Чтение 36–й страницы книги ~Я не вернусь~

Не слыхал еще, господин мой Диомед? Говорят, цари узнают новости последними. И то если им расскажут любовницы...

Погоди! - простонал я. - Женюсь? Зачем? На ком? Она подползла ближе, положила голову мне на колени, сжала зубами кожу.

Я хочу тебя съесть, мой Диомед, закусать до смерти, пока тебя не съела эта Айгиала...

Кто-о-о-о?!

Самое время хохотать - до упаду, до икоты. Айгиала! Сестричка Заячьей Губы, конопатая дура-перестарок? Да я и не видел ее больше года! Айгиала! Ну, выдумали!

Говорят, Аргосом должны править два рода. Анак-сагориды и...

...Амифаониды, - вздохнул я. - Алкмеон изгнан, Дмфилох отрекся от своих прав...

Значит, править должна их сестра! И тут мне стало не до смеха.

Ванакты не выбирают жен - им выбирают. Ты женишься на этой старой худющей уродине, а она велит выгнать меня. И тогда я умру, господин мой Диомед, потому что мне незачем будет жить...

Ее руки обхватили меня за плечи, дрогнули, застыли, а я молчал, вновь не зная, какие слова найти.

...Серебристый свет, легкий ветер над ночным лесом...

Ты будешь со мной, Амикла! Всегда! Тебя... Тебя мне послали боги! Боги, понимаешь?

Бо-о-оги? - протянула она. - Боги ревнивы, господин мой Диомед! Они меня и заберут. Я знаю - заберут!..

Как трудно иногда бывает улыбнуться! Улыбнуться, когда на сердце - лед.

"...Ванакт - солнце, а солнце сжигает тех, кто стоит слишком близко..."

Что же мне делать, мама?

ЭПОД

Кто из них? Сфенел, Полидор, Промах, Амфилох, Эв-риал, дядя Эвмел...

Кто?

Пора было начинать, впускать в тронный зал толпу коз-лобородых гиппетов,

садится на трон, брать в руки золотой скипетр, но я все медлил, медлил, медлил... И они не спешили - словно чувствовали.

За окнами - знакомая площадь, серые известняковые плиты. Два года я уже здесь, два года! Я здесь, потому что они, те, что сейчас собрались вокруг меня, захотели этого. Они помогали мне, дрались за меня. Мы были братьями.

И все-таки кто-то предал!..

Надо было сказать - прямо в лицо, спросить, не скрывая. Но я уже знал -

промолчу. И сейчас, и завтра, и потом...

Тут еще одно дело, Тидид, - нерешительно проговорил дядя Эвмел. - Прежде, чем мы начнем...

Я лишь плечами пожал. Еще одно? Кажется, все обговорили. Бегство Фиеста, воцарение носатого (только сегодня получили его послание - с благодарностью баси-лею Диомеду), строительство новой гавани в Лерне...

Что там еще? Неужели об этом?

Я ждал, что заговорит дядя, но начал почему-то Капанид. Неуверенно, словно

нехотя.

Тут это, Тидид... Такое дело... Такое!..

Снял венец, повертел в руках. Отречься вздумал, что ли?

Такое... Эвриал, скажи!

Еще и Смуглый! Ну, Трезенец за словом в мешок не полезет.

В Аргосе неспокойно, Диомед! То, что случилось... Надо сплотиться!

Амифаониды... Что?!

Мои родичи... Их не уговорить, - это уже Щербатый. - Амифаониды должны править, таков обычай, не обижайся. Ты Амифаонид только по деду, ты потомок Би-анта, а наследники Мелампода считаются старшими...

И тут я понял...

Мы тут поговорили, - это уже толстяк Полидор. - Раз с Еленой не вышло...

Да Кронион с ней, с Еленой! Надо покончить с... этим. Потомки Амифаона и Анаксагора должны править вместе! Тогда нас никто не пошатнет!

Я обреченно вздохнул. Сговорились! Конопатый призрак Айгиалы соткался из горячего воздуха, взмахнул костлявыми руками, захохотал, скорчил рожу.

Ну, ты понимаешь, Тидид? Понимаешь? - В голосе Сфенела звучало отчаяние

(даже басить перестал!). Бедняга! Он-то знал, на своей шкуре прочувствовал, Анакса-горид, что такое женитьба богоравного!

Я был глух. Я был слеп. Я сел на трон, сжал в руке тяжелый скипетр...

Сейчас будут уговаривать, упрашивать, убеждать. Долго, по очереди, потом -

все вместе. Они еще не понимают, что и это не поможет, даже если меня отдадут на съедение перезрелой, засидевшейся в девках дуре, даже если она станет меня насиловать пять раз за ночь и трижды -задень...

Женитьба ничего не изменит. Атрей и Фиест были родными братьями. И мы все здесь - братья! И все-таки один из нас - враг...

В общем, мы решили, что ты... - это снова дядя Эвмел. - Понимаешь?

Не понимаю! Не хочу! Взялись уговаривать - уговаривайте, мучайтесь. А я послушаю!

Нахмурился, перехватил поудобнее скипетр, откинул-, ся на спинку трона...

Править надо, сидя лицом к югу!

ПЕСНЬ ШЕСТАЯ ПОЛЕМОПИИЕЯ1

СТРОФА-1

аверное, здесь решили, что началась война. В смысле, началась - и уже

кончилась. Богоравный Диомед, ванакт Аргоса и всей Ахайи, в милости своей соизволил захватить город Филаку. Ну еще бы! Колесница, дюжина всадников! Как тут не убежать, как не нырнуть с головой в винный пифос или рыбозасолочный чан? Спасайся, кто может! Диомед идет! Спаслись все - вымерла вымытая весенним дождем Филака. Все, кроме одного. Именно того, кто был мне нужен.

Протесилай, сын Ификла, ждал меня возле дубовой, в бронзовых бляхах, калитки, врезанной в глухую стену неказистого дома. В таких у нас в Аргосе торговцы средней руки живут, но для Филаки это не дом - настоящий дворец. Как раз для басилеева родича.

Радуйся!

Я соскочил с колесницы, делая знак гетайрам, чтобы спешились и на месте оставались (дабы не напугать здешний народ всеконечно).

Он ответил не сразу. Не улыбнулся. Странный, чужой взгляд был недвижен, холоден...

Не ходи! Не ходи к Чужедушцу!- кричала пифия. - Не смей! Не смей!

Чужедушец! Чужедушец!

Радуйся, Диомед! - шевельнулись губы. - Ты долго не ехал.

Всего два года! - усмехнулся я. - Даже чуток меньше...

Полсмодицея- оправдание войны.

За эти годы он не изменился, разве что седина на вис-( чуть заметнее стала.

А глаза все те же - страшноватые. Чужие.

Чужедушец! Чужедушец! Не ходи к нему! Не ходи!

В Дельфы я случайно завернул - из Фив, от братца ерсандра возвращался. И дернул меня Дий Подземный пифии спросить: ехать ли мне к Протесилаю из Филаки?

Жрицы дельфийские с открытыми ртами стояли. Редко такое от провидицы услышишь! Ведь не она это кричит - сам Аполлон Тюрайос!

Чужедушец!

И вправду, словно кто-то другой смотрел на меня его глазами. Старыми

глазами на молодом (нет, не молодом - без всякого возраста!) лице.

Хорошо, - кивнул он. - Заходи, Диомед!

* *

Теперь уже не спешил я. Налить чашу, плеснуть Отцу Богов, Бромию плеснуть... всем остальным.

И зачем тебе понадобился Протесилай Филакский, великий ванакт?

Он улыбался, но взгляд оставался прежним. Меня изучали - спокойно, неторопливо.

Мне не нужен Протесилай, родич филакского баси-лея, - осторожно начал я.

Мне нужен тот, кого когда-то звали не Протесилаем, не Иолаем-Первым, а просто Иолаем. Иолаем, сыном Ификла, племянником великого Алкида Геракла.

Вот как?

Когда мне рассказали, кто таков на самом деле Протесилай Филакский, я вначале не поверил. Иолай! Иолай Копейщик! Тот самый!

Оказалось - тот самый. Живет себе тихо, торгует помаленьку, о себе песни слушает. Молчит...

Я приехал за помощью, Иолай!

Он кивнул, еле заметно дрогнул лицом.

А почему ты думаешь, что я могу тебе помочь? Меня испытывали. Впрочем, этот вопрос не был труден.

Меня послал к тебе богоравный Эвмел Адрастид, мой дядя. Мы все втроем живем под меднокованым небом... Снова кивнул. Помолчал.

Отхлебнул из чаши.

А почему ты думаешь, Диомед, что я захочу помочь тебе? Разве ты не мог найти кого-нибудь другого в нашем Номосе? Или в нашем Космосе?

Все верно! Сияющий Второго Шага! Как и я, как и дядя Эвмел.

Сияние - древнее знание, еще от первых людей - от тельхинов, гелиадов и

тех, от кого даже имен не осталось.

Знание о Едином.

Три состояния имеет мир, наша Ойкумена. Два из них:

Космос, земные Номосы и Эфир, Номос богов. Третье же состояние - Единый,

сотворивший мир из Себя. И те, кого

мы зовем богами, - только его Вестники.

Второй Шаг... Страшно подумать, что знают сделавшие Третий? Те, что

отвечают тремя словами: Номос, Космос, Вестник...

Захочешь или нет, решать тебе, Иолай Копейщик. Может, и захочешь, когда узнаешь, что говорят оракулы о войне и мире.

Наконец-то он удивился!

Удобная вещь - папирус! Вместо двух дюжин табличек, которых только в

сундуке таскать - один-единственный свиток. Сунул под плащ - и все. Недавно из Кеми целый корабль с папирусом этим пригнали. Дорогой, однако!

Это за последние два года, - я развернул желтоватый хрустящий свиток, пододвинул ближе. - Дельфы, До-дона, Элевсин, Истм, а также все известные прорицатели. Их часто спрашивают, воевать или нет. Мы же всегда воюем, Иолай! И вот... Все прорицания - за мир! Только за мир! Аполлон, Деметра, Поседайон, сам Кронион. Мир!

Понимаешь?

Пока еще нет, Тидид.

Он осторожно взял в руки папирус, скользнул по строчкам цепким острым взглядом...

Пока еще нет. Но, кажется, ты приехал не зря!

Впрочем, прорицания - это только начало. Мелочь, в общем. Мало ли, что велят боги? Но за эти два неполных года, с тех пор как Агамемнон воцарился в Микенах, а фиест-братоубийца навсегда сгинул где-то в аркадских лесах, в Ахайе не случилось ни одной войны. Ни единой! Да что там в Ахайе! Во всей Элладе! На островах, в Эпире, в Милаванде Заморской. Даже дорийцы - и те притихли. Гилл Гераклид совсем уже собрался за Эврисфеевым наследством в поход идти, железные мечи наточил. И что же? Остановили! Велел оракул дожидаться "третьего плода". Вот и думают дорийцы, чего именно? Третьего урожая -или правнуков? Думают - ждут.

Конечно, не только оракулы Арея Эниалия сдерживают. Братство Елены - живет братство! Кто бы подумать мог? И даже из Микен Златообильных мирные песни слышны. Под кифару. Словно Агамемнон Носатый - не Атреев сын!

Эллада не воюет! Да когда же такое было?

Что еще?

От его невозмутимости не осталось и следа. В чужих глазах - холодный огонь. Мне даже не по себе стало. Кто он такой, этот Иолай? С дядей Гераклом все понятно было...

Еще... - Я задумался. - Еще - урожаи. Каждый год зерно сыпать некуда.

Скот чуть ли не даром отдают. Даже в самом маленьком городишке приморском гавани кораблями забиты. Строимся, дороги мостим, детей рожаем...

И ни одной эпидемии, - тихо добавил он. - Ни единой! Даже лихорадки болотной!

Да...

Иолай встал, дернул плечом, отвернулся, долго глядел на догорающий очаг. Прохладная весна в этом году, дождливая. Говорят, дожди день в день пошли - как раз к хорошему урожаю. И травы на пастбищах - хоть быков Критских выпасай!

О Золотом Веке слыхал?

Слыхал, - кивнул я. - Прорицатели говорят, что свадьба Елены - благословение для Эллады. Новый Золотой Век! Особенно после того, как у них с Менелаем дочка родилась. Божье знамение!

И боги снова сойдут на землю, и подружатся с нами, и лев будет возлежать рядом с агнцем, питаясь травой...

Страшно было слушать его голос, хоть и звучал он спокойно, равнодушно даже.

Ты рассказал мне об оракулах, сын Тидея. Я тоже кое-что слыхал... Дромосы закрыты, знаешь? Все!

Все? - поразился я. - Но ведь дромосы - пути богов! Этими путями они...

Закрыты. Даже главный - на Олимпе. Отрезали! А вот кого? Нас? ИХ?

Семья-то и без дромосов обойтись может! Дальше... В Западный Номос больше нет пути - ни на Си-цилию, ни на Сардинию. Еще год назад можно было, теперь - нет. Наши, ахейские поселения остались за гранью, что в них - никто не знает. И Северный Номос тоже - наглухо. Нас просто заперли!..

Зато Восточный... - перебил я.

Зато Восточный, - согласился Иолай. - Зато Восточный...

Последние два года только и разговоров у нас, что о Востоке. Все торгуют. И не просто торгуют! Уже и на Кипре поселенцы высадились, и в Киликии, и даже в земле филистимлян. Мирно, спокойно, без войны. Местные царьки сами приглашают! С Домом Мурашу - дружба, пираты Лаэртовы вкупе с молодцами Идоменея, Мино-таврова племяника, мечи с копьями спрятали, товары возят. И вправду, зачем воевать? Приам Троянский, на что из пиратов пират и всем пиратам отец родной, и тот посольство прислал с Энеем-племянником во главе - догорариваться. Не к Агамемнону, не ко мне - к Менелаю в Спарту. Визит якобы родственный.

Неужто и в самом деле - Золотой Век?

А еще - свадьба, - внезапно усмехнулся Копейщик. - Слыхал? Фетида

Глубинная вышла замуж за Пе-лея Эакида. Богиня за человека! Не Елена - настоящая богиня, из титанид! И все боги на свадьбе гуляли, и нектар за счастье всеобщее пили...

Золотой Век, - вздохнул я. - Мы и ОНИ - снова братья навек!

Именно... А вот мы почему-то с тобой не рады, Диомед сын Тидея!

В очаге умирали красные угли. Да, холодная весна, а ведь уже скоро Равноденствие. День Антесфорий - праздник Деметры. Говорят, она тоже была на Пелеевой свадьбе...

Что же выходит, Диомед? Новый Золотой Век, благоденствие, богатство, мир.

Мир на земле, привыкшей воевать. Мир среди людей, даже спящих с оружием. Оракулы успокаивают, боги снова сходят на землю... А что говорит твоя мать?

Я вздрогнул. Еще тогда, в Спарте, я понял - знает! Знает, Чужедушец! Но как я могу говорить о маме? С чужим! С тем, кому еще рано верить!

Нас не слышат, - он понял, улыбнулся. - Здесь ОНИ не услышат!

Хорошо, - вздохнул я. - Она не понимает. Она думает... надеется, что ДЕД отказался от Гекатомбы...

По-жа-лел?

Так и сказал - по слогам. Словно выплюнул.

Нет. Не пожалел. Восточный Номос - мы нужны там.

Грибница?

Я ждал пояснений, но Иолай Копейщик вновь замолчал. Переспрашивать я не стал, узнаю. Просто надо запомнить - Грибница...

Что будет, если пьянице долго не давать вина? Кор-№ть, ублажать - но не подпускать к чаше? Как думаешь, Диомед?

Я не стал отвечать, но Иолай Первый и не нуждался в ответе. И так ясно - не выдержит пьяница, сорвется. Дверь с шипов, мордой в пифос - и вволю! До смерти!..

Нам не дают воевать, хотя мы не можем не воевать. Нас не приучают к миру

нас заставляют жить мирно. Растут мальчишки, которым снится война, стареют воины - те, кто недовоевал. Достаточно толчка. Я видел, что бывает в таких случаях с человеком. А если не с человеком - со всем народом? Со всем нашим Номосом?

Тяжело звучали его слова. И вновь показалось, что со мною говорит кто-то другой. Старый, все повидавший. Тот, для кого рубежи Номосов - не рубежи, ворота без створок...

И еще - Восток. Нас к нему приваживают, как к хорошему вину. Мы торгуем, основываем поселения. А если это все отрезать? Одним ударом? Котел кипит, закроем крышку...