Чтение 36–й страницы книги ~Граф Монте-Кристо~

кам. Нужно ли было кому-нибудь, чтобы вас не назначили капитаном "Фарао-
на"?

- Никому, меня очень любили на корабле. Если бы матросам разрешили
выбрать начальника, то они, я уверен, выбрали бы меня. Только один чело-
век имел причину не жаловать меня: я поссорился с ним, предлагал ему ду-
эль, но он отказался.

- Ага! Как его звали?

- Данглар.

- Кем он был на корабле?

- Бухгалтером.

- Заняв место капитана, вы бы оставили его в прежней должности?

- Нет, если бы это от меня зависело; я заметил в его счетах кое-какие
неточности.

- Хорошо. Присутствовал ли кто-нибудь при вашем последнем разговоре с
капитаном Леклером?

- Нет; мы были одни.

- Мог ли кто-нибудь слышать ваш разговор?

- Да, дверь была отворена... и даже... постойте... да, да, Данглар
проходил мимо в ту самую минуту, когда капитан Леклер передавал мне па-
кет для маршала.

- Отлично, мы напали на след. Брали вы кого-нибудь с собой, когда
сошли на острове Эльба?

- Никого.

- Там вам вручили письмо?

- Да, маршал вручил.

- Что вы с ним сделали?

- Положил в бумажник.

- Так при вас был бумажник? Каким образом бумажник с официальным
письмом мог поместиться в кармане моряка.

- Вы правы, бумажник оставался у меня в каюте.

- Так, стало быть, вы только в своей каюте положили письмо в бумаж-
ник?

- Да.

- От Порто-Феррайо до корабля где было письмо?

- У меня в руках.

- Когда вы поднимались на "Фараон", любой мот видеть, что у вас в ру-
ках письмо?

- Да.

- И Данглар мог видеть?

- Да, и Данглар мог видеть.

- Теперь слушайте внимательно и напрягите свою память; помните ли вы,
как был написан донос?

- О, да; я прочел его три раза, и каждое слово врезалось в мою па-
мять.

- Повторите его мне.

Дантес задумался.

- Вот он, слово в слово:

"Приверженец престола и веры уведомляет господина королевского проку-
рора, что Эдмон Дантес, помощник капитана на корабле "Фараон", прибывшем
сегодня из Смирны с заходом в Неаполь и Порто-Феррайо, имел от Мюрата
письмо к узурпатору, а от узурпатора письмо к бонапартистскому комитету
в Париже. В случае его ареста письмо будет найдено при нем или у его от-
ца, или в его каюте на "Фараоне".

Аббат пожал плечами.

- Ясно как день, - сказал он, - и велико же ваше простодушие, что вы
сразу не догадались.

- Так вы думаете?.. - вскричал Дантес. - Какая подлость!

- Какой был почерк у Данглара?

- Очень красивый и четкий, с наклоном вправо.

- А каким почерком был написан донос?

- С наклоном влево.

Аббат улыбнулся.

- Измененным!

- Почерк настолько твердый, что едва ли он был изменен.

- Постойте, - сказал аббат.

Он взял перо или, вернее, то, что называл пером, обмакнул в чернила и
написал левой рукой, на холсте, заменяющем бумагу, первые строки доноса.

Дантес отпрянул и со страхом взглянул на аббата.

- Невероятно! - воскликнул он. - Как этот почерк похож на тот!

- Донос написан левой рукой. А я сделал любопытное наблюдение, - про-
должал аббат.

- Какое?

- Все почерки правой руки разные, а почерки левой все похожи друг на
друга.

- Все-то вы изучили!.. Все знаете!

- Будем продолжать.

- Да, да.

- Перейдем ко второму вопросу.

- Я слушаю вас.

- Нужно ли было кому-нибудь, чтобы вы не женились на Мерседес?

- Да, одному молодому человеку, который любил ее.

- Его имя?

- Фернан.

- Имя испанское.

- Он каталанец.

- Считаете ли вы, что он мог написать донос?

- Нет, он ударил бы меня ножом, только и всего.

- Да, это в испанском духе: убийство, но не подлость.

- Да он и не знал подробностей, описанных в доносе.

- Вы никому их не рассказывали?

- Никому.

- Даже невесте?

- Даже ей.

- Так это Данглар.

- Теперь я в этом уверен.

- Постойте... Знал ли Данглар Фернана?

- Нет... Да... Вспомнил!

- Что?

- За день до моей свадьбы они сидели за одним столом в кабачке стари-
ка Памфила. Данглар был дружелюбен и весел, а Фернан бледен и смущен.

- Их было только двое?

- Нет, с ними сидел третий, мой хороший знакомый! он-то, верно, и
познакомил их... портной Кадрусс. Но он был уже пьян... Постойте... пос-
тойте... Как я не вспомнил этого раньше! На столе, где они пили, стояла
чернильница, лежала бумага, перья. (Дантес провел рукою по лбу.) О! Под-
лецы, подлецы!

- Хотите знать еще что-нибудь? - спросил аббат с улыбкой.

- Да, да, вы так все разбираете, так ясно все видите. Я хочу знать,
почему меня допрашивали только два раза, почему меня обвинили без суда?

- Это уже посложнее, - сказал аббат. - Пути правосудия темны и зага-
дочны, в них трудно разобраться. Проследить поведение обоих ваших врагов
- это было просто детской игрой, а теперь вам придется дать мне самые
точные показания.

- Извольте, спрашивайте. Вы поистине лучше знаете мою жизнь, чем я
сам.

- Кто вас допрашивал? Королевский прокурор, или его помощник, или
следователь?

- Помощник.

- Молодой, старый?

- Молодой, лет двадцати семи.

- Так, еще не испорченный, но уже честолюбивый, - сказал аббат - Как
он с вами обращался?

- Скорее ласково, нежели строго.

- Вы все ему рассказали?

- Все.

- Обращение его менялось во время допроса?

- На одно мгновение, когда он прочел письмо, служившее уликой против
меня, он, казалось, был потрясен моим несчастьем.

- Вашим несчастьем?