исполнить, и потому что, если вы ослушаетесь, это может спугнуть их, а
нам нужно взять их тепленькими, - и еще потому что, если вы изловите им
этого парня, они будут так заняты им, что нам не составит труда
прикончить обоих.
вышвырнул Нормана в окошко у "Двухголового лебедя"? - спросил один.
поручение с тем случаем.
Керрингтон и ухмыльнулся. - И если мы разыграем все как задумано, нынче
ночью в Крысином Замке будет праздник.
дурацком собрании писак.
освещенной красным огнем из плиты, никого не было. Он затворил за собой
дверь, и в помещении воцарилась тишина, нарушаемая только далекими
стонами и плачем. Керрингтон сел на табуретку и взял с полки флягу
холодного пива.
встал. Пора, пожалуй, вернуться в главный зал, пока клоун не
заинтересовался, с чего он так задерживается.
стали громче. Он задержался и брезгливо заглянул в темную дыру, которая
вела к нижним темницам и подземной реке. Интересно, подумал он, с чего
это клоунские Ошибки так раздухарились сегодня? Может, прав был старый
Данги и эти твари могут немного читать чужие умы, вот и забеспокоились,
почуяв наш сегодняшний заговор? Он склонил голову набок, пытаясь
услышать бас Большого Кусаки - единственного из Ошибок, на которого
стоило обращать внимание, однако тот молчал. "Ну, детка, - беспокойно
подумал Керрингтон, - если ты и пронюхал наши планы, держи язык за
зубами, тем более они у тебя всем зубам зубы".
картофельными очистками, и закрыл ею отверстие, хотя бы на время
заглушив звуки из подземелья.
Хорребина воззвал:
стараясь, чтобы его голос звучал естественно. - Задержался на кухне
пивка попить.
тянучки, покачивался взад-вперед на своих качелях, в то время как
Ромени, или Романелли, или как его там развалился в кресле на колесах -
ни дать ни взять огромные детские ходунки - и огни святого Эльма ярко
светились на его конечностях.
внимания на ерундовое нарушение субординации.
все было готово к операции.
по коридору и по лестнице.
прояснить пару моментов. У нас с вашим ка имелась договоренность: я...
и встал, пошатываясь, в центре комнаты.
сделалось похожим на ковер, который кто-то давным-давно бросил на камни
просохнуть под солнцем, да так и забыл.
фунтов, но он знал, что ему не сравняться силой с Мастером: он либо
утратит контроль над своими членами, либо просто распадется на куски
задолго до того, как стряхнет с себя оковы земного притяжения. Так что
полет на Луну ему заказан.
сильных физически и при этом обладающих достаточной магической силой, -
эти два качества неважно сочетались, подобно тому как плохо сочетаются
одинаковые полюса магнитов. Был, конечно, этот Ибрагим, что ухитрился
врасти ногами в камень в закрытом поместье неподалеку от Дамаска и менял
судьбы, предсказывая их, - впрочем, и он делал это только в полнолуние,
и при этом его руки и волосы тянулись к ночному светилу, что производило
большое впечатление на клиентов, - до тех пор, пока один из них, судя по
всему недовольный предсказанной ему судьбой, не вытащил меч и не
перерубил ему ноги выше колен, так что обрубок с воплем взмыл в небо и
исчез. Имелась еще краткая запись в одной из утерянных инкунабул о
каком-то древнем маге, что оторвался раз от земли в Тиране, и его видно
было в небе еще несколько дней - он плакал и размахивал руками. Должно
быть, не лгали старинные предания о том, что, прежде чем стать символом
пустоты, Луна была когда-то заселена.
расчистки Баб-эль-Азаб, он услышал на юге далекий пушечный выстрел. Он
хотел было дать албанцам приказ изготовиться к отражению ответной атаки
мамелюков, однако никакой стрельбы не последовало, а забравшись на
дозорную башню, он не увидел и следа наступавших войск. И только поздно
вечером он услышал рассказ старого феллаха о том, как после заката в
небе над Старым Каиром пролетел старик... Он поспешил к дому Мастера и
застал его разрушенным и пустым - если не считать разбитых ушабти и
покалеченного привратника...
сбежавшего от них еще в октябре, а на следующий день выяснил, что Дойль
покинул Египет на борту идущего в Англию парусника "Фаулер", записавшись
в книге пассажиров под именем Вильяма Эшблеса. Романелли оставил
должность личного лекаря Мохаммеда Али и отплыл в Англию следующим же
кораблем. Свистя на корме до онемения губ - капитан несколько раз
приказывал ему прекратить это безобразие, - ему удалось пару раз вызвать
на несколько часов Шеллинджери: конечно, им было далеко до скорости
"Чиллико" по дороге на юг, и все же Романелли смог сойти на берег в
Лондоне в субботу, то есть позавчера, а корабль Дойля-Эшблеса не
ожидался раньше этого утра.
узнал, что его жертва, помимо всего прочего, должна посетить под именем
Эшблеса литературный вечер у издателя Джона Мерри и чуть не силой
заставил клоуна-чародея Хорребина послать своих скотов следить за
Эшблесом всюду, где тот появлялся, похитить его и доставить в Крысиный
Замок сразу по выходе того из конторы Мерри.
выжму из него все до последней капли. Я узнаю от него достаточно о
путешествиях сквозь время, чтобы делать это самому. Я прыгну в те
времена, когда я еще был здоров и силен, и скажу себе, молодому, чтобы в
той или иной ситуации вел себя по-другому, с тем чтобы в понедельник,
второго апреля 1811 года, я не был бы дрожащей, истекающей кровью
развалиной".
уставленную куклами полку прямо под нишей, в которой красовалась голова
старого Данги. Без четверти девять. "Через час или чуть позже, - сказал
он себе, - увальни Хорребина принесут мне Эшблеса, и мы прогуляемся в
подземную лабораторию".
***
выглянул в окошко, пытаясь увидеть место, где стоял в облике Немого
Тома. Мне никогда не удавалось, подумал он, использовать свой голос.
Немой Том был нем, равно как и Эшвлис-сапожник, и хотя Вильям Эшблес
будет относительно известным поэтом, он будет писать с чужого голоса
(чьего, интересно?), переписывая по памяти прочитанные когда-то стихи.
легкого разочарования. Конечно, он рад был вернуться в Англию,
отделавшись наконец от всего этого чертова волшебства и заглядывая
вперед в ожидании встреч с Байроном, Кольриджем, Шелли, Китсом,
Вордсвортом и прочими, - теперь, когда он окончательно сделался
Эшблесом, ничто уже не мешало ему жить дальше в полном соответствии с
биографией Бейли, согласно которой его больше не ожидало никаких
особенных сюрпризов и потрясений; дальнейшая его жизнь была ему хорошо
известна.
плавания на "Фаулере", дал отрицательный результат. До него дошло, что
он сможет считать себя Эшблесом только в случае выполнения двух условий:
во-первых, рукопись "Двенадцати Часов Тьмы", которую он в последний раз
видел лежащей на столе в номере "Двухголового лебедя", должна каким-то
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Корнев Павел
Плотников Александр
Маккэфри Энн