Чтение 36–й страницы книги ~Запретный мир~

-- Угу.

-- А мне нет. -- Юрик поперхнулся, отставил ополовиненный кувшин и
принял задумчивую позу. -- Слышь, Витек, а ведь я чего-то не понимаю... То нас
боялись, как прокаженных, а как шаманка нашаманила -- опять к нам со всем
уважением... А, батыр?

-- Пива оставь, -- неласково прогудел Витюня. Сейчас ему не нравилось
решительно все: и легкая тошнота, и Юрик, и непонятная переменчивость в
настроении местных, и вернувшееся чувство тягостного недоумения. За что
опять?.. Ведь он уже почти смирился, согласился ждать, и жизнь среди дикарей
мало-помалу переставала казаться подлым ударом судьбы...

-- Точно! -- в восторге завопил Юрик и звучно хлопнул себя по лбу. --
Вспомнил! А ведь я о таком читал когда-то! Не помню, как книжка называлась,
что-то про дикарей... африканских, а может, амазонских. Там шамана не трожь!
Обидится, шмальнет в тебя такой вот стрелочкой, а в стрелочке -- злой дух
сидит, дожидается. Главное, чтобы шмальнуть при свидетелях и кожу царапнуть, а
там уж жертва сама чахнет и помирает. Самовнушение, понял? Главное -- верить!
Свидетели, ясное дело, всему племени раззвонят, что в чуваке злой дух
поселился. И -- кранты! -- Юрик зашелся от смеха. -- Ой, не могу!.. Здай кышун
ухара, помнишь? Злого духа тебе в живот, хр-р... Это значит, в нас с тобой,
батыр, сидело по злому духу, сечешь? Ох... -- Он упал на лежанку, забулькал и
задрыгал ногами. -- И местные решили, что мы вот-вот помрем? Ой, комедия... Ну
все, фельдмаршал, собирайся завтра на "полигон". Кворум теперь точно будет.
Ох... Слышь, Вить, ты как себя чувствуешь без злого духа, а? Нормально или
чего-то не хватает?

Витюня болезненно наморщил лоб.

-- Чо?..

Но не языческого края

На нем одежда боевая...

А.К.Толстой

Глава 18.

Застегнув на себе телогрейку (как всегда, верхняя пуговица не сошлась с
дыркой), Витюня озадаченно почесал в затылке. Спецодежду, выданную некогда
скаредным прорабом Мамыкиным, было не узнать. Зашитые умелой рукой, исчезли
прорехи, и нигде не топорщилась серая вата. На груди и животе тесно, одна к
одной, сидели круглые медные бляхи. На спине их не было: всякому было ясно, что
непобедимый богатырь Вит-Юн не станет показывать врагу спину. Воткнутый в землю
лом венчала ушанка, также обшитая бляхами. Три штуки: одна побольше на лбу и
две поменьше, овальной формы -- на ушах. Какой-никакой, а шелом.

-- Не жмет? -- участливо спросил Юрик.

Витюня подвигал руками.

-- Вроде под мышками трет немного. И где живот...

-- Сам виноват. Не знал, что от пива толстеют?

На этот раз привычный наскок Юрика возмутил Витюню до глубины души.

-- Ты, что ли, меньше пил?!

-- Сравнил! -- Юрик громко хмыкнул. -- Я все время на ногах, дел
невпроворот, а ты только и делаешь, что валяешься. Один день помаршировал с
фалангой -- умаялся, болезный... Учти, в бою мне тебя шевелить будет некогда.
Проиграем сражение -- вождь всех собак на тебя повесит, непобедимый богатырь...

-- Какое еще сражение? -- недоуменно пробурчал Витюня. -- Опять, что
ли?

-- Опять, -- любезно пояснил Юрик. -- Или снова. Или вдругорядь. Тебя
для чего племя кормит? Ты давай топай, а то опоздаем на сборный пункт. Лом не
забудь...

-- Я говорю, опять напал кто-то, что ли?

По всему было видно, что Юрик опять собирался сказать какую-нибудь
гадость, но он только прищурился юмористически и пожал плечами.

-- Да вроде нет пока.

-- А тогда куда это мы намылились в такую рань? -- вопросил Витюня,
оглядываясь на покинутую землянку.

-- В поход, батыр. -- Юрик был оживлен сильнее обыкновенного. -- В
наш первый боевой поход. По долинам, естественно, и по взгорьям.

-- На кого?

-- На соседей. -- Юрик махнул рукой. -- На тех, что живут за во-он
той горой. Народец имени какого-то зверя, вроде как соболя. Мне шкурку
показывали, но я в мехах не очень-то, сам знаешь. Не мой профиль. Я же больше
по бюстгальтерам...

Витюня выразительно покряхтел, и Юрик умолк.

-- Не понял. Они здешним что, враги?

-- Наоборот, друзья. -- Юрик фыркнул. -- Ну, вроде не закадычные,
если я верно уловил, но друзья. Так сам посуди: не с врагов же начинать -- те
наготове и вдобавок сильнее! А эти от нас ничего не ждут, и зря. Нет, Растак --
умная голова, ему только с эпохой не повезло. Родись он лет через пятьсот --
какой Аттила из него бы вышел!..

Витюня остановился посреди проулка и помотал головой.

-- Я не пойду.

-- Почему?

-- Не хочу.

Юрик тоже остановился, в нетерпении притоптывал ногой. В руке копье,
на спине щит-плетенка, похожий на днище большой корзины, за поясом проушный
топорик-клевец, под мышкой мотоциклетный шлем, поверх грязного комбинезона
напялена кожаная рубаха с медными бляхами. Карикатура... Еруслан-воин...

-- Неубедительно.

-- Подло вот так вот на друзей... -- глухо пояснил Витюня.

-- Чего-о?..

-- "Чего"! Подло, говорю.

-- А пиво задаром пить -- не подло? -- взвился Юрик. -- А семгу
трескать на халяву? А? Что замолчал-то? Ты вообще знаешь, почему мы до сих пор
живы?

-- Почему? -- спросил Витюня.

-- Потому что мы нужны! Тут действует какой-то запрет на связь с
нашим миром, религиозный, что ли. Это мне вчера та девчонка объяснила,
шаманка... -- Юрика неожиданно улыбнулся неведомо чему, но, спохватившись,
снова перешел на деловой тон. -- В общем, похерили они тот запрет, без балды.
Вождю-то терять нечего: либо пан, либо пропал. Племя слабое, без нас его
перебьют на фиг. И с нами перебьют, если не начать первыми, понял, батыр? А ну
пошли!..

Витюня неопределенно промычал и действительно двинулся вслед за
Юриком. Если бы даже голова не шла кругом, то все равно в ней сидело такое
месиво -- впятером не разгрести. Одна надежда, что ушлый напарник знает, что
делает.

Между крайними домами селения и обширным общим огородом, засаженным
репой, пришлось пройти сквозь толпу женщин, впрочем, охотно и уважительно
расступившуюся. За огородом, за ближним полем, на "полигоне" кучились черные
точки людей. Тут даже Витюне стало понятно: баб не допустили провожать воинов
дальше околицы. Оно, пожалуй, и правильно...

-- Ты который день здесь живешь? -- спросил Юрик.

-- Тот же, что и ты, -- нашелся Витюня. -- Не считал.

-- Пятьдесят восьмой. Пол-лета прошло, ночи темнее стали... А из
языка и десяти слов не выучил. Как дальше жить думаешь?

От возмущения у Витюни перехватило в горле. Затем под кадыком что-то
пискнуло, и открылся путь медвежьему рыку:

-- Дальше? Жить?! Здесь?!!..

-- Ну да. -- Юрик даже не вздрогнул и воззрился на Витюню с
опротивевшим любопытством. -- А где же еще?

Взять подлеца за грудки, поднять и хорошенько встряхнуть помешали
бляхи, нашитые на кожан.

-- Без рук, без рук! -- заверещал Юрик, отскакивая и прикрываясь
ловко сдернутым со спины щитом. -- Развоевался, блин!.. Рано еще. Я тебе скажу,
когда надо будет. Ты что себе думаешь: я о возвращении забыл?

-- Ну, -- уверенно прогудел Витюня.

-- Сам дурак. Я только об этом и думаю, понял?

-- Не вижу!

-- Разуй глаза. Всех тонкостей я тебе объяснять не буду, все равно не
поймешь, а главное усвой: в этот поход нам идти так и так придется, никуда мы
не денемся...

-- А потом?

-- А потом будет видно, -- отрезал Юрик. -- Ничего, батыр, прорвемся.
Мы для них люди полезные. Фаланга что -- тьфу! Мы им еще какой-нибудь греческий
огонь выдумаем. Не помнишь, где тут ближайшая нефть -- в Коми, что ли?..

Не дождавшись от ошарашенного Витюни никакого ответа, он добавил:

-- Полезные -- это хорошо. Тут главное, фельдмаршал, не стать
незаменимыми, а то ведь не выпустят...

До самого места сбора Витюня ломал голову над сложными вопросами,
голову не сломал и в решении вопросов не преуспел. Временами он начинал
завидовать Юрику, которому, похоже, все было ясно. Экая голова! Надо думать, не
обманывает, говоря, что выход есть и не потерян шанс попасть обратно в
настоящий мир, где дома строятся из кирпича, пиво продается в бутылках и под
окнами приветливо воют троллейбусы. Времени только много потрачено. Интересно
знать, числится ли еще в строительной бригаде подсобник Ломонос или уже
официально уволен? Если нет, то ладно, как-нибудь договоримся... Наверно, можно
будет задним числом оформить отлучку как отпуск за свой счет. Ну где Луноход
найдет второго такого специалиста долбить ниши, а? Вот то-то. И через три года,
ежели не обманут, -- квартира, в новостройках, не землянка какая-нибудь. И
Светка. Честное слово, вернусь, встану на ноги -- женюсь!..

Дав себе такой зарок, Витюня успокоился и не без внутренней ухмылки
представил себе, как будет учить Шурку Подойникова настоящим приемам настоящего
боя, а не потешному фехтованию бывшей лыжной клюшкой. Тоже мне, Торин