какому-то населенному пункту. Времени прошло, он отме-
тил, не более получаса. Он в этой жизни легко определял вре-
мя, как будто после аварии и амнезии к нему в башку кто-то
встроил электронные часы. Полчаса от Сокольников за город -
это куда они могли доехать? До какого такого пункта? Ско-
рость была явно под двести, город проскочили быстро: вечер,
холодно, движение негустое... Какое шоссе?.. Не Ярославское,
нет, там до Сергиева Посада никаких больших наспунктов нет,
а за полчаса до Посада - вряд ли... На Дмитров, там, кажет-
ся, гебешная школа есть, если молва не врет?.. Или это Пе-
тербургский тракт?..

А машина вдруг свернула с трассы на совсем почти темную
дорогу, шофер сбросил скорость, поехал медленно и минуты че-
рез две остановился у глухих ворот. Посигналил коротко.
Створки ворот поползли в разные стороны, из темноты шагнул
полицейский с автоматом на груди, посветил фонариком на пе-
редний номер машины. Отдал честь и отступил. Шофер газанул,
под колесами захрустел гравий, из темноты выплыли стена и
подъезд с бетонным козырьком.

- Приехали, - нарушила Мальвина обет молчания. - Выходим,
майн фюрер, конечная станция. Буквально.

Пока все прытко вылезали из "мерседесины", ноги размина-
ли, спины распрямляли, ноздри просвистывали, костями похрус-
тывали, Ангел злобно комментировал Мальвинино "буквально":

- Приехали с орехами. Станция "Пытошная", переход на
станцию "Дыба-раздельная". Осторожно, двери открываются и
закрываются навсегда... Слышь, Ильин, я не хочу навсегда.
Чего скажешь, если я тебя сейчас покину?

- Покинь, - кротко отвечал Ильин. - Только что ты без ме-
ня делать станешь? Ты - это я. И наоборот.

- Наоборот - вряд ли, - веско сказал Ангел. - Я - Ангел,
существо возвышенное, а ты - дурак убогий.

А между тем все, минус шофер, который остался с любимым
авто, вошли в подъезд. Оный быстро был открыт Лейбвахтером
Бодигардовичем Телохранителевым с помощью специальной кодо-
вой пластины, похожей на кредитную карту "Америкен экс-
пресс". Л. Б. Т. сунул "Экспресс" в электронную щель, и
дверь, мягко щелкнув, поехала в сторону, как давеча - воро-
та. В фойе имела место стойка, как в баре, за коей сидел
другой Л. Б. Т. и смотрел в телевизор процесс вхождения гос-
тей в здание. Ильин в телевизоре выглядел по-домашнему зна-
комо и оттого приятно, будто покойный артист Щукин в дилогии
о Лукиче.

- Кого это вы привели? - удивился Л. Б. Т.- бис, не отры-
вая взгляда от телевизора. - Никак артиста поймали?

- Его, - хохотнул Л. Т. Б.-премьер, проходя мимо стойки и
швыряя на ее полированную поверхность металлический рупь с
профилем Первого Президента. - Одно пиво, битте...

И Л.Б.Т.-бис мгновенно и ловко поймал рупь в подставлен-
ную ладонь, куснул его, спрятал в карман форменной рубахи и
тут же выставил на стойку запотевший флакон "Карлсберга". Л.
Т. Б.-премьер столь же ловко схватил флакон и на ходу присо-
сался к нему, вкусно булькая.

- Прекратите цирк, - сердито сказала Мальвина. - Нас, ве-
роятно, ждут?

- Так точно-с, - вскочил Л. Б. Т.-бис, вытягиваясь по ко-
манде "смирно", из чего Ильин сделал вывод, что Мальвина
здесь - тот еще фрукт. - Все собрались в "голубом" зале,
ждут-с...

- Чего ты идешь, как кот на кастрацию? - возмутился Ан-
гел. - Взбунтуйся.

Ильин пошарил в кармане и тоже выбросил на стойку метал-
лический рупь, но-с профилем поэта Гейне.

- И мне пива, - заявил он. - Я пить хочу, и меня, - под-
черкнул: - меня! - никто в вашем клоповнике не ждет. И вооб-
ще я устал.

Тут сразу случилась немая сцена из "Ревизора", тут сразу
все застыли и уставились на бунтаря, а Л. Б. Т.-бис, ошалев
от такой наглости, достал из-под стойки очередной "Карл-
сберг". Хотя и не отдал Ильину.

И в сей момент раздался знакомый Ильину голос:

- Василий, будьте любезны, дайте товарищу пива. Он пить
хочет.

Догадались, кто это был, любезные читатели?..

Кто догадался - молодец! Конечно же, известный нам всем
гебист Олег Николаевич, оставленный Ильиным в разрушенном
ресторане "Максим", что на Тверской у площади Скобелева.

И Л. Б. Т .-бис по имени Василий зачарованно протянул
Ильину бутылку датского пива.

Немая сцена подошла к концу. Все ожили, задвигались, по-
тянулись к Олегу Николаевичу, большому начальнику, который
стоял в дверях некоего помещения, а за дверями просматрива-
лось что-то голубое-голубое. Не исключено, помянутый выше
зал.

А Ильин к гебисту не пошел. Ильин взял пиво и, подпрыг-
нув, сел на стойку, болтая ногами и попивая ледяной напиток
прямо из горла. Как у себя в полуподвале.

- Не расслабляйся, - на всякий случай предупредил Ангел.
- Ты что-нибудь понимаешь?

- Я давно перестал что-нибудь понимать. Я не понимаю, что
от меня все хотят. Я не понимаю, почему они со мной носятся
весь день. Я не понимаю, зачем эта Мата Хари меня гримирова-
ла. Я ничего не понимаю, Ангел. И знаешь, что самое смеш-
ное?.. Я и не желаю ничего понимать. Я действительно устал.

- Проголодался, что ли? - посочувствовал Ангел.

- Да не в том дело! Хотя проголодался... Я устал от идио-
тизма. Заметь: все, что происходит со мной с самого утра,
нелогично. А ты можешь упрекнуть гебе в отсутствии логики?

- Какое гебе?

- Да любое! То, что было до войны. То, которое при Бро-
вастом сражалось с дисами. То, которое пасет меня в этой
жизни. Гебе есть гебе. Контора! Солидняк. А эти - клоуны,
маски, комедия дель арте. И согласись, Ангелуша, она нача-
лась не в "Лорелее", нет. Она началась в миг, когда сумас-
шедшая "мерседесина" хотела меня сбить на Большом Каменном
мосту. Это был пролог. Интерлюдия. Раус. А потом случился
первый акт: котельная, психушка, взрыв в "Максиме". А потом
- второй: гонка на "фольксе", буффонадные коммунйки с Прес-
ни... И третий: "Лорелея", гримерная, карнавал... И что про-
ходит красной нитью через весь фарс, а, кореш?

- То, что тебе никак пожрать не удается.

- Нет, Ангел, ты не Константин Сергеевич. И даже не мой
двойной знакомец Табаков... Красная нить - тайна, которую
знают все, но делают вид, что безумно хотят узнать ее у ме-
ня.

- Ты считаешь?.. - он не договорил.

Да и зачем: то, чего Ангел не договаривал, Ильин и без
подсказки знал.

- Считаю. Тайна эта никому на фиг не нужна.

- А ты нужен?..

- В том-то и вопрос, Ангел, в том-то и суть. Хранитель.

- Значит впереди нас ждет эпилог, так?

- Похоже на то.

- Тогда не стоит сидеть бревно бревном. Допивай пиво и
рули к финалу. Как думаешь: он счастливым будет?

- Счастливых финалов гебе не признает. Это исторический
факт, или, если хочешь, примета жанра.

- Комедии дель арте?

- А что есть жизнь, если не комедия дель арте?