Чтение 36–й страницы книги ~Операция "Гадюка"~

вакцину.

- Вы не врете?

- Я не буду делиться с вами секретом. Не хочу, чтобы все стали бегать
наверх на экскурсии. Но когда там, наверху, не останется живых, я сам
организую вам экскурсии.

- Они вам поверят?

Это означало, что Чаянов поверил не до конца.

Лариса Рейснер вбежала в комнату. Черные, ничуть не потускневшие
коротко остриженные кудри туго закрутились.

- Дверь была открыта, извините, - сказала она. - Вы знаете, что шел
дождь?

- Я промок, - сказал Берия. - Дождь мог быть радиоактивным.

- Но дело не в этом, - сказала Лариса.

Она замолчала, переводя дыхание - в этом мире нельзя долго бегать.

- Что еще случилось? - спросил Берия капризно. Любое чрезвычайное
происшествие касалось его, а он не выносил неизвестности. Он не любил,
если узнавал о чем-то не самым первым.

- Там человек, чужой.

- Ну и что? Даже я не всех знаю, - сказал Берия.

- Вы не поняли, Лаврентий Павлович, это совершенно новый здесь человек.
Он одет по-новому, это военный.

- И что же? - спросил Чаянов. - Я не понимаю.

- Он только что пришел... его увидели. И он начал стрелять.

- Что ты говоришь! - Берия направился к двери. Именно не пошел, не
побежал, а направился, как положено выдающимся людям.

Он спешил навести порядок.

- Он не понимает! Он не понимает, что этот человек вышел из отверстия
где-то рядом, совсем рядом...

Берия понимал куда больше, чем эти интеллигенты. Он знал, что сегодня
не Новый год. И нигде нет Нового года, даже в чертовом Китае, даже у
мусульман. Август месяц. Конец августа, скоро дети в школу пойдут.

Это означает, что нарушилось самое главное правило двух миров: переход
возможен только в "Юрьев день". У Берии была неплохая память, он помнил
еще с детства поговорку: "Вот тебе, бабушка, и Юрьев день". Эта поговорка
знаменует собой отмену известного издавна правила отпускать крепостных к
другому барину. Хотя за день многим не перебежать.

Но если пошел дождь и кто-то провалился к ним в конце августа, то дела
наши плохи. И раздумывать и планировать дальше нет смысла.

Все. Сегодня же. Завтра. Я не могу больше ждать...

Берия сбежал по лестнице вниз. Велосипедисты стояли тесной группой,
прислушивались.

Сзади послышались быстрые шаги. Лариса и Верховный спешили за ним.

Берия слушал.

Были слышны выстрелы.

Их здесь странно слышать. Природа оставила этот мир без огнестрельного
оружия.

- Изготовиться! - приказал сержант.

По команде велосипедисты открыли багажники велосипедов и вытащили из
них короткие черные арбалеты - самое мощное и редкое оружие, их положено
иметь только полиции.

- Зачем он стреляет? - спросил Чаянов.

- Он стреляет в людей, - сказала Лариса. - Он бежит там, за Биржей.

Впереди пошли три велосипедиста и сержант - один велосипедист остался
сторожить машину консула безопасности.

Открылся простор площади перед Биржей, прямо - ростральные колонны и
направо мост к центру города.

Солдат стоял на ступеньках Биржи, оттуда ему было лучше видно вокруг.

На ступеньках неподвижно лежал человек.

Солдат нервно озирался.

Сержант скомандовал веселым голосом - давно ему не приходилось так
командовать:

- Рассредоточиться! Номера первый - второй заходь справа, третий за
мной перебежками!

От звука этого голоса Берия взбодрился. Началась славная охота на
человека!

Велосипедисты двумя парами побежали к ступеням Биржи, так, чтобы зайти
к солдату с флангов.

В центре остались Берия и Чаянов с Ларисой, но они не спешили вперед.
Они предпочитали быть наблюдателями.

Солдат не стрелял, ждал, пока враги подойдут поближе. А может,
раздумывал, куда бежать.

- Может, спросить его, чего он хочет? - спросила Лариса.

- Сначала его надо уничтожить, - сказал Берия. - А потом будем
разговаривать.

Но Лариса, как всегда, тут же сделала наоборот. Она взяла за обычай
делать все поперек Лаврентию Павловичу. Настолько очевидно, что Берия даже
подумал, не влюблена ли она в него. Так бывает с женщинами, которые не
смогли побороть свою любовь и не смеют в ней признаться. Об этом ему
рассказала когда-то чудесная птичка, весь организм вздрагивает и
напрягается, когда вспоминаешь о ней.

Лариса быстро пошла вперед, она поднялась на несколько ступеней, солдат
отступил чуть выше и смотрел теперь на нее.

- Эй! - крикнула Лариса. - Мы не желаем вам зла. Откуда вы, зачем к нам
прибыли?

Солдат смотрел на нее. Слушал.

- Вы убили людей?

- Нет, - вдруг ответил солдат. - Я из части ушел, сил нет, как сержант
Митяев меня бил, неуставные отношения, понимаешь, вот я и ушел из части.
Что будет?

- Ничего не будет, - сказала Лариса.

- А я у вас одного убил, - сказал солдат, показывая автоматом на
человека, лежавшего у его ног. - Я не хотел, я думал, что он за мной.

- Ничего, мы разберемся, - сказала Лариса и пошла к нему. - Отдай мне
оружие. Хватит убивать, правда? У тебя же мать есть. А невеста есть?

Солдат не знал, что ответить. При чем тут невеста, когда ты стоишь на
верхней ступеньке гигантской лестницы, весь открытый, и не знаешь, кто
тебя убьет.

И тут ближайший к нему из велосипедистов поднял арбалет и ловко, быстро
выпустил стрелу. Стрела летела прямо и чуть жужжала.

Она вонзилась солдату в плечо так, что чуть не опрокинула его.

Солдат завертелся на месте, схватился за плечо, между пальцами била
кровь, он рванул стрелу, стрела выпала на камни. Солдат прижал к животу
приклад и дал длинную очередь.

Некоторые пули попали в велосипедистов, один упал, другой согнулся
вперед, прижимая живот. Упала Лариса: ей досталось хуже других - в лицо.
Солдат побежал вдоль фасада Биржи.

Велосипедисты, те двое, что остались на ногах, пустили вслед ему по
стреле. Одна из них угодила солдату в лопатку и торчала из камуфляжа,
дергаясь от каждого его шага.

- Ах, суки! - кричал солдат. И тут было так тихо, что издали его слова
долетели до Берии.

- Это неприлично, - сказал Чаянов. - Не было никакого смысла его
убивать. Прекратите эту погоню, Лаврентий Павлович.

- Во-первых, это мое дело, - сказал Берия. - Мое дело. Во-вторых, мне
не остановить людей, они полны справедливого гнева.

- Ах, не говорите красиво! - рассердился Чаянов и побежал по ступенькам
наверх, туда, где лежала Лариса Рейснер.

Он присел над ней, повернул к себе ее лицо. Лицо было размозжено пулей,
и Чаянов понял, что даже если Лариса выживет, она уже никогда не станет
такой же красивой, как прежде.

Красота не восстанавливается.

Чаянов не видел, как Берия и два велосипедиста гнались за солдатом.

У солдата не оказалось больше магазинов, автомат заело - он выкинул
автомат.

В спину ему угодила еще одна стрела.

Он бежал к воде, к парапету, почему-то решив, что там ему удастся
спастись.

У парапета остановился, поднял кулак, стал грозить, материться.

Берия видел, какой он молоденький, лет восемнадцать.

А что значит - неуставные отношения? С таким термином Берия еще не
сталкивался, надо будет обязательно поговорить с недавно прибывшими.

Велосипедисты подбежали совсем близко, подняли перезаряженные арбалеты.

Солдат понял, что пощады не будет, он перевалился через парапет и
сгинул.

На граните и асфальте было много алой крови, такой у местных не бывает.
Живой крови.

Потом они все подбежали к парапету.

Здесь воды Невы медленно ударялись о гранит и выворачивали под мост и
вниз, к Академии художеств.

Вода была красной, в ней угадывался силуэт солдата.

Его уносило водой.

Потом вода взмутилась, показалась голова солдата, он хватал воздух.
Сержант был готов к этому. Он сразу выпустил стрелу, точно в горло. Солдат
стал тянуть к горлу руки, но не дотянул и ушел вглубь.

- Собаке, - сказал Лаврентий Павлович чужие слова, - собачья смерть.

Он посмотрел на сержанта. Тот ответил:

- Так точно, товарищ маршал Советского Союза.

- Пойдите помогите товарищам, - сказал Берия, - положите их в мою
машину, только не запачкайте сидений. И быстро везите в Смольный к
доктору.