были связаны канатами, соединены помостами, лесенками. У ворот порта
распластались низкие галеры, как будто готовые двинуться по первому
приказу, - Велизарий велел бдительно следить за морем. Матросы смеялись
над приказом. Кому же неизвестно, что у готов нет боевых кораблей!
Толстый хобот уходил в камень. Свисали, как обрывки шкуры, клочья
засохшего мха. Днище висячей галереи было пробито в первые дни осады.
Говорили, впрочем, что в самом Неаполе много запасных цистерн и колодцев с
хорошей водой.
выпячивались башни. Велизарий дважды посылал солдат на штурм. Известь и
кипящее масло выедали глаза. Тот, кому жгучий подарок заливался под
доспех, бежал как безумный, срывая броню в попытке сбросить отравленную
тунику Несса*. От второго штурма солдаты отказались. Ипасписты Велизария,
подавая другим дурной пример, вяло остановились, как только стрелы баллист
и камни катапульт упали в опасной близости к строю.
считавшиеся природными ромеями, помогали готам. Неудача озлобила армию
Велизария. Кто-то потерял друга или родственника в день неудачного штурма,
но все разъярились на богатый, недоступный город. Лагерь возненавидел
неаполитанцев, которые убивали своих освободителей и не давали ограбить
себя. Ночью солдаты подходили к стенам и состязались с осажденными в
ругани и угрозах. Самой горькой обидой для армии были хлебы, мясо, сушеные
фрукты, которые неаполитанцы бросали сверху, доказывая, что город не
боится осады.
одного города. Вся Сицилия отдалась без сопротивления.
начальников и приказы не обижать подданных базилевса, возвращаемых в лоно
империи, солдаты отвечали свистом и руганью.
бы ров мелким, вал - невысоким и слабой - защиту гребня одним рядом
кольев, торчащих на насыпи, как редкая щетина на хребте опаршивевшей
свиньи.
обладали послушанием былых римских солдат. Каждый увиливал от кирки и
лопаты. К тому же всем было известно, что на юге Италии нет готской силы.
В день высадки в Региуме* на виду войска знатный гот Эбримут, которому
нынешний рекс Феодат доверил охрану юга, явился с поклоном к Велизарию.
Знали, что Юстиниан уже пожаловал перебежчику звание патрикия империи. Ему
завидовали - умный человек, хоть и гот.
общностью диалектов, располагались отдельными группами.
Месопотамии, длинные, двускатные, растягивались веревками из верблюжьей
шерсти. Объемистые, как дома, они укрывали прежде род араба-сарацина, а
сейчас служили целой центурии.
палатки поражали необычайной пестротой. Горцы любили яркие цвета и смело
соединяли синие, зеленые, желтые, красные полосы, треугольники,
многогранники с условными изображениями зверей и птиц.
козла. Герулы, гепиды, безразличные к красоте, удовлетворялись
четырехскатными палатками из грязной холстины. Гунны, хазары, массагеты,
даки и другие солдаты из-за Дуная зачастую обходились совсем без палаток.
Завернувшись в просаленные кожи, они спали, как в гнезде, устроенном из
седла, переметных сум и сакв. Свое место в лагере они обтягивали
волосяными арканами и веревками из овечьей шерсти, как в пустыне для
охраны от змей и ядовитых насекомых. Здесь такая изгородь-символ была
достаточной, чтобы никто чужой не забредал в расположение недавних
кочевников.
сколько для сохранения солдатской собственности. Добыча была еще
притягательнее жалованья, за которое служил солдат. Добыча возбуждала
доблесть в нападении и стойкость в защите. Армия империи носила с собой
изустную историю, составленную из рассказов о замечательных случаях. Ничье
сознание не вмещало хронологию, давно прошедшее казалось вчерашним, ничего
не изменилось: ни оружие, ни цели войн. В лагерях войск всегда хранилась
добыча, всегда к кольям привязывались взятые с боя рабы, всегда солдаты
таскали с собой пленниц.
этому не препятствовал. Начальствующие имели свою прибыль от торгашей и
вступали с ними в тайные компании. Торгашам давали место на кораблях, в
обозах, в лагере под общей защитой. По-своему они были и полезны. С
яростью крыс, запертых без выхода в подвале, торгаши старались отбивать
атаки мародеров на лагерь, остававшийся пустым во время битвы.
полководцы голубили торгашей. Только торгаш мог придать подвижность
войскам империи. Что может сделать полководец, когда его армия
переобременится добычей! Он прикован к месту, как узник на цепи.
войдет? Несколько фунтов, и то ощутимых как обременительное дополнение к
оружию, припасам, снаряжению. Некуда девать утварь, кожи, одежду, меха,
сукна, зерно, ткани, масло и все прочее, тяжелое, громоздкое, взятое в
добыче. А невольники? Мужчины, женщины, дети, особенно дети. Живые деньги,
которые так легко пропадают от усталости, холода, жары и просто случайно.
Дохлый раб хуже дохлого осла, с того хоть возьмешь шкуру. И при всем том
рабы еще разбегаются, их нужно сторожить, будь они прокляты! По закону
рабы есть собственность первого солдата, наложившего на них руку.
Прикованные к добыче солдаты поднимут на копья обезумевшего полководца,
вздумавшего отогнать их от завоеванного богатства.
Святой, поистине святой покровитель солдата, попечитель армий, спаситель
полководцев. Ну как его не беречь! Торгаш покупает сразу и все. Носильщик
добычи и погонщик рабов, который боялся на шаг отлучиться от своего
имущества, вновь стал солдатом, вновь слышит трубу, играющую сбор.
империи! Неровно обрезанная монета катилась лучше самого ровного колеса от
сухих, как солнечный луч, закаспийских пустынь до болот нижнего Рейна,
где, как говорили, от постоянной сырости у людей вырастали перепонки между
пальцами, точно у тритонов.
жалко было плющить посуду, статуэтки, браслеты. Недаром Архимеду
предложили узнать примеси к золоту в изготовленной чаше*. Покупая изделия,
платили за вес, труд шел в придачу.
виселица. На длинной перекладине болталось с десяток голых трупов.
Неизбежные вороны сновали в воздухе.
Знатный римлянин ждал в Риме прихода армии-освободительницы. Во время
размещения готов в Италии у отца сенатора была изьята третья доля имения.
До недавних дней ею владел Эбримут. Сенатор узнал, что этот гот ныне
хорошо принят самим базилевсом. Однако же схваченное варварами должно
вернуться к истинному владельцу.
чего же он хочет от полководца имперской армии.
армии Юстиниана. Закон позволяет владельцу взять беглую вещь, не делая
исключений для времени и места.
имущество. Половину рабов Велизарий приказал повесить высоко и коротко.
попранные варварами права римлян. И не для того, чтобы лагеря достойных
всяческого почтения солдат благословенной богом империи превращались в
притоны беглых рабов... - так гласила надпись на доске, прибитой к
виселице.
пресвятой на оружие поистине божественно щедрого полководца. Велизарий
приказал уплатить за каждого повешенного по три солида! Хорошая цена,
особенно же в дни войны.
протестовали, не отбивались. Защита не могла спасти жизнь, но ведь в
схватке легче умирать. Сначала славяне сочли рабов трусами. Потом
Черепнин Владимир
Контровский Владимир
Ильин Андрей
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Лукин Евгений