очнувшегося Цая:
Цай, - ку-излучение не портит ни кожи, ни мяса, но ощущение такое, будто
тебя поджаривают и снаружи и изнутри. А ежели эту мерзость пропускают
сквозь позвоночник, Иван, лучше и на свет не рождаться!
потом поднялся, подошел к серым. Те пребывали в полузабытьи, только
стонали и чуть шевелили вывернутыми из ключиц руками.
Ежели где чего лишнее нужно, это уж по моей части.
трубочку с шариком, направил ее на одно тело, потом на другое, полыхнуло
сиреневым полыхом... и ничего на полу не осталось.
Синдикате хватает.
он ушел. А вот от себя да от этого русского Ивана никуда не уйдешь.
Прощай, планетка с голубыми кактусами и зелеными тюльпанами, прощай, тихая
спокойная старость!
тот же час и тот же деньКарлик рассмеялся, и снова из дыры во лбу потекла
у него черная кровь, снова растрескались узкие губы, обнажая воспаленные
десны. Цай был болен, давно и неизлечимо болен. Но его железной воле, его
выдержке могли позавидовать многие.
опоздал. Еще бы три минуты, и здесь никого бы не осталось, они уже кончали
меня наказывать. Понимаешь, они все время меня наказывают, чтобы я ни
делал, я вечно наказанный. Синдикат заработал на моих мозгах сотни
миллиардов, а я все виноват! Так вот, они же собирались уводить меня с
собой... и тут ты заявился, а, точнее, очухался.
побывал, Цай. И ты должен меня понять. Ты чуть не отдал Богу душу из-за
меня, натерпелся от извергов. Но я не могу начать этого, пока не облегчу
душу. Я страшный грешник, Цай, я слишком многим должен, я по уши в долгах,
но главное, мне надо принести покаяние... принести тем, перед кем я
грешен, перед кем виноват. Я был в Осевом... да, да, мы когда-то там были
с тобой вдвоем, но это совсем иное, я был в Пристанище, я вернулся оттуда,
но часть меня осталась там. Я не знаю, приняли мои покаяния, нет ли, но я
сделал то, что обязан был сделать... теперь мне надо в Систему. Мне надо
повидать одну русоволосую, ты ее не знаешь, мне надо выведать кое-что...
но главное, мне надо повидать ее. Я уже погубил двух женщин, погубил
своего сына... и чуть сам не лишил его жизни, а ведь я даже не спросил,
как его зовут, вот какой я человек, Цай. Но там все, там уже в с е! А в
Системе еще может быть надежда, я обязан туда идти! Потом не будет такой
возможности, потом вообще ничего не будет. Ты понимаешь меня?!
когда и покинет ее. Но это будет потом, а он останется здесь. И еще
неизвестно, кто заявится сюда до возврата русского странника, ведь слишком
многие хотели бы свести счеты с беглым каторжником. Иван оставлял его на
муки и смерть.
протянул на ладони.
будто спохватившись, достал из-за отворота короткого сапога витую рукоять.
- Возьми и это, пригодится!
Ну ван Дау, ну молодец, выручил!
вылетело из нее, озарило полутемную камеру.
рубанул вскользь, неглубоко, но острейшее лезвие меча рассекло пластик на
полметра вглубь, будто широченная пасть огромной гадины раззявйлась.
нечего тебе дать.
и строптивый ретранс. Иван разжал ладонь, рукоять привычно и легко
скользнула по предплечью, замерла, как приросла к комбинезону.
подсознание, сверхсознание, силу, веру, все, что в нем было - сосредоточил
в малом объеме, в крохотном шарике над переносицей, его не было сейчас в
его собственном теле, он был только в этой раскаленноледяной корпускуле. И
когда он понял, что он весь там, что ничего более от него вовне не
осталось, он явственно увидел пред собою хрустальный куб, парящий над
землею, великолепный в своей простоте и изяществе, сияющий голубоватым
сиянием, переливающийся и непомерный в своей глубине. Он увидел это
неземное чудо. И вдавил черный кубик в кожу, прямо в шарик-корпускулу.
висел прямо в Пустоте, посреди черного звездного неба. Он падал в
страшную, бездонную пропасть, он падал в ту жуткую, кошмарную вселенскую
пропасть, в которую падают все миры, все звезды, все планеты, астероиды и
кометы, метеоры и болиды, туманности и галактики -~ он падал в ужасающую
Пропасть Вселенной. С ним это было, много лет назад было. И тогда он висел
в черной пустоте, низвергался вместе со всем живым и неживым в смертный
омут. Это было в логове самой владычицы Мироздания, в обители хозяйки
Пространства- Смерти, всепожирающей и всемогущей, Владычицы владык и
Госпоже господ. Но тогда он был в тройном скафс с умопомрачительнейшими
системами защиты... А теперь он гол! Тонкая ткань комбинезона... и все!
Ивана сковало льдом ужаса. Это гибель! Это конец!
эту Пропасть, то не умрет и во второй - что-то защищало его посреди
ледяного безвоздушного пространства, что-то вело его, влекло, тащило.