высоких, что комполка, который перед тем махал личным кинжалом и все норовил
зарезать Шундарая, стушевался и только елозил губами, - они уже знали, что не
только произошла смертельная драка с нападением на представителя власти, но и
труп фельдъегеря был фактически подарен ублюдкам, врагам, которые будут
измываться над ним. Поэтому их гнев был запредельным.
шелковой маске домино, чтобы не узнали агенты противника, - притом фельдъегерь
нес с собой секретные документы о ближайшем нашем наступлении, которое мы
остановить не можем, и о наших слабых местах, которые нам нечем прикрыть. Так
что проступок, нет, преступление вашего комроты Шундарая превращается в
государственное преступление первого разряда с четвертованием.
строем своего сильно поредевшего за последние дни взвода.
мы переводим в рядовые второго разряда с лишением всех наград.
позволим неповиновению, бунту и мятежу проникнуть в наши силы именно в те дни и
часы, когда решаются судьбы миллионов беззащитных вдов и сирот. Считай, сержант
Коршун, что ты разжалован в рядовые второго разряда с лишением тебя всех наград
и нашивок и переводом в штрафной батальон.
ними вокзал защищали, на высоте Лысой погибали, нас Шундарай вел. Прошу меня
лишить.
у них, у штабной безопасности, не разберешь, кто в каком чине, а этот был во
френче без знаков различия - остановил своего товарища и сказал тихо:
отважным ребятам, которые готовы были на смерть ради справедливости и которые
шли в бой не только защищать город, но и мстить за своих ребят паршивым духам и
ублюдкам. И второй чин сказал:
Вы стоите за своих командиров - и правильно делаете. А мой товарищ, комиссар
второго класса барон Бранди, тоже пришел к вам с горящим сердцем. В прошлое
боевое время в засаде погиб его старый друг и побратим, а тело его досталось
подонкам!
наступлений, атак и контратак землей. Оставлять тело врагу - немыслимо и
преступно.
он сам казнил бы себя за такое преступление. Нет, даже не за конфликт, не за
бой. Нет, он казнил бы себя за то, что отдал тело товарища врагу. Молчите,
молчите! Все равно в душе вы со мной согласны.
ранга барон Бранди, был жесток к вам, снимая с должностей ваших младших
командиров, которые вступились за Шундарая. Но мы с вами добровольцы. Мы
сражаемся. И в армии должна быть железная дисциплина. Иначе нам не выстоять.
Наше положение трудное, наши силы на пределе, вокруг нас шпионы. И в этой
обстановке неповиновение в армии, попытки оспорить приказ приведут к тому, что
армия превратится в толпу, в неуправляемое стадо - и тогда мы все станем
жертвами ублюдков. И если кто не согласен со мной - выйди вперед и говори
открыто. Я не буду наказывать.
двух слов связать не может. Какой же он тогда авторитет?
по стойке "смирно". - Мы понимаем, что виноваты в том, что отдали тело
фельдъегеря ублюдкам. Наказывайте нас. Мы понимаем. Но и нас поймите. Мы сидим
на переднем крае, у нас каждый день гибнут ребята. Попугая вчера убили в
небоевое время. Мы стоим до конца. Но Шундарая этот фельдъегерь достал. Нельзя
обижать командиров. И солдат тоже. Мы согласны гибнуть, но не согласны, чтоб о
нас вытирали ноги.
это Коршун.
нашу доблестную столицу. Нам дорог каждый человек, каждый боец. А после нашей
победы я сам буду секундантом. Коршун, - сказал он, - запомни мое имя -
комиссар второго класса граф Шейн. Василий Шейн. Я не скрываюсь.
обведенными такими темными кругами, что казалось, будто в глазах вообще нет
зрачков.
все знаю о тебе. Коршун. И твое имя, и твою должность, и твое прошлое, которого
не существует. Если ты хочешь, можешь прийти на наказание комроты Шундарая. Его
смерть будет легкой, хотя преступление было тяжелым. Если захочешь ускорить его
смерть - вызовись.
подергал себя за правый ус - такая у него была привычка.
оставаться в роте, нельзя оголять. Боевой период боевым, но бывали случаи,
когда эти подонки наступали в мирное время. Так что отпустили Коршуна и
Золотуху.
проводятся быстро, чтобы об этом не успели узнать враги, а тем более друзья
преступника. Бывало, что преступника освобождали, и потом частям особого
назначения приходилось биться со своими же, употреблять сонный газ или
огнеметы. В фольклоре фронта есть рассказ о том, как восстал целый полк, чтобы
освободить своего командира, и трое суток бился в окружении. Говорили даже, что
командование фронта, не в силах справиться с окопавшимся полком, объявило
перемирие и призвало на помощь общего врага - с их помощью и удалось перебить
повстанцев. С тех пор казни устраиваются сразу после преступления, без суда,
недалеко за линией фронта.
чинов из генштаба им выдали в разведроте по велосипеду. Под расписку и под
залог. Коршун оставил в залог чашу с золотым ободком, а Золотуха крест на
золотой цепочке - он верил в Бога.
сначала спускалась в овраг и шла по его дну, вдоль грязного ручья, в который
попадали помои и сточная вода из сортиров и прачечных. Через пятьсот метров,
куда уже не достигали взоры ублюдков, тропинка влилась в широкую стратегическую
дорогу, по которой могли проходить телеги. Возле дороги к деревянному столбу
был прибит здоровенный жестяной лист со страшной картинкой: ублюдок в маске
держал в руках младенца и пожирал его, вонзив клыки ему в животик. Младенец
испуганно орал.
проезжал под этим плакатом, он помнил его новеньким и ярким, а за последние
месяцы он потускнел, и кое-где краска осыпалась.
- сказал Золотуха.
все равно всех достану. И передушу.
комроты от смерти спасал, и вот теперь он увидит его смерть. И не в бою - с кем
такое не случится! - смерть в яме палача - низине, окутанной мерзким запахом
смерти и разложения, где и происходят все фронтовые казни.
- нам нет прощения.
тебе.
камуфляже.
было запрещено категорически - ублюдки могли запустить из катапульты снаряд - и
нет у тебя головы!
от врага, там живут их родные, их близкие, их невесты, а у кого - и дети с
женами. Живут и надеются, что ублюдки не прорвутся к ним и не изнасилуют
женщин, белых чистых наших женщин, не расстреляют детей и стариков. Лучше
смерть, чем уступить беззащитный город. И Золотуха опять угадал мысли и сказал
то, о чем Коршуну думать не хотелось:
Шилова Юлия
Браун Дэн
Посняков Андрей
Каменистый Артем
Шилова Юлия
Ибсен Генрик