жареным хеком, - насчет синего быка что вы объясните?
баранины.
исполинского быка являются скорее костромские леса, нежели принсипские
хинные рощи.
тысячи лет назад. А когда уехали, законсервировали их до поры до времени в
спячке. А эти две штуки из спячки вышли.
неприятно, он поморщился и сказал:
стали забывать, а вы вспомнили! Теперь в Москву стоматологи приехали, про
них говорят.
казалось, что прошла вечность. Панкратьевские страсти и разговоры словно
забылись. А о том быке в белую полоску в Москве совсем не помнили. О
быстротечность московской жизни! Будто и нет в тебе неводов!.. Собрался в
Москве конгресс стоматологов, вот о нем теперь и рядили. Клавдия Петровна
уже отсидела на открытии конгресса с гостевым билетом, теперь желала
попасть на пленарное заседание. В публике шли слухи, что в последний день
работы конгресс специальным решением запретит бормашины. Отныне зубы
станут лечить без всякой боли технической водой и сжатым воздухом.
Множество чудесных событий летело своей чередой, где уж тут было
удержаться в центре внимания синему быку!
слышал, решил возле дома на лужайке своему быку поставить памятник, из
одной бронзы. Стоит, значит, бык и ногу переднюю держит на упавшем женском
теле, на Синтии этой, вроде он ее победил...
слышал...
от него ранимую натуру Кармадона, прервал анекдот тостом, посвященным
съезду стоматологов. Дальше пили и закусывали, Данилов дважды прикатывал
из кухни на столике сменные блюда с напитками, не раз компания впадала в
хоровое пение. Еще в бане водопроводчик Коля напомнил Андрею Ивановичу
песню "Ромашки спрятались, увяли лютики...", и теперь Андрей Иванович ее с
удовольствием пел. Их с Колей поддерживал пока еще не уставший от угощений
Кудасов и, что удивительно, тишист Земский. И Данилов запел ради компании.
Песня их была услышана находившимся за стеной духовиком из детской оперы
Клементьевым. Тот сейчас же - и зычно - заиграл про лютики на
электрооргане. "Да что он шумит-то! Этак рыбу в реке глушить можно! -
рассердился Кармадон. - Он и ночью гремел!" И опять в электрооргане за
стеной что-то взорвалось.
заберу...
помощи...
сказала Клавдия Петровна и повесила трубку.
на лыжную прогулку. Она оглядела гостей Данилова, осталась ими довольна,
присела на минуту, давая мужчинам время на сборы.
всего минут на пятнадцать... Я бы и одна, но камни тяжелые...
люмбаго, вызвался сторожить квартиру Данилова.
- И потом, такие огромные мужчины, как вы, они ведь самые бесполезные.
оглядываясь, уверенная в своих помощниках, а те старались от нее не
отставать. Данилов-то - по привычке, водопроводчику Коле было все равно,
где теперь исполнять песню "Прошу меня не узнавать, когда во сне я к вам
приду", но спешили, втянутые в движение Клавдиевой энергией, и Кудасов,
кому подобное движение прежде было бы чуждо, и Кармадон, вот что
примечательно. И потом ехали в войновской "Волге" в некоем напряжении,
куда - неизвестно. Но все - в готовности сейчас же исполнить просьбы
Клавдии. Или требования. Она сидела за рулем решительная, зловещая, как
царица Тамара в холодном ущелье Дарьяла. Было темно, и Данилов не понял,
куда их завезли. Выскочили из машины возле забора товарного двора
какого-то вокзала, скорее всего Ярославского, Клавдия раздвинула
коричневые доски забора, пропихнула в щель водопроводчика Колю, Кармадона,
Данилова - сама пролезла на товарный двор, а Кудасова оставила возле щели
в дозоре. То сугробами, то по шпалам, то под товарными вагонами Клавдия
долго вела помощников, будто группу диверсантов, и наконец вывела к
кирпичной стене. Возле стены стояли сбитые из досок ящики, присыпанные
снегом.
оказались тяжелыми, килограммов по семьдесят, лишь добросовестные старания
Клавдии вызвали в Данилове прилив сил, кое-как дотащил он с Колей ящик к
охраняемой Кудасовым щели. А Клавдия с Кармадоном опередили их метров на
десять. Пыхтя, нервничая, пропихнули ящики в щель, оторвали еще доску.
Возле машины при свете фонарей Данилов разобрал на ящиках надписи:
"Камчатская экспедиция. Вулкан Шивелуч". За вагонами в тревоге, но и с
удалью засвистел сторож. Один из ящиков сунули в багажник, другой - на
заднее сиденье, сами вмялись в машину и, словно бы чувствуя погоню,
помчались в автомобиле улицами с редкими фонарями. Коле опять стало тепло
в машине, и он запел, хоть и был придавленный Кудасовым: "Шапки прочь! В
лесу поют дрозды-ы-ы-ы! Певчие избранники России..."
даниловскому, кооперативному. Клавдию с ящиками пустили лифтом, сами
поднялись пешком. Кудасов дрожал, усы его дергались, но Клавдия успокоила
лектора, сказав, что за эти ящики судить его никто не будет, они забытые
и, видно, никому не нужные. Но, впрочем, нынешней поездкой она попросила
не хвастаться.
посидела с ними полчаса. Квартиру Данилова она, возможно, и украсила, но
отчего-то прежней душевности в компании не возникло. Кудасов, обозрев
пустые уже тарелки, нашел, что ему следует вернуться к конспектам. Было
видно, что и при горячих вторых блюдах он бы теперь откланялся. Душа его
была в смятении. Земский вблизи Клавдии затих, хотя и считался бузотером и
охальником. Водопроводчик Коля был весь в песнях. Один Кармадон,
неожиданно для Данилова, проявил интерес к даме. Нечто давнее, знакомое
Данилову, зажглось в его глазах. Часом раньше при явлении Клавдии Данилов
обеспокоился. Он знал, что Кармадону женский пол после случаев с Синтией и
коровами Бурнабито был ненавистен и мерзок. Он ждал от Кармадона поступка
мстительного или грубого. Но Кармадон и в машину за Клавдией спустился, и
под вагоны нырял, и ящик тащил! Теперь он смотрел на Клавдию мечтательным
взором, поигрывал брелоком с костяной обезьяной! Эко все повернулось! "Да
ведь я и сам, как последний болван, - подумал Данилов, - кинулся за
Клавдией, волочил дурацкий ящик от вулкана Шивелуч... Наваждение какое-то!
Вот ведь неистовая баба! И неумная к тому же! И как это Войнов, автор книг
о Турции, на ней женился, не пойму!" Впрочем, он тут же вспомнил, что и
сам был женат на Клавдии.
гостеприимство. Данилов хотел было ее из вежливости удержать, но не
удержал. Галантный Кармадон вызвался проводить Клавдию. Та кавалером была
довольна, на шутки Кармадона отвечала искренним, громким смехом. В дверях
Кармадон подмигнул Данилову со значением. "Ну, проводи, проводи..." -
подумал Данилов.
интереса. Их дело! Чего от Кармадона он не ожидал, так это подмигивания в
дверях. Кармадон был из рода с традициями, имел приличные манеры, а тут -
какое-то балаганное подмигивание! И явная нагловатость во взгляде, будто
Кармадон - соблазнитель из Мытищ. Данилов подумал, что Кармадон, видно,
нервничает, во что бы то ни стало желает истребить в себе Синтиин
комплекс, возродить веру в свои мужские свойства, да вот боится худшего.
Ильин Андрей
Маккэфри Энн
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Флинт Эрик
Шилова Юлия